Убить босса! - Борис Седов Страница 16

На тридцать четвертом этаже, в финансовом отделе, он разыскал его начальника. Мистер Прач-чи занимался очень странным для финансиста делом: вынимал из стальных шкафов документы и без разбору жег их в растопленном камине. К тому моменту, как Генри Чески удалось выломать дверь в офис финансиста – мотивация была веская – человек мог задохнуться дымом, заполнившим помещение офиса – запятнанное сажей лицо мистера Праччи, контролировавшего все финансовые операции Малкольма, выражало ужас. Вместе с тем он всеми силами хотел дать понять вломившемуся детективу, что занят обычной бухгалтерской работой, как все, как всегда.

Чески ничего не понимал в работе финансовых акул, однако хорошо разбирался в химических свойствах бумаги. Бумага – это дерево по сути своей. Её можно разрезать в аппарате для уничтожения оной, но в этом случае бумага сохраняет как свойства свои, так и свойства чернил, нанесенных на неё. Технологии сегодняшнего дня таковы, что как бы ты бумагу ни резал, всегда найдется десяток любителей паззлов, чтобы из сотен кусочков собрать единое целое. В полиции такие терпеливые люди весьма ценятся. Единственное, что для этих собирателей паззлов является невозможным, это сбор картинки из пепла. Бумага – это дерево по сути своей. Такое же, как те березовые полешки, что сияли в камине Праччи ясным пламенем. Иначе говоря, мистер Праччи уничтожал документы, дабы не дать возможности полиции их прочесть.

Он уверял Чески, что документы – устаревшие, ненужные и лишние, он убеждал его, что ВСЕГДА сжигает бумаги, кажущиеся ему ненужными.

Не поверив ему на слово, детектив залез рукой прямо в огонь и вывалил на пол пяток не до конца сгоревших папок. По надписям на них значилось, что это бухгалтерские отчеты за текущий год. Очень ненужная документация для человека, занимающего пост финансового директора!

Вытерев ладонями пылающее лицо, Чески вытер заодно и вспотевшую в мгновение ока шею.

– Офицер, уведите этого кочегара вниз, – попросил Чески копа. Найдя в сверкающем офисе Праччи зеркало, он подошел к нему и присмотрелся. На него смотрело черное как смоль лицо выходца из Судана или Нигера. Единственное, что выдавало его шотландские корни и окончательно не превращало в Мартина Лютера Кинга или Луи Армстронга, это тонкие, привыкшие к растянутым ехидным усмешкам губы. Чески расхохотался.

По окончании третьего часа нахождения в офисе «Хэммет Старс» по его приказу офицер увез вниз ещё пятерых сотрудников. На офицера было страшно смотреть. Полтора часа назад почему-то отключилось электричество, которое, дай бог памяти, отключалось в этом здании всего дважды – 11 ноября 1965 года, в «Праздник всех воров», и 11 сентября 2001 года. Не привыкший к таким безобразиям полицейский пять раз спускался и столько же раз восходил на Эверест, расположенный на 10-й авеню, и теперь был невероятно зол на детектива, арестовывающего всех, с кем говорил.

– Я больше не могу, сэр, – признался он после последнего путешествия. – Если вы арестуете ещё кого-нибудь, ему придется нести меня вниз, чтобы там я усадил его в машину.

– Работа в полиции – продукт чудовищного чиновничьего беспредела, – согласился с ним Чески. – Ничто так не отнимает силы, как бессмысленное хождение по коридорам.

Когда стрелки на его часах провернулись трижды, в коридоре показался тяжело дышащий, но счастливый МакКуин. В руке он сжимал влажный ордер окружного прокурора, дающий разрешение на обыск офиса «Хэммет Старс».

К концу дня, когда патрульные Нью-Йорка валились с ног от усталости, разыскивая в городе человека, похожего по описанию охранника Кеннете на Эндрю Мартенсона, Генри Чески обнаружил в кабинете Малкольма документ, который показался ему поначалу неинтересным. Однако потом, уже закончив с обыском и стоя задумчиво у окна, Чески вдруг переполошился (как показалось МакКуину) и принялся снова разваливать груды бумаг на столе президента Малкольма. Обнаружив искомое, он рухнул в президентское кресло и под настороженными взглядами полицейских и нескольких сотрудников компании стал увлеченно изучать бумажку.

