Инструктор. Глубина падения - Андрей Воронин Страница 14

– Я человек более чем пожилой. Если со мною что-то случится, вы сыну моему или невестке Еве скажете, они вам вернут пакет, – проговорил Грановский строго.

И когда через три дня, вернувшись домой, Илларион Забродов позвонил в соседнюю квартиру, дверь ему открыла одетая в черное невестка Грановского Ева. Он сразу подумал, что старик его, увы, не дождался.

Однако не успел он высказать соболезнования, как в прихожей появился сам Грановский, тоже в траурной черной рубашке. Ничего не сказав, он нырнул в дальнюю комнату и вернулся с пакетом.

– Не дай Бог вам пережить своих детей… – промолвил Грановский, передавая Иллариону Забродову пакет, потом тяжело вздохнул и заплакал.

Поскольку кроме сына у Грановского детей не было, Илларион Забродов понял, что какая-то беда случилась именно с ним.

Поговорить, правда, они не успели. Входная дверь распахнулась, и в квартиру влетела вся затянутая в черный шелк, с ажурной черной шалью на голове и огромным букетом темно-красных роз не кто иная, как госпожа Паршина.

Правда, она, скользнув взглядом по лицам присутствующих, сделала вид, что Забродов, у которого всего пару дней тому она брала интервью, ей не знаком. Или действительно его не заметила и не узнала. Она бросилась Еве на шею, и они зарыдали.

В квартиру начали заходить мужчины в кожанках, черных костюмах и черных рубашках. В прихожей запахло дорогим парфюмом и кожей.

Илларион Забродов спросил у Грановского, нужна ли его помощь, но тот как-то сразу и резко покрутил головой:

– Нет-нет. Они сами.

Возвратившись домой, Илларион Забродов спрятал пакет с книгой в ящик стола, а сам подошел к окну. У подъезда, как он и предполагал, стояло несколько весьма представительных авто. Невестке соседа Еве Паршина и еще какой-то высокий строгий мужчина, похоже охранник, помогли устроиться в черном джипе.

Паршина села с ней рядом на заднее сиденье. А вот соседа, Грановского, Забродов почему-то не заметил. Хотя было странно, что отец, пусть и в преклонном возрасте, не поехал на похороны сына.

Забродов дождался, пока все машины отъехали, и направился на кухню. Вместо обычного утреннего кофе он решил заварить себе чаю и отоспаться после ночной рыбалки. Особых планов на день у него не было, дела могли подождать. Но едва он включил воду, как в коридоре раздался звонок. Взглянув в глазок, Илларион Забродов с удивлением увидел Грановского. Он был без пиджака, в наполовину расстегнутой черной рубашке, растрепан, бледен и как-то странно дрожал. В руках он держал ярко-синюю папку.

– Дмитрий Палыч, дорогой, вам нехорошо?! – с тревогой проговорил Забродов, пропуская его в квартиру.

– Нет-нет, Ларик, все в порядке… все в порядке… – проговорил Грановский, прижимая папку к груди.

Забродову даже нравилось, что кто-то, как в детстве, называет его Лариком.

– Проходите, я как раз воду поставил. Угощу вас чаем или кофе… – предложил Забродов.

Но Грановский покачал головой:

– Нет-нет, милейший… Там у меня Митя. Внук. Он уснул, но, когда проснется, может испугаться. Я к вам на минуточку… Вы должны мне помочь…

– Конечно, – кивнул Забродов. – Что именно для вас я могу сделать?

– Вот, спрячьте эту папку, – решительно сказал Грановский. – Мой сын… Он погиб. А его жена, Ева, вы ее знаете, привезла мне вот эту папку. Мой сын, Сергей… Перед отлетом он передал эту папку своей жене, Еве, и сказал, что если с ним что-нибудь случится… Чтобы она берегла эту папку, что в ней какие-то очень важные документы. И она может получить за них огромные деньги. Но самое главное, эта папка – гарантия нашей безопасности. Ева привезла эту папку мне. Но я подумал, что, если она стоит больших денег, значит, вполне возможно, за ней станут охотиться. И вот решил… Вы же, судя по выправке, человек военный. У вас эти документы будут в безопасности. А у меня теперь Митя. Он проснется, и я вас с ним познакомлю. У меня удивительно смышленый внук…

Забродов взял папку и пожал плечами:

– Не волнуйтесь, Дмитрий Палыч. Все будет хорошо.

– Да, вот еще что… Пока здесь эти похороны, суета… – добавил Грановский. – Не говорите Еве, что папка теперь у вас. Мало ли что… Пусть она думает, что я ее спрятал у себя.

– Как скажете, – пожал плечами Забродов, понимая, что чем меньше людей будет знать о местонахождении ценных документов, тем больше вероятность, что они останутся в сохранности.

После того как Грановский ушел, Забродов, подумав, решил от греха подальше спрятать папку вместе с раритетным изданием «Тысячи и одной ночи» в один из своих специально оборудованных за книжными полками тайников.

Сначала он аккуратно снял с полки стоящие в два ряда несколько томов собрания сочинений Достоевского, потом нажал на едва заметную, похожую на шляпку гвоздя кнопку. Оборудованный в стене сейф запирался на кодовый замок. Набрав нужное сочетание цифр, Забродов спрятал папку и книгу в сейф, закрыл дверцу, набрал нужные цифры и поставил книги Достоевского на место.

Конечно, правильнее было бы все-таки поинтересоваться, что за документы находятся в папке, но Забродов так устал, что почувствовал, как у него начинают слипаться глаза.

Окна в комнате были занавешены шторами, Илларион Забродов прилег на диван и не заметил, как задремал. Точнее, он сразу провалился в глубокий сон. За годы службы он научился засыпать крепко и глубоко, поэтому снов практически никогда не видел. А может, они просто не фиксировались в его памяти. Уметь глубоко засыпать было одним из условий полевой службы. Только так можно было быстро восстановить силы. Но в этот раз Забродов проспал минимум пару часов и проснулся от нескольких резких, коротких, почему-то прерывистых звонков в дверь. Кто-то быстро нажимал на кнопку и тут же отпускал. Забродов почему-то вспомнил, что именно так звонили, когда баловались, дети, подсаживая друг друга, и убегали потом вниз по лестнице. Но теперь звонки повторялись.

Взглянув в глазок, Забродов сразу понял, в чем дело. На площадке стоял невысокий растрепанный белоголовый мальчишка лет десяти, босой и в пижаме. Одной рукой, приподнимаясь на цыпочки, он с трудом дотягивался до кнопки звонка, а другой придерживал слишком большие для него очки. Дверь расположенной напротив соседской квартиры, где жил Грановский, была распахнута настежь.

Илларион Забродов открыл дверь и сразу подхватил мальчишку на руки. Тот, очевидно, как и все дети, умел с одного взгляда отличить хорошего человека, поэтому не стал сопротивляться, обхватил Забродова за шею и тихо заплакал. А потом вдруг встрепенулся и еле слышно произнес:

– Там дед. Умер, наверное…

Илларион Забродов уже догадался, что это и есть внук Грановского Митя, которого на время похорон отца оставили с дедом. Но с пожилым человеком, очевидно, что-то случилось, и мальчик, не одеваясь, выскочил на площадку.

Забродов, прижимая мальчика к себе, положил в карман джинсов ключи от квартиры и, захлопнув дверь, направился к соседу.