Забей стрелку в аду - Сергей Зверев Страница 17

Дикторша зачитывала прогноз погоды. Повиливая обтянутой узким платьем попкой, девушка ходила у карты с линиями циклонов, атмосферных фронтов, пятнами облачности. Прогноз был оптимистичным. Погода обещала быть ясной от Балтийского побережья до Адриатики. Ястреб убрал громкость. Взяв стакан, он шутливо чокнулся с телевизионным экраном:

– За благоприятные климатические условия, красавица!

Теледива ослепительно улыбнулась, успев на прощание отрекламировать чрезвычайно эффективное средство против запоров и вздутия живота.

«Пора укладываться. Сон действительно лучшее лекарство от многих недугов. К тому же скоро сон станет роскошью. Надо подготовиться, поднакопить сил перед серьезным делом», – сладкая дремота брала хозяина виллы в свои объятия.

За дверью кабинета раздалось чахоточное покашливание. Кто-то деликатно намекал на желание войти.

– Зенон, ты? – безошибочно определил Ястреб.

– Можно? – спросил скрипучий голос, принадлежавший компьютерному гению.

Дверь отворилась. В прямоугольном проеме возникла сутулая фигура с перекошенными плечами. Зенон держал в руках ворох бумаг, как обычно залитых кофе и перепачканных жирными пятнами.

– Что-нибудь существенное? – голосом усталого царедворца спросил Ястреб.

– Весьма. Стал бы я ломиться на ночь глядя по пустякам, – компьютерщик разложил на столе распечатанные материалы.

Ястреб терпеливо ждал, выдерживая паузу. Поспешность не была его стилем.

– Посмотри, что я нашел, – немного растерянно произнес Зенон, придвигая кипу бумаг.

Хозяин виллы углубился в изучение материала. Он отсортировывал листы, раскладывая их в отдельные стопки. Информация, добытая Зеноном, была разрозненной и происходила из различных источников. Сухие строки судебных протоколов соседствовали с газетными репортажами и выдержками из послужного списка. Во всех без исключения документах речь шла о Дмитрии Рогожине, бывшем майоре отдельной бригады МВД специального назначения, носившем оперативный псевдоним Святой.

– На ловца и зверь бежит, – вполголоса бормотал Ястреб, перебирая бумаги.

– Да, редкая удача. Я как-то сразу выцепил его в банке данных. Потом электронные подшивки прессы перелистал. Крутой мужик.

– Впечатляющая биография. Послужной список интереснее приключенческого романа читается. Прошел огонь, воду и медные трубы. Закончил службу матушке-Родине в девяносто четвертом году. Попал в засаду на горном перевале и был ранен. Из госпиталя бежал. Вел самостоятельное следствие по делу родного брата, обвиняемого в убийстве собственной жены. Забавно… Я угадал в нашем новом знакомом правдолюбца, – Ястреб отложил бумаги и принялся разглаживать ниточку шрама.

Залетевшая в кабинет ночная бабочка билась об абажур настольной лампы. Машинальным взмахом руки желтоглазый поймал насекомое и аккуратно раздавил пальцами.

– Дмитрий Рогожин устроил самосуд над людьми, подставившими брата, но самого брата спасти не сумел. Сдался властям… – продолжил чтение документов Зенон.

– Дурак, – немедленно вставил Ястреб, имевший свое мнение о законе.

– …был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу закрытого типа.

– А в этом мы похожи. Оба стопроцентные психи, – захохотал Ястреб, запрокинув назад голову.

– Погиб при пожаре психушки, – лохматый бородач отложил последний лист.

– Что в прессе писали?

– Некая Дарья Угланова сделала журнальный репортаж, навестив осужденного майора в психушке как раз в день пожара.

– Любопытное совпадение, – Ястреб сделал пометку в блокноте.

– Послушай, Ястреб, зачем тебе мертвецы? – недоуменно пожимая плечами, спросил Зенон, не знавший о дневном происшествии.

– Сегодня человек, называвший себя Святым, отделал моих людей под орех. Лишай вернулся с пастью, набитой песком, и свернутой челюстью. Двое других – не лучше. Человек, называющий себя Святым, помешал довести до кондиции известного тебе клиента Стивена Хоукса. Он сжег нашу машину.

– Но ведь Святой мертв!

Подняв над головой кипу бумаг, Зенон энергично потряс, казалось, неопровержимыми доводами. Вставший Ястреб оказался на голову выше сутулого компьютерщика. Он осторожно перехватил бумаги и спрятал в ящик письменного стола. Затем посмотрел на Зенона и тихо процедил сквозь зубы:

– Святые умеют воскресать.

Минут через двадцать багровые окна виллы потухли. Тьма вступила в свои права царствовать над спящей землей. Только бродившие по двору особняка собаки и охранники бодрствовали до утра.

Первый месяц лета выдался жарким. Синоптики предсказывали рост температуры и отрицали возможность дождя. Город плавился под лучами палящего солнца. Задыхаясь от смога, горожане литрами поглощали прохладительные напитки, приносили баснословные прибыли производителям мороженого.

Состоятельные москвичи отправлялись на заграничные курорты, исключив из списков Адриатику, над которой носились натовские бомбовозы, утюжившие непокорных сербов.

Люди среднего достатка с сожалением вспоминали недорогие болгарские курорты, читая сообщения в газетах об очередной крылатой ракете, грохнувшейся в предместьях болгарской столицы. Основная масса москвичей, чьи кошельки и заначки опустошил финансовый кризис, с лейками и шлангами спасали будущий дачный урожай или проводили выходные, загорая на берегах водоемов Подмосковья.

Дмитрий Рогожин хорошо переносил жару, но плохо – городскую суету. Однако город притягивал Святого словно магнит. Выбравшись из очередной передряги, а их в судьбе бывшего майора частей специального назначения хватало с избытком, он возвращался в шумную, суетливую столицу. Московский стиль жизни был Святому не по душе. Вечная погоня за призрачным успехом, за большими деньгами, за славой и известностью были уделом жителей Первопрестольной. А он, выросший в отдаленных военных городках, вокруг которых простиралась степь, бесконечная, как сама вечность, тянувший лямку службы там, куда не добиралась ни одна генеральская инспекция, исповедовал иные ценности в жизни. Впрочем, идеалы Святого мало чем отличались от идеалов порядочных людей, веривших в справедливость, не прощающих предательства, полагавших, что совесть не продается даже за очень большие деньги. Бывший майор не просто верил в благородные принципы, под которыми мог подписаться любой нормальный человек, он действовал, добровольно подчиняясь законам совести.

Жить по совести оказалось дорогим удовольствием. Оказалось, что ради справедливости приходится переступить через статьи Уголовного кодекса. Оказалось, что негодяя, убийцу, махинатора, продажного чиновника или высокопоставленного военного, ставшего откровенным предателем, не так-то просто припереть к стенке и отправить на нары за совершенное преступление. В современной России разная мразь научилась манипулировать законами, обвиняя невиновных, устраняя конкурентов, запугивая сограждан.