Банкир - Петр Катериничев Страница 15

— Да.

— Один-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль-ноль… Записали?

— Да.

— Сумма, разумеется, в долларах.

— Я понимаю.

— Чтобы вам было еще понятнее… За эти деньги можно не только выкопать море посреди Восточно-Европейской равнины, за них можно закопать на пять метров вглубь любой мегаполис, будь то Москва, Шанхай или Нью-Йорк, и на другом месте построить новый! Ну а учитывая, что эти деньги не «мертвые», они работают, то общая контролируемая сумма…

— Я понимаю.

— Вот именно. Мне важно, чтобы вы поняли одно: ни ваша жизнь, ни моя на этом зелено-сером фоне не стоит ничего. Совсем ничего.

— Да.

— А потому — человек, обладающий информацией или даже участвующий в планировании движения такой суммы или хотя бы ее малой части, не может исчезнуть! Вы поняли, Альбер?

— Да, Магистр.

— Найдите мне его. Даже если для этого потребуется выпить море. Живого, мертвого, по частям — как угодно! В море, на небесах, в земле, в аду — где хотите! Най-ди-те!

— Я понял. Магистр.

— Все предложенное вами по Базе утверждаю.

— Есть.

— У вас достаточно людей и оперативных каналов?

— Да.

— Действуйте.

— Есть.

— И запомните, Альбер. Миллиарды и люди, их представляющие, никогда бесследно не исчезают. Чудес в этом мире не бывает.

Двое идут по кромке волн, осторожно переступая через оставшиеся после шторма лужи. Оба — в изрядном подпитии.

— Вот, блин… Юг, называется… Колотун, как в Мурманске.

— Да ладно тебе…

— Чего — ладно?! Отвалить столько бабок за путевку, и что?! «Море, телки, винище — рекой…» Кто базлал?

— Тебе что, вина здесь мало?

— Да этой «грязи» я мог и в Костомукше обожраться!

— Не скажи… Портвешок что надо! Сырец, девятнадцать оборотов, и башка после него не трещит! Да и цена — дешевле, чем у нас за молоко!

— Блин, Серый, да у меня уже конец опух от пьянства, ты понял?! Дом отдыха, блин! Тетки — как свиноматки перекормленные, трапеции, блин!

— Колян, ты забодал уже своим воем! Чего надо-то?

— Чего и всем: вина, баб и моря!

— Моря — вот оно, плескается, вина — щас возьмем, хоть залейся, ну а бабы…

— Не, ты мне скажи, куда отсюдова все классные шмары повыводились? Сашка Манохин лет пять назад в аккурат сюда ездил, рассказывал — блядей, как мастей!

— Насвистал соловейка, да и был таков.

— Ты это, Серый, ты на Сашку не кати, он мне кореш, четыре года в одном забое. Можно запросто и в лоб схлопотать! У меня не задержится!

— Да ладно, я так… Да и какой мужик не приврет по этому-то делу…

— Я те сказал, Серый, не тяни на Сашку! Не стал бы он корешу вкручивать!

Понял? Он — не ты!

— Да ладно, остынь. Когда он был-то здесь?

— Я ж тебе сказал — пять лет назад. Или шесть.

— Во. Пять лет назад пчелы были с гуся, по три ведра меда давали и жалом каску на лету пробивали! Рубли-то были хоть деревянные, да не фантики все ж карамельные! И зарплаты в шахте плюс северные плюс от бабы заныканные…

— Серый, не язви душу…

— Да это я к тому, что Сашка тот сюда не иначе как «пятихатку» привез!

Пол-«Жигулей», на месяц-то, а? Ротшильд Аль-Гарум! Вот девки вокруг него и вились!

— Да не… Просто и правда — время было другое… Душевнее с девками было, не то что теперь.

— Оно так. Красивая девка, мил друг, щас тоже понимает, что все бабок стоит! А уж это дело — в особенности.

— Так что ж теперь, в узелок завязать?

— Твой завяжешь… Не, ты посуди сам… Наша загородка с вагончиками как называется? База отдыха «Волна». Вот мы и волнуемся, где жорево взять да как порево отыскать. А в десяти кэ-мэ — «Лазурный берег». Теннис-пенис, бары-рестораны… И телок там, как грязи… Только вопрос: почем?

— Здесь шлюх нет.

— Шлюха — не профессия, а способ прожить. Потому они есть везде. Только сюда братаны со своими наезжают.

— С постоянными, что ли?

— А это по фигу: постоянные или переменные, а сделаны — суши весла! И в день она тому братанку обходится, что твоя путевка!

— Суки!

— Оно так, а без них скучнее.

— Слушай, Серый, а может, по станице отыщем?

— Вилы в задницу?

— Да я серьезно…

— Да и я не шучу. В станице кто живет?

— Как это — кто? Люди.

— Понятно, что не еноты. Какие люди?

— Серый, ты что-то шибко умный стал… В глаз давно не получал, да?

— Так я ж тебе растолковать стараюсь… Тут три категории населения: казаки, татары и вольнопоселенцы. Вот и поприставай к их девкам — это смотря что получить хочешь: нож в брюхо или шесть картечных дырок из двух стволов… А вольнопоселенцы, которые отдыхающие, баб своих не для тебя привезли, пасут что надо… Усек картину битвы?

— Да пошел ты!

— Только вместе с тобой. И то — за винцом к деду. Вино у деда — путевое!

— А чего ему? Сиди сивуху продавай дурачкам вроде нас да мошну набивай…

Чем не жизнь?

— Да ладно тебе. Ты глаза его видел? Я так себе думаю: получил он когда-то по жизни полной меркою…

— Торчал, скажешь? Да раньше вся страна — по лагерям, подумаешь…

— Подумаешь не подумаешь… Ты свои два года по хулиганке тянул считай что дома, а как, сладко показалось?

— Тебе б того сахара…

— То-то. А раньше и сроков таких не было. Червончик или четвертной. А если ж уж совсем не виноватый — пятерик. Смекай. Крученый тот дед, это точно.

— Крученый не крученый… Знаешь, Серега… Время точно переменилось… Я порой думаю — да что б хоть год так пожить, как те «новые» щас живут — я б кому хошь башку бы проломил… Хоть деду, хоть соседу — по хрену…

— Год, говоришь… То ли год, то ли день… Тут не угадаешь…

— А уж как повезет!

— А никак не повезет… Ты помнишь, в апреле братанки своих хоронили…

Только и утеха мамашкам, что гробы полированные. По мне — лучше уж так…

— Как — так? Зарплату по полгода не дают, это — так? Под землей корячимся, как кроты, и что с этого, деньги какие видим? Или радости особые?

— Знаешь, бабка моя завсегда сказывала: радость, она внутри человека сидит. Он ее или к людям повернет, или в пятки схоронит да давить ее будет каждым шагом… Брось, Колян… Это ты недоопохмелился… Щас мы винчика пару баллонов возьмем, да по жилушкам ка-ак разойдется, а там — и солнышко покажется… Непогода здесь по три дня, больше и не бывает… В море покупаемся, рыбку посмотрим — зря, что ли, снасти в такую даль тащили?