Разрешение на жизнь - Михаил Климман Страница 12

Почему он, Найт, попал на этот фильм, он уже не помнил, помнил только, что кино поразило его какой-то щемящей нотой, беззащитностью. Там было что-то про довоенную Россию, про молодых ребят, которые ушли потом на войну, чтобы не вернуться, – собственно, про поколение его отца.

Но погибла – девушка, и герой фильма, как помнил Найт, носатый еврей, вдруг сказал, что он всегда будет курить какие-то определенные сигареты и добавил:

– Это в память о тебе, Юлька (а может быть, Инга – имени героини Найт, конечно, не помнил).

Но не рассказывать же этого, в общем, вполне симпатичному Жене. Зачем ему чужая боль и тоска, у него, и это было видно, и своих хватает.

– И еще, Найт, – Женя докурил «Филипп-Моррис», раздавил окурок в пепельнице, – нам бы надо кое-что уточнить.

– Я слушаю.

– Мы с вами договорились, – Женя достал из сейфа «Владимира», привезенного Найтом, положил на стол между ними, – что я оказываю вам две услуги – ищу шахматы и с помощью моего человека составляю список по известным вам и мне координатам, так? Я считал, что у нас с вами дело чистое, но так не получается…

– Не понимаю.

– Я хочу больше знать про шахматы. Вы не сказали мне тогда про них ничего, и я решил, что вы и сами, грешным делом, не знаете, чего ищете. В том смысле, что у вас есть только очень отдаленное представление о том, как они должны выглядеть. Но я ошибался. Я уверен, что вы очень хорошо знаете, что мы ищем, но по какой-то причине не говорите мне.

Найт молча полез за сигаретами, но передумал. Если он сейчас закурит, Женя может опять попросить себе – «ностальгии по молодости». Не жалко было сигарет – жалко было «этих» сигарет.

– Почему вы думаете, что я все про них знаю?

– Вы слишком быстро ответили вчера по телефону, когда я сказал, что нашел бронзовые шахматы с фигурами прусских и французских солдат. Вам не понадобилось даже секунды, чтобы понять, что это не то. Значит, вы знаете, что такое «то». В чем дело? Что за странные секреты скрыты за ними? Я должен знать, чтобы не работать вхолостую и чтобы понимать, во что ввязался. Слишком много тайн для простого бизнеса. Если я ошибаюсь и вы темните, потому что хотите очень много заработать, – дело ваше, меня устраивают наши условия. Но похоже, что не только заработок здесь имеет место. А если не только деньги, я хочу знать – что? На свете довольно мало вещей, которых я боюсь, но я привык понимать, чем я рискую.

Дверь, как и в прошлый раз открылась, и спасительница-продавщица высунулась из-за нее:

– Жень, – сказала она, хлопая глазами, – там Толстый пришел. Ты выйдешь или сюда позвать?

Найт, даже припертый к стенке и ищущий выхода из патовой ситуации, заметил, как изменилось обращение подчиненной к шефу. Или не изменилось, а просто надоело делать вид, что они только босс и служащая? Или ей удалось за эти дни залезть в штаны к начальнику?

Гуру хмуро поглядел на Найта и вышел. Из-за стены послышалось негромкое журчание, потом Женя вернулся, открыл сейф, достал что-то оттуда и унес в торговый зал. При этом он выразительно посмотрел на несколько смущенного Найта, который воспользовался его отсутствием и опять закурил.

Гуру вернулся, сунул что-то обратно в сейф и уставился на Найта:

– Ну, что?

– Шахматные фигурки должны быть в виде… – Найт поискал слово, – э-э-э маленьких фей… пешки во всяком случае.

– Уже лучше. А все-таки, в чем дело?

– Ни в чем. Я могу дать гарантию, – начал Найт, несколько распаляясь, в конце концов, такие расспросы и такой напор не входили в его планы, – что ни с чем криминальным они не связаны.

Гуру открыл рот, но его прервал звонок мобильника. Почти минуту он слушал молча, не глядя на Найта, потом коротко бросил: – «Понял» – и отключил телефон.

– Не связаны, значит, ни с чем криминальным. – Он продолжал не смотреть на собеседника. – А список с шахматами связан?

– Косвенно, – ответил Найт, не чуя подвоха.

– Тогда объясните мне, почему из вашего списка из семи человек трое на сегодня убиты? – Женя почему-то показал на свой телефон, как будто тот должен был придать веса его словам. – А перед этим их пытали мучительно и профессионально.

11марта, суббота

Дорин с утра отвез Лену в ее салон, а сам провозился весь день с Альберто и его проблемами. Настя оказалась жива, правда в глубокой коме, итальянца подвели язык и отчаяние, которое на него навалилось, когда он увидел ее лежащей у подъезда в луже крови. Когда Альберто понял, что его amica не умерла, он снова разрыдался. Андрею пришлось вытирать ему нос и водить за собой, как ребенка.

Правда, выяснилось все это только после того, как они нашли Кольцову в той же больнице, куда ее ночью привез Альберто.

Вчера он опоздал на двадцать минут. Когда Андрей сопоставил время разговора Насти с женой и время, в которое итальянец нашел ее, получилось, что Кольцова пролежала у подъезда меньше получаса. Как маленький итальянец умудрился затащить ее в машину и найти ночью в почти незнакомой Москве больницу, осталось загадкой.

Днем с помощью Дорина, неплохо знавшего Москву, найти больницу удалось только с помощью справочной службы. Что итальянец вчера услышал, какие слова не понял, Андрей не знал, но, похоже, Альберто, оглушенный происшедшим, всю ночь бродил по городу (машина его нашлась у больницы), а утром, видимо случайно, оказался на улице, где жили Лена с Андреем. Он узнал дом, вспомнил квартиру и зашел.

Оставив повеселевшего «шибздика» у постели Насти, не подававшей признаков жизни (прогноз врачей был скорее благоприятный, но ничего быстрого они не обещали), и велев ему звонить при любых новостях, Андрей помчался к Лене, чтобы порадовать ее, принеся более приятную весть.

Потом в агентство за билетами – они решили, что он улетит в Прагу во вторник, сразу после презентации. Но билетов на утро не было. Ему предложили вечер вторника или утро среды, он никак не мог выбрать правильное решение, и тогда его поставили в лист ожидания.

Из агентства Дорин поехал в свой магазин, но открываться не стал, наоборот, повесил на дверях табличку «Закрыто». Ему нужно было подумать. Лена пересказала ему еще раз последний разговор с Кольцовой по телефону. По ее словам получалось, что человек, который пытался убить Настю, имел какое-то отношение к шумихе, поднятой в последнее время вокруг шахмат. А это было совсем плохо.

Мало того, что пострадал хороший человек. Тревожило еще другое – если то, что произошло с Настей, как-то связано с шахматами, то, значит, всем, кто окажется причастным к этим поискам, вполне может грозить опасность. А с некоторых пор Дорин всякую опасность вокруг Лены не только появившуюся, но даже просто тенью мелькнувшую, – тут же старался выловить и уничтожить, как клопа на постели в дешевом гостиничном номере.

У него даже как будто бы появилось подобие шестого чувства. И сейчас оно подсказывало ему – «горячо». Еще не горит, но уже припекает. Крылья мотыльков уже теряют цвет и вот-вот начнут чернеть и обугливаться. Надо было попытаться все расставить по полочкам, проверить все углы, чтобы понять, откуда дует этот слишком жаркий ветер.