Собачья работа - Лев Пучков Страница 13

– У них (людей) есть один лишний безусловный рефлекс: патологическая жажда наживы. Павлов был не прав – он не включил в свой классификатор этот долбаный рефлекс, от которого все беды и происходят. А у собак его нет…

Остальные двое сотрудников школы под стать директору: оба бывшие вояки, хорошо знакомые с собачьей службой, вышвырнутые из Вооруженных Сил за скверный характер. Шеф зря таскает их к психоаналитику: межличностные конфликты в коллективе школы отсутствуют, и эмоционального срыва от этих парней вряд ли дождешься. Все понимают друг друга с полуслова, потому как леплены из одного теста и прошли через одну мясорубку, именуемую в просторечии службой в «горячих точках». Никого не надо понукать – каждый занят любимым делом и отдает этому делу все силы. В школе идеальный порядок, к концу обучения любая псина показывает настолько высокие результаты, что хозяева в буквальном смысле диву даются – рекламаций за два года функционирования этого заведения с несколько претенциозным названием не поступало.

Вместе с тем, несмотря на все позитивные моменты, описанные выше, школа консервативной дрессуры как коммерческое предприятие убыточна. Если бы не шеф-меценат, давно вылетели бы в трубу. Белогорск – областной центр с двухмиллионным населением, люди здесь живут по большей части небедные, и каждый двенадцатый, если верить статистике, имеет собаку. Почти как у классика: «…Каждый домовладелец – это собака. А то и две…». Так вот – дикая конкуренция имеет место. В городе зарегистрировано более полутора десятков заведений, которые дрессируют собак и учат хозяев, как с ними обращаться. Все они работают по наиболее простому и современному методу: дают владельцу собаки общие навыки дрессуры, «ставят» псу управляемую агрессию и охранные навыки и через полтора-два месяца занятий выпускают готового к употреблению семейного защитника. Или служебного охранника. Дорого, но сердито, а главное – быстро, сейчас ведь всем катастрофически не хватает времени. Школа Рудина тратит на подготовку собаки от четырех до шести месяцев. Рудин всесторонне изучает психологию пса и его владельца, «притирает» их друг к другу, учит понимать и любить друг друга. Это долго – немногие доголюбы по нашему нетерпеливому времени предпочитают качество высшей пробы и длительную шлифовку мастерства быстрому и внешне вполне приемлемому современному методу. А по-другому Рудин не умеет – не привык халтурой заниматься. Натура такая. Вот и выходит, что немногочисленные клиенты школы едва-едва покрывают затраты на зарплату сотрудникам – содержание же школы шеф-меценат практически оплачивает из своего кармана. Однако слава о школе гремит далеко за пределами области – все знают, что здесь работают мастера. Потому-то и собирается на ежемесячное представление с бесплатной минералкой народу не меньше, чем на премьерный показ «Титаника» в областном ДК…

К забору школы подкатил двухместный кровавый «Форд-Мустанг» с открытым верхом, скромно приткнулся с краю в длинном ряду припаркованных авто гостей шоу. Из отделанного белой кожей салона вышел холеный мужик средних лет – дверь закрывать поленился, ключи беспечно оставил в замке, медленно направился к распахнутым воротам школы.

Рудин увидел прибывшего, перепоручил завершать последние номера Ване Соловью, первому помощнику, а сам пошел встречать – пожаловал шеф, хозяин школы, меценат и просто хороший мужик Григорий Васильевич Толхаев.

– Имеем успех у публики, – сообщил Рудин, поручкавшись с шефом. – А ты опять к шапочному разбору. Мы тебя уже не удивляем?

– Дела, – лаконично ответил Толхаев, отирая платком вспотевший лоб. – Попить дашь?

Рудин свистнул – тотчас же девчушка из палатки с водой подтащила запотевшую бутылку «Славяновской», набулькала в стакан и протянула Толхаеву, не преминув одарить крутого мужика кокетливым взглядом.

– Хороша чертовка! – довольно крякнул Толхаев, залпом осушив стакан и жестом показывая девице, чтобы повторила. Девица повторила и зарделась, мучительно нахмурив бровки – не поняла, кто хороша: она или «Славяновская».

– Куда там, в задницу, этим импортным шипучкам, – прояснил ситуацию Григорий Васильевич, выпив второй стакан, а девице строго сказал:

– Иди работай – нечего тут интимно глазами сверкать!

Девчушка беспрекословно удалилась в палатку – она работала в кафе, которое являлось собственностью Толхаева, и знала, что такое трудовая дисциплина.

– Нравится пигалица? – спросил Толхаев Рудина, кивая вслед упругой попе, подрагивающей под джинсовой мини-юбкой.

– Ага, – не стал отпираться Рудин. – Экстерьер в норме.

– Хочешь, скажу – она тебе даст? – великодушно предложил Григорий Васильевич. – И не шалава – я тебе отвечаю.

– Спасибо, я уже, – бесхитростно ответил Рудин, почесав потную грудь. – С утра два раза повязались, пока пацаны матбазу готовили.

– Ну ты даешь. Пес! – обескураженно воскликнул Григорий Васильевич, с доброй завистью оглядывая литую фигуру Рудина, от которой веяло первобытной мощью. – А заведующий мне божился, что среди его девчат поблядушек нету… И что – вот так вот сразу… да? Раз-два, ножки врозь?

– Не-а, не сразу, – покачал головой Рудин, смущенно крякнув. – Ты тоже – сразу и поблядушка… Просто я сказал, что мне так нравится запах ее тела, что аж в дрожь бросает, а по графику у меня сегодня вязка [4]. – Она подумала, потом великодушно согласилась…

– Как у тебя все просто! – досадливо воскликнул Толхаев, не дослушав приятеля. – По графику вязка… Ты, кстати, так и будешь всю жизнь пробавляться скоротечными случками? Может, вдовушку тебе подыскать с хатой?

– А не надо, – Рудин непроизвольно посмотрел в сторону толпившейся на лужайке публики. – Я уже нашел тут… Ну, кажется мне – моя женщина. Светлая и чистая. Святая, можно сказать. Понимаешь?

– Ага – твоя светлая и чистая, стало быть, там, – Толхаев показал пальцем в сторону толпы и озадаченно почесал затылок. – Так?

– Да, там, – Рудин утвердительно кивнул. – Ты догадливый, шеф. Я рад…

– И тем не менее ты это… с утра успел два раза перепихнуться с молоденькой продавщицей?! – перебил его Григорий Васильевич. – Нет, я понимаю – разнообразие там и все такое прочее, после нескольких лет супружества… Но в период ухаживания? В процессе так называемого медового месяца?!

– Она не дает, – невозмутимо сообщил Рудин, потыкав пальцем в сторону лужайки и даже не сымитировав попытки легкого смущения. – У нее комплекс – какой, пока не расколупал… Ну а у меня по графику сегодня вязка, так что…

– Ладно, хватит с меня! – Толхаев поднял руки, как бы отгораживаясь от Рудина. – Никак не могу привыкнуть к твоей дурацкой философии… Короче, иди мойся, бери Ингрид – прокатимся в одно местечко.

– Еще футбол не отыграли, – возразил Рудин. – Что за спешка?

– С футболом и без тебя управятся, – раздраженно махнул рукой Григорий Васильевич. – Надо хорошим людям помочь, причем срочно. Давай побыстрее – я тебя жду.