Наносмерть - Максим Шахов Страница 13

— Да.

— С какой проблемой?

— Ее беспокоили спазмы желудка. Но в ходе опроса выявился целый комплекс симптоматических…

— Извиняюсь, мне коротко диагноз и что вы ей прописали.

— Диагноз — невротическое расстройство. Прописал я ей «Сезанекс».

— Это таблетки?

— Да.

— И больше ничего?

— Нет.

— Тогда давайте уточним: вы ее осматривали? В смысле она на приеме раздевалась?

— До пояса. Но бюстгальтер не снимала, — растерянно проговорил доктор.

— Меня интересует, не заметили ли вы на ее теле следов инъекций? Или каких-то других признаков того, что Пригорова делает инъекции?

— Вы имеете в виду наркотики?

— Я имею в виду любые инъекции.

— Понял… Никаких признаков злоупотребления наркотическими веществами я ни при опросе, ни при осмотре не обнаружил. Насчет следов — на сгибах рук у нее были едва заметные следы. И у груди. Но это связано с операцией.

— Пригорова перенесла операцию?

— Да… Думаю, около месяца назад. У нее импланты в груди.

— Понятно… А что за таблетки «Сезанекс»?

— Это новый препарат. Активно влияет на обмен веществ, в том числе в нервной системе. Из-за чего фактически действует как психотропное вещество, хотя таким и не является.

— Хорошо. Тогда давайте уточним. Вы поставили диагноз невротическое расстройство.

— Да…

— А с чем это было связано, по вашему мнению?

— Она сильно переживала по поводу фильма. Точнее, что лично она не оправдает возложенных на него надежд. Она ведь очень долго не снималась…

— Спасибо. Я понял. А теперь, пожалуйста, скажите: могло быть, что она переживала насчет чего-то другого?

— Простите?

— Я имею в виду, не могла ли она беспокоиться по поводу чего-то, не связанного с фильмом и его шансами на победу?

— Ну вообще-то, по моему мнению, этот фильм был для нее всем. Больше ни о чем она не могла думать. Из-за чего у нее и возникли проблемы.

— Понял. Спасибо. О нашем разговоре никому ни слова. Никому — это никому. Только с моего личного разрешения. Или личного разрешения директора ФСБ. Это ясно?

— Да.

— Предельно ясно?

— Абсолютно.

— Тогда второе. Вам угрожает опасность. Поэтому, вплоть до особого распоряжения, вы не покидаете консульства. И обо всех странностях, например подозрительных телефонных звонках, немедленно сообщаете приставленному к вам сотруднику службы безопасности. Ясно?

— Да. А можно узнать, почему мне угрожает опасность?

— Из-за ваших контактов с Пригоровой. В чем именно тут причина, пока не совсем понятно. Но до ее установления вам следует не покидать комплекс консульства.

— Я понял… — неуверенно сказал доктор.

— Тогда все! — попрощался Виктор.

Мария от выпитого разрумянилась и уже не теребила свой рукав.

— Полегчало? — спросил Логинов.

— Да! — кивнула переводчица и понизила голос: — Мне можно в туалет?

— Конечно! — ответил Виктор и передал просьбу Моник.

Когда полицейский повел Марию в дамскую комнату, Виктор пересказал свой разговор с доктором.

— То есть она настолько сильно нервничала, что у нее начались проблемы с желудком и доктор прописал ей этот… «Ксазонекс»?

— По-моему, «Сезанекс».

— Неважно! — качнула головой Моник. — Думаю, это все объясняет…

— Поделитесь?

— Конечно… Судя по осмотру экспертами места теракта, взрывное устройство сработало в непосредственной близости от Пригоровой. Верхней части ее туловища практически нет. Сумочка ее в момент взрыва была открыта. Учитывая последние данные, картина в целом ясна.

Логинов взглянул вопросительно.

— Взрывное устройство взорвалось, когда Пригорова достала его и собиралась заложить в туалете! — пожала плечами Моник. — Думаю, это очевидно! Поэтому она так и нервничала накануне, что врачу пришлось выписать ей успокоительное! Я докладываю следователю!

— Секунду, Моник! — поднял палец Виктор.

— Да!

— А зачем тогда террористы похищали секретаря Пригоровой, по-вашему?

— Чтобы понять, что произошло! Пригорова должна была заложить взрывное устройство в туалете, а вместо этого взорвалась сама! Все, как вы говорили. Что-то пошло не так, и террористам нужно было кровь из носу понять, что именно…

Моник Бриссо опять собралась звонить следователю в Париж. Но Виктор снова ее остановил:

— И еще одну секунду, пожалуйста!

— Да! — хмуро уставилась на него Моник.

— Я думаю, вы ошибаетесь…

— Это ваше право!

— И это легко проверить…

Уже собравшаяся ткнуть пальцем в дисплей телефона Бриссо в последний момент остановилась.

— Легко — это как?

— Если вы ошибаетесь, то, думаю, я смогу угадать тип взрывчатого вещества. У вас ведь есть предварительное заключение взрывотехника?

— Да, у меня есть данные экспресс-анализа.

— Ну тогда я думаю, что это PETN — Пи-И-Ти-Эн, — по буквам повторил Логинов. — Пентаэритритетранитрат. Или какое-то его производное…

Моник странно посмотрела на Виктора, потом кому-то перезвонила и что-то спросила по-французски. Сказав «мерси», она кивнула:

— И что это значит? Откуда вам известно, что это было производное PETN?

— От ЦРУ, — пожал плечами Виктор. — Но вообще-то это открытая информация. Попросите кого-то набрать в поисковике «PETN» и прочитать, что выскочит.

— Может, сделаете одолжение и сообщите мне сами?

— Конечно, я просто хотел, чтобы вы получили информацию из независимого источника…

— Я это оценила! Ну?

— Года полтора назад один из агентов ЦРУ раздобыл информацию, что, кажется, в Йемене один из специалистов «Аль-Каиды» разработал технологию, которая позволяет вживлять взрывчатку непосредственно в тело шахидов. Речь шла как раз о…

— PETN! — кивнула Моник. — И взрыв должен проводиться инъекцией специального препарата. Я где-то об этом читала, но не думала, что это реально…

— Добро пожаловать в реальность! — мрачно пошутил Виктор.

— То есть вы думаете, что взрывчатка была имплантирована в грудь Пригоровой?

— И она об этом не догадывалась, — кивнул Логинов. — Именно поэтому взрыв в туалете стал для террористов полной неожиданностью, и они, едва захватив помощника Пригоровой, сразу начали спрашивать…