Джек Ричер, или В розыске - Ли Чайлд Страница 12

– Нет, я подумала, что, возможно, на заправке есть камеры наблюдения. С широким обзором. Которые достают досюда.

Гудмен промолчал.

– На заправке есть камеры?

– Понятия не имею, – ответил Гудмен.

– Может, и есть, – продолжала Соренсон. – Некоторые грузовики заливают в баки по сотне галлонов, а времена сейчас трудные. Что, если кому-нибудь из водителей взбредет в голову уехать, не заплатив? Топливной компании такое не понравится. Они должны защищать свой доход.

– Нужно сходить, посмотреть.

– Так и сделаем, – сказала Соренсон. – А потом постучимся в дверь Мисси Смит. И не надейтесь, что мы не станем этого делать. Старушка вполне может поспать подольше, но не вечно же.

Ричер был неплохим водителем, но не более того. Физически его тело работало либо очень медленно, либо невероятно быстро. По большей части он передвигался, как это делают крупные люди, лениво и спокойно; иногда казалось, что он вообще находится в коматозном состоянии. Но если возникала необходимость, он мог мгновенно начать действовать, словно происходил неожиданный взрыв, и это продолжалось ровно столько, сколько требовалось, причем его ноги и руки превращались в единое целое, а потом он снова погружался в оцепенение. Середины не было, а как раз такое состояние требуется для хорошего вождения.

Движение и реакция должны быть быстрыми, но тщательно контролируемыми, нужно постоянно следить за происходящим, расчетливо и равномерно, а Ричеру было трудно находить эту золотую середину. Как правило, он либо мчался прямо на какое-нибудь препятствие, находящееся в двухстах ярдах впереди, либо полностью его игнорировал, рассчитывая, что оно исчезнет само собой. Ричер ни разу не убил, не ранил кого-то на машине, разве что специально, но он реально смотрел на вещи и понимал, что водитель он намного ниже среднего.

Однако автострада между Штатами действительно была широкой и прямой, превратившись в три полосы, и большой послушный «Шевроле» отлично держался на дороге. Движение ночью не представляло особых проблем, а потому Ричеру не требовалось включать реакцию, чтобы избежать неприятностей. На самом деле главная проблема состояла в том, чтобы не уснуть, но он прекрасно это умел и мог находиться в достаточно приемлемом состоянии бодрствования практически до бесконечности. Джек держал обе руки на руле, примерно на уровне десяти и двух часов, если смотреть на циферблат часов. Каждые двадцать секунд или около того он проверял зеркала: сначала у пассажирской двери, затем у ветрового стекла, у водительской двери и снова ветровое стекло. Карен Дельфуэнсо, сидевшая за его правым плечом, не спала, но молчала, напряженная и чем-то обеспокоенная, рядом с ней Ричер слышал медленное дыхание Дона Маккуина, который дремал на своем месте. Алан Кинг ничего не говорил и выглядел серьезным и задумчивым. Он слегка повернул голову так, что мог видеть одновременно дорогу впереди, Ричера и спидометр, так решил Джек.

Поэтому он придерживался относительно разрешенной скорости, продолжая ехать вперед и чувствуя, как хрустальный брелок от ключей зажигания время от времени ударяет его по колену, когда машина раскачивается.

Оказалось, что на заправке имелись целых четыре камеры наблюдения, все черно-белые и ни одной цветной. Они подавали изображение на экран, стоявший на полке слева от кассы, рядом с сигаретами, и разделенный на четыре квадрата.

Три камеры не представляли для Соренсон никакого интереса. Первая и вторая были установлены таким образом, что они показывали въезд и выезд с заправки, причем достаточно низко, чтобы видеть номера машин. Третья находилась на потолке над кассой и правым плечом кассира, чтобы тот не обкрадывал заведение. Стандартная практика там, где в ходу наличные. Доверяй, но проверяй.

Зато четвертая камера оказалась полезнее остальных – впрочем, ненамного. Она представляла собой черную полусферу, установленную высоко на подставке примерно на уровне середины щита с объявлением. Ее настроили таким образом, что она показывала всю территорию заправки. Кассир сказал, что это сделали для страховой компании. Если два грузовика сдадут назад и столкнутся прицепами, всегда полезно знать, кто сдвинулся с места первым. Если же кто-то решит украсть бензин или дизельное топливо, в суде можно представить запись номера въезжающей машины и вора, заполняющего бак и сбегающего с места преступления.

Поле обзора четвертой камеры оказалось достаточно широким и показывало проселочную двухполосную дорогу, уходящую на север и юг, засыпанную гравием площадку в дальнем конце заправки перед баром, выстроенным из шлакобетона, сам бар, а также заведение Мисси Смит и пространство между ними. Несмотря на искажение, складывалось впечатление, что камера направлена горизонтально как раз на это пространство – более или менее. Яркие полосы света, заливавшего полицейские машины, виднелись на самой границе картинок.

Качество было довольно паршивым, и ночной мир расцвечивали разные оттенки серого. Свет проезжавших автомобилей вспыхивал, расплывался и мерцал, скрывая из вида сами машины.

Но все равно это было лучше, чем ничего.

Максимальные усилия. Ставки.

– Ладно, покажи мне, как перекрутить пленку назад, – сказала Соренсон.

Паренек, работавший на заправке в ночную смену, был рад помочь, к тому же он оказался довольно сообразительным и, вне всякого сомнения, достаточно молодым, чтобы отлично разбираться в современных технологиях. Он нажал какую-то кнопку, и картинка с четвертой камеры заняла весь экран. Затем ткнул пальцем в другую кнопку, и рядом с временем появились значки «плюс» и «минус». Паренек показал Соренсон, какие стрелки на клавиатуре отвечают за эти значки. Затем объяснил, что нужно держать кнопку нажатой и не отпускать, чтобы изображение прокручивалось вперед или назад, сегментами по пятнадцать минут, или нажать на нее один раз, чтобы пленка двигалась с нормальной скоростью.

Соренсон начала с того, что перемотала запись до момента перед полуночью, а затем начала ее просматривать на обычной скорости. Они с Гудменом стояли плечом к плечу у монитора и пытались понять, что они видят на границе картинки, которая оказалась размытой и невнятной, точно они смотрели в дешевый прибор ночного видения, – только серой, а не зеленой. Фары вспыхивали и исчезали. Перед баром, в котором они находились, не стояло ни одной машины, но на парковке Мисси Смит они разглядели по меньшей мере три.

И ничего в промежутке между строениями.

– А у этой штуки есть быстрая перемотка вперед? – спросила Соренсон.

– Нажмите и держите клавишу «шифт», – ответил паренек.

Соренсон быстро промотала следующие пять минут. Когда до полуночи осталось тридцать секунд, она вернулась к нормальной скорости и стала внимательно смотреть на монитор. У бара ничего не происходило, а вот из коктейль-бара начали выходить посетители – расплывчатые очертания фигур, серые на сером, размазанные медленным движением камеры. Они садились в машины, включали фары, разворачивались и уезжали. Большинство направлялось на юг. Последней из двери появилась крупная фигура – судя по всему, женщина. Она села в «Кадиллак» – по крайней мере, так показалось Соренсон – и умчалась прочь, в две минуты первого ночи.