Двойной удар Слепого - Андрей Воронин Страница 15

– По-моему, к этому ты всегда готова.

– Мне лучше знать.

– Я это чувствую.

– Думаете, набиваю себе цену?

– Ты из тех людей, у которых цена определена с точностью до цента. А я из тех, кто знает наверняка, каких вещей вправе требовать за деньги, которые платит.

Полковник понимал, что дни агента Барби в этой стране сочтены, и решил не упускать возможности – пока не поздно. А вот Марина этого не знала и повела себя так, словно впереди у нее была вечность.

Она легко вскочила с низкого дивана, подошла к стойке бара и налила себе в бокал виски.

Полковник поднял свой бокал:

– И мне, пожалуйста, добавь.

– Хорошо что-то делать вместе.

Марина наполнила другой бокал и вернулась к дивану. Теперь села поодаль от полковника – так," чтобы тот не мог дотянуться до нее рукой.

– Давай-ка, – сказал полковник, – перейдем к делу.

Аль-Рашид всегда останавливается в одной и той же гостинице, в одном и том же номере. Его номер занимает половину этажа в гостинице «Хилтон». Где она находится, думаю, тебе известно.

– Не первый раз…

– Аль-Рашид пробудет в Риме пять дней. Именно там он и должен погибнуть. Его убийство будет списано на действия итальянской мафии. Так что тебя искать никто не станет. Что тебе для этого надо?

– Если итальянская мафия, то мне нужна итальянская винтовка. Не везти же мне ее собой?

– Понял. В Риме тебя встретит человек и передаст.

– Нет, я так не согласна. Я укажу место, он оставит оружие там. Никого из ваших людей в Риме я видеть не хочу и не должна.

Полковника еще раз поразило то, как тщательно выверяет каждый свой шаг эта женщина, по виду которой никогда не догадаешься об ее истинной профессии. Она скорее похожа на дорогую умелую проститутку или на танцовщицу в стриптиз-баре, но никак не на киллера.

– Тогда вот номер телефона, позвонив по которому, ты получишь в Риме все, что тебе нужно.

– Меня это устраивает. Задержка не в ваших интересах. И самое главное, полковник… – Марина непринужденно улыбнулась. За последние несколько лет она научилась говорить о деньгах совершенно спокойно, глядя собеседникам в глаза. – Сколько это будет стоить? – она обсуждала вопрос вознаграждения так же, как все прочие детали операции.

Полковник уже был готов к этому вопросу. Из внутреннего кармана пиджака он вынул чековую книжку, написал сумму с четырьмя нулями.

Когда чек был оторван и передан Марине, она, не меняя выражения лица, сказала:

– Это лишь аванс?

Полковник задумался. На его лбу кожа сбежалась в морщины. Затем он улыбнулся, вернее, не улыбнулся, а ухмыльнулся. Его седые усы дрогнули, словно профильтровав сумму.

– Это семьдесят процентов.

– Шестьдесят, – сказала Марина, понимая, что на этом они и сойдутся. – Когда я смогу получить оставшуюся часть моих денег?

– Твоими они станут после того, как выполнишь задание. Не торопи бег времени.

– И все-таки – когда?

– Как только я буду иметь подтверждение того, что Аль-Рашид мертв.

– Договорились.

– Значит, все как всегда, – полковник пересел поближе к Марине. Она отодвигаться не стала. Все организационные вопросы были решены, сердить полковника отказом не стоило. Да она и сама была не прочь расслабиться. Десять процентов, которые она выторговала без особых усилий, согревали ей душу. – Я включу музыку.

Марина рассмеялась.

– Только не похоронный марш.

Полковник поднялся, подошел к стойке и нажал клавишу музыкального центра. Тихая восточная музыка полилась из двух огромных колонок, заполняя собой огромное пространство гостиной. Полковник взял Марину за руку и, отлично зная расположение комнат в доме, повел ее в спальню, не закрывая за собой двери.

Марина не упрямилась, одежда сама соскальзывала с ее плеч.

– Раздень меня, – сказал полковник, садясь на край гигантской, почти во всю комнату, кровати под причудливым балдахином.

– А может, позвать служанку? – улыбнулась Марина.

– Слуг ты отправила, мне это известно.

– А если я обманула?

– Я знаю об этом не только с твоих слов.

– Ну что ж, тогда придется самой, – и Марина принялась раздевать полковника.

Завтра в полдень она должна была вылететь прямым рейсом в Рим. Ее волновало лишь то, чтобы ее не узнали агенты Интерпола. Марину Сорокину уже несколько лет разыскивала международная полиция. Правда, все поиски были тщетными, Марине всегда удавалось провести агентов Интерпола, хитроумно меняя внешность за счет париков, одежды и искусного макияжа.

Рост изменяли каблуки.

Утром Мерцалов вышел к завтраку раньше своего соседа. Он занял тот же столик, что и вчера и, казалось, был всецело поглощен едой.

Вошла Шарлотта:

– Хай!

Мерцалов суховато кивнул на это ее приветствие, обращенное ко всем, находящимся в баре.

«Наживка есть, – подумал Мерцалов, – скоро подплывет и рыба. Хищная рыба, но не такая большая, чтобы ее не могла съесть еще более крупная», – его взгляд задержался на чучеле щуки, висевшем над дверью.

Появился Батулин, сел рядом с Шарлоттой, они представились друг другу, между ними завязался разговор, который был слышен Мерцалову.

Олег старательно собирал вилкой крошки бекона.

Он не спешил покидать бар, желая присутствовать при всем разговоре Батулина и Шарлотты. Они еще не приступили к завтраку, а Валентин уже приветливо улыбался соблазнительной женщине, всячески выказывая ей свою симпатию.

Мерцалов сообразил: недалек тот миг, когда они начнут говорить о главном – о месте и времени свидания наедине. Он прикидывал в уме – вряд ли это произойдет в домике для рыбной ловли, там климат не подходящий. Холода не замечаешь, когда сидишь близко к жаровне в свитере, теплом трико, поддетом под джинсы. Но стоит раздеться, как тут же ощутишь, что половина тела буквально поджаривается, а другая половина леденеет от потока холодного воздуха, идущего из отверстия в полу.

«Ну совсем как в русском деревенском туалете», – усмехнулся Мерцалов.

Батулину и Шарлотте разговаривать было чрезвычайно сложно. Шарлотта совсем слабо знала английский, да и эти познания сводил на пет страшный акцент. Батулин знал язык лучше, но ему приходилось подбирать слова. Женщина то и дело сбивалась на немецкий, которым владела, наверное, в совершенстве.

– Если бы вы, – говорила женщина, – были датчанином, а я шведкой, мы с вами договорились бы лучше некуда.