Право на месть - Александр Мазин Страница 13

– Партия «Национальное возрождение»,– весело произнес «орел» Фрупов.

Чувствовалось, что небольшое приключение прошло ему по кайфу.

– Как? – Андрей тут же вспомнил политический профиль покойника Пашерова.

– «Национальное возрождение»,– повторил Фрупов.– Что-то не так, Зомби?

– А вы, значит, при ней? – спросил Ласковин.

– Мы и есть – «Национальное возрождение»! – «Орел» широко и дружелюбно улыбнулся. Этакий рубаха-парень.– Такая у нас специальность!

– Заказные убийства? – Ласковин тоже улыбнулся: вы шутите, и мы шутим. В чем проблемы? А то как бы «орел» Фрупов и чернорубашечник Михаил, разглядывающий его сейчас, как патологоанатом – жертву автокатастрофы, могли и забыть о своем обещании.

– Скорее – политические! – Фрупов улыбался во весь рот (шучу! шучу!), но глаза стали холодные, непроницаемые, как морская галька. Знакомые глаза, откуда знакомые?..

– Потмаков жив? – спросил Михаил.

– Да,– поколебавшись, ответил Андрей.– Жив.

– Это хорошо. И что ты жив – хорошо. А место это – забудь. Максим, проводи!

– Я бы его не отпускал,– не поднимая глаз, произнес «майор».– Полагаю это неоправданным риском.

– Я слово дал,– напомнил Фрупов и подмигнул Андрею.

– Жопу подтереть твоим словом!

– Кимыч, обижусь! – предупредил Фрупов.– Не надо со мной так.

– Его досье – у нас в компьютере,– сказал Михаил.– Ознакомься и успокойся.

– На твою ответственность!

– Да.

– Пойдем, Зомби! – сказал «орел» Фрупов.– Делай свои дела!

В коридоре их поджидала пара молодых в сером, но Фрупов качнул головой: я сам.

– Будь здоров, Зомби! – сказал он на прощание.– Долгих лет!

– Спасибо. И тебе – того же!

Только внизу, на улице, Ласковин вспомнил, почему глаза Фрупова показались ему знакомыми. Они были точь-в-точь такие, как его собственные.

Однако след оказался ложным. Само по себе – неплохо. Схлестнуться с такой «машиной» весьма стрёмно. Не они – и хорошо.

Подозревай он, какого противника готовит ему судьба, как знать, может, Михаил и компания показались бы ему не столь уж опасными.

– Ну как? – спросил Вадим.– Пригодился адрес?

Они шли по Пятнадцатой линии в сторону Невы.

– Я съездил,– сказал Андрей.– Но это оказалась пустышка.

– В каком смысле?

– Бомбу бросили не они.

– Да? – Вадим остановился, разминая в пальцах папиросу.– Вы уверены?

– А что? – заинтересовался Андрей.

Его собеседник ответил не сразу, некоторое время он смотрел, как переходит через улицу стайка детишек. Их воспитательница, массивная женщина средних лет, перегородила улицу – руки крестом – наподобие живого распятия.

– Удивительно,– произнес Вадим.– Из этих вот славных существ вырастают такие, как мы. Пойдемте, Андрей.

– Так что вас смутило в этом адресе? – еще раз спросил Ласковин.

– Смутило? Нет. Меня смущает только глупость моего начальства. Организация, зарегистрированная по этому адресу, нам известна. Больше того, их пытались раскручивать по делу Пашерова, а это дело и ваше с легкой руки прессы увязаны в общий узел.

«И не только – прессы»,– подумал Андрей, но вслух этого не сказал.

– Мне, однако, это кажется сомнительным,– продолжал между тем Вадим.– Пашеров – да, возможно, но вы… грубая работа. Пете чертовски не повезло. Если бы тот мудак не воткнулся сзади…

Вадим бросил папиросу в урну и выщелкнул из пачки другую.

– А по делу Пашерова их могут взять? – спросил Ласковин.

– Сомнительно. Формально это не преступная группировка. Да и не только формально. Политическая партия с мощной поддержкой во многих слоях. Вы, вероятно, общались с «активным звеном»?

– Вероятно,– согласился Ласковин, вспомнив «военизированных».

– Это лишь часть айсберга. Но конфликт их с Пашеровым и теми, кто его поддерживал,– очевиден. Они эксплуатировали одни и те же лозунги. Но как человек компетентный, я не стал бы объединять эти два преступления. Хотя, согласен, обставить все таким образом очень, очень неглупо. Если виновные разместились достаточно высоко, никто не заинтересован в их наказании. А когда крупная рыба рвет сеть, целый косяк карасей тоже может удрать. Все не так просто.

«Ты и сам непрост»,– подумал Андрей. Вадим сейчас и одеждой, и речью мало походил на начальника смены с завода «Электроприбор». Скорее, на преподавателя каких-нибудь курсов.

– …Петино невезение,– продолжал говорить Вадим.– Когда три года назад его отставили от дел, вполне мог бы начать собственное. Опыт был, мы помогли бы. По-товарищески. Но он предпочел жить скромно. Когда Петя определился шофером к Потмакову, я решил: старик обрел тихую гавань… – Вадим вздохнул.– Трудно стало работать,– не к месту сказал он.– Ни средств, ни людей…

Ласковин сделал вид, что не понял намека. Если это был намек.

– Вадим,– проговорил он.– А есть ли еще подозреваемые? Вы ведь мне так и не ответили!

– Подозреваемых – море. Первый вопрос, который я задаю себе, сталкиваясь с преступлением: кому это выгодно?

И оказывается, любое убийство выгодно слишком многим.

Например, рассматривается возможное участие агентства недвижимости «Триплекс». Они пытались прибрать тот пустырь, на котором сейчас строится приют. Или – чеченские боевики. Я бы на вашем месте, Андрей, попробовал зайти с другой стороны,– предложил Вадим.– И мы, и милиция исходим из предпосылки, что объектом покушения был Потмаков. А если убийца имел в виду вас? Может быть?

– Может,– согласился Ласковин.

– В таком случае проработайте этот вариант. Своих врагов вы знаете?

– Некоторых. А насколько можно рассчитывать на официальное расследование?

– Милиция будет землю рыть. Пока не утихнет шумиха. Это то, чего хотят власти. Но рыть будут – так,– он показал ладонью на уровне пояса,– и не глубже. Не рассчитывайте, что убийца будет найден. А если и найден – что это действительно убийца.

– А как насчет агентства? – спросил Ласковин.– Может, мне с ними… поговорить.

– Не тратьте время. Для агентства это – копеечное дело. Киллер стоит дороже. Прозондируйте по собственной линии и держите со мной связь. А теперь – прошу прощения. Время.

– Вернемся обратно,– предложил Андрей.– Я вас подвезу.

– Не стоит, до встречи, Андрей.

Ласковин несколько секунд смотрел на удаляющуюся спину в черном осеннем пальто. Вот человек, общаясь с которым, Андрей чувствовал себя словно за толстым стеклом.