Территория захвата - Иван Стрельцов Страница 15

— Степаныч! — увидев круглую физиономию, украшенную пшеничного цвета усами, не удержался от возгласа Денис.

Занятый заполнением рабочего журнала, прапорщик отложил ручку и поднял на вошедших в его «царство» глаза. Увидев первым вошедшего замполита, как положено, вскочил, вытянувшись во фрунт, потом перевел взгляд на спутника Грядко, и его усатая физиономия растянулась в довольной улыбке:

— Товарищ старший лейтенант.

— Так вы знакомы? — удивился подполковник.

— Так точно, вместе воевали, — за двоих ответил Раскола.

— Очень хорошо, — обрадовался замполит. — Мне сейчас заступать в наряд, а ты, Иван Степанович, проводишь боевого товарища в наше общежитие.

— Не вопрос, — кивнул прапорщик.

— Вот и договорились. — Козырнув, Грядко покинул арсенал, оставив однополчан наедине.

— Ты как здесь очутился? — сразу же набросился на бывшего старшину с расспросами Давыдов.

— Пуля, которую я поймал под Бамутом, продырявила мне легкое. Эскулапы меня, конечно, заштопали, но для службы на Севере стал непригоден. Сперва вернули на Балтику, но там для меня климат оказался гнилой, чахнул от сырости. Уже думал увольняться, да здесь место подвернулось.

— Значит, снова вместе будем служить, — обрадованно произнес Денис.

— Выходит, что так, — кивнул Раскола, только радости в его голосе старший лейтенант не услышал.

— Может, обмоем такое счастливое совпадение, — неуверенно предложил Денис, помня, что человек раскрывается легче всего за дружеским застольем.

— Нет, — решительно отказался прапорщик. — Не до того мне сейчас, Дэн.

— Что так, проблемы?

Иван Раскола несколько секунд смотрел на своего бывшего ротного, потом, будто решившись, заговорил:

— Горе у меня, Денис, большое горе. Сын мой, Леха, в четвертый класс ходит. Несколько дней назад жена нашла у него папиросу, заряженную «дурью». Я, конечно, первоначально всыпал ремня, а потом стали разбираться. Оказывается, в его школе многие наркотиками увлекаются, и не только «дурью». На следующий день Татьяна в школу пошла и прямиком к директору, дескать, так, мол, и так, а он испуганно смотрит и только плечами пожимает.

А когда она домой возвращалась, ее недалеко от школы догнали два бугая, прижали к стене и говорят: «Ты чего это, кошелка, язык распустила? Хочешь, чтоб тебе его подрезали? Так это мы живо». В общем, домой Таня пришла сама не своя, я ее потом два часа валерьянкой отпаивал. Вот, теперь с завтрашнего дня иду в отпуск, буду своих пацанов в школу сопровождать. Пусть эти бугаи мне попробуют что-то сказать. Я им живо покажу, как языки нужно подрезать вместе с головой.

Прапорщик замолчал, а Денис неожиданно вспомнил слова Бережного и про себя подумал: «А ведь прав милицейский полковник, бандит потерял страх перед законом. Потому и беспредел».

— Я Лехе сказал, — скрипнув зубами, продолжил прапорщик, — если он, стервец, не будет жить по-человечески, то я с ним поступлю, как Тарас Бульба со своим сыном. Сам породил, сам и убью…

— Такой маленький, — проведя рукой по отполированной поверхности защитного пенала, произнес на арабском языке с нескрываемым восторгом мужчина в белой одежде свободного покроя, — такой ласковый. — Подушечки пальцев нежно погладили хромированное покрытие, и тут же рука дернулась, как от удара электрического тока. — И такой страшный, как джинн из лампы Аладдина. Если его выпустить из своего убежища, он может страшных дел натворить.

— Для этого его и создавали, — меланхолично ответил Мустафа Девлин, разлегшись среди подушек на ярком ковре и время от времени прикладываясь к чубуку золоченого кальяна, табак в котором был смешан с доброй порцией опиума. Как истинный мусульманин, Мустафа совсем не употреблял алкоголь, но время от времени снимал напряжение наркотиками. А после афганского сафари, хоть все и прошло без малейших осечек, требовалось расслабиться.

Задерживаться в Пакистане с ядерным зарядом боевики долго не могли, впрочем, в этом не было необходимости. Их встретили на границе, и проводник, высокопоставленный чин военной полиции, доставил группу на военно-воздушную базу, где уже стоял «под парами» транспортный самолет.

Четыре часа, и «Атлантик» с эмблемой ВВС Пакистана приземлился на военном аэродроме Саудовской Аравии. Дальше путь Девлина и его боевиков лежал в глубь страны, в самое сердце Аравийской пустыни, чтобы скрыться от посторонних глаз в тени одного из немногочисленных в здешних местах оазиса.

На небольшом участке, где из глубины песчаника бил живительный источник, под огромными зелеными шапками многометровых пальм спрятались комфортабельные коттеджи. Здесь время от времени жили те, кого искали спецслужбы по всему миру, в основном это были известные террористы. Дюжина верных слуг обеспечивала комфорт и покой «гостей», полсотни обученных и вооруженных самым современным оружием охранников были готовы в любую минуту дать отпор кочующим по пустыне бедуинам.

Человек в белых одеждах, встретивший боевиков, не был хозяином оазиса, хотя и посещал это место довольно часто. Имени его никто из находившихся здесь не знал, а обращались, почтительно называя Шейхом.

Он был отпрыском королевских кровей, но его предкам повезло гораздо меньше, чем другим пустынным принцам. Во второй половине двадцатого века в этих краях нашли нефть, а земли, принадлежавшие его роду, оказались бесплодными. И вскоре богатые соседи просто растворили род Шейха в себе.

То малое, что досталось последнему из отпрысков некогда могучего королевского рода, позволило ему получить гуманитарное образование сперва в Лондоне, потом в Париже. Знаток истории, литературы и психологии, а также свободно говорящий на полудюжине европейских языков, Шейх вдруг сообразил, что может неплохо зарабатывать, выступая в роли посредника.

Зная уклад жизни и обычаи как Востока, так и Запада, он мог лавировать в этих двух стихиях, как рыба в различных течениях. Вспыхнувшая в то время волна террора как нельзя лучше способствовала обогащению королевского отпрыска.

В силу особенностей своего бизнеса Шейху приходилось одновременно иметь дело с лидерами террористических группировок и главами правительств, арабскими боевиками и агентами спецслужб. Все это время он балансировал на лезвии бритвы и понимал, что рано или поздно сорвется.

Но неожиданно судьба смилостивилась над отпрыском королей пустынных кочевников. Несколько лет назад во время переговоров о выкупе американской журналистки, похищенной боевиками в Бейруте, Шейха самого оглушили и похитили. Очнувшись через сутки, он, к своему большому ужасу, узнал, что находится далеко от Ливана, очень далеко. На другом конце света.

В тихой усадьбе на берегу вялотекущей реки среди белоснежных берез и пушистых елей он встретился с человеком абсолютно обычной наружности, за которой скрывался великий и ужасный… нет, имя, которое Шейху было хорошо известно, он даже в мыслях не произносил.