Через пять минут всем показалось, что лицо толстяка порозовело от удовольствия.

Чески обвел всех ироничным взглядом, но не сказал ни слова. Лишь подмигнул МакКуину и уложил в карман пиджака листок, на котором было написано следующее:

Мистеру Вайсу, Москва, гостиница «Савой».

Интересующий вас Андрей Петрович Мартынов в данный момент находится в Новосибирске (Западная Сибирь).

Решите с ним вопрос положительно, однако перед этим он должен назвать вам местонахождение банка и номер счета, куда переведены из Марселя $10 000 000.

Стив Малкольм.

Копия факса была датирована августом текущего года, то есть, была двухмесячной давности.

– Сомерсет…

Он сказал – Сомерсет!..

– …как бы ты переименовал на инородный язык имя – Эндрю Паоло Мартенсон?

– Например?

– Ну, на испанский, например, – усмехнулся, явно расположенный к нормальной беседе, Чески.

– Антонио Пабло Мартинес.

– А на французский?

МакКинли, не понимая, зачем это нужно, подумал и ответил:

– Ну, Анри Паоло Мартиньян, скажем…

– А в русской транслитерации? – продолжал надоедливый Чески, источая из своего рта леденцовый аромат.

– Черт меня возьми, с этими русскими… Я не слишком силен в их именах. Однако, если это необходимо… Предполагаю, что Антон Павлович Мартынов.

– Или – Андрей Павлович?

– Пожалуй, – согласился МакКуин. – А зачем это вам?

Чески на этот раз оказался невежлив. Он прижался виском к дверному косяку, закрыл глаза и засопел. Он очень хотел спать.

Из головы не выходили слова представителя адвокатской конторы SMITH&SONS:

– …Он влетел в окно и встал на стол перед главой компании. У него на руках была девочка в розовых трусиках, она обнимала его и возлагала свою голову на его плечо. Это было ужасно. Это было красиво. Он прошел по столу, выругался по-русски, спрыгнул и вышел с нею так, словно занимается этим ежедневно, и это ему порядком прискучило. Однако я уверяю вас, мистер Чески, что, несмотря на то, что эта «Хэммет Старс» висит над нами, как проклятие, и ожидать можно всего, ни я, ни мои коллеги подобного не видели здесь ни разу. Да, мистер Чески… Если кому-то из участников происшествия понадобится наша помощь… – и уполномоченный адвокат вложил в руку Чески тяжелую стопку визитных карточек. – Интересы этого парня и его девушки, если возникнет такая необходимость, возьмется защищать сам президент «Смит и сыновья». Так было заявлено им на Совете.

Визитки Генри выбросил в урну, но одну оставил, уложив её в портмоне между фотографией своих стариков и кредиткой Bank of New York.

Сандре было неуютно, зябко, она не привыкла ночевать в машинах, тем более, с малознакомыми мужчинами. Два или три раза, когда отец был ещё жив и они жили на севере, он брал её с собой на озеро Эри удить белого окуня. Сама рыбалка, как и прочие занятия, целью которых ставится уничтожение чужих жизней, удовольствия Сандре не доставляла, но ей был приятен запах костра, она любила бродить, пока отец размахивал спиннингом, меж вековых елей. Самыми приятными были те минуты, когда он по привычке заканчивал рыбалку словами: «Спасибо Господу за славную охоту», сматывал снасти и принимался за обустройство места перед палаткой для ночлега и ужина. Он посылал её за хворостом и еловыми лапами, и Сандра, предчувствуя приятные мгновения, приносила из леса все, что требовалось, и усаживалась перед костром, поджав ноги. Она чувствовала исходящее от него тепло и думала о том, кем станет, когда вырастет. В четырнадцать она стала подумывать о мальчиках, с интересом разглядывала чужие дворики с крашеной оградой и газоном Green Mama, но больше всего ей нравился, конечно, свой. Когда у меня будет семья, у меня будет такой же, думалось ей.