Пиранья. Бродячее сокровище - Александр Бушков Страница 19

– Не принимают всерьез...

– Вот именно, – сказала она сердито. – А еслиучесть, что вскоре предстоит очень важное интервью, на которое мой шефвозлагает большие надежды...

– Сенсация?

– Ну, как сказать... В каком-то смысле. Интервью с главаремместных повстанцев.

– Ого! – сказал Мазур. – А как тебе удалось...

– Господи, это не трудно. Эта публика спит и видит, как быоказаться перед телекамерами – в точности как наши кинозвезды. Но когда кнему заявится не импозантный ведущий с красивой сединой, а молодая женщина...

– Не получится серьезного разговора, а? – понятливоподхватил Мазур. – А значит, и хорошего репортажа...

– Правильно.

– Все равно не врубаюсь, – сказал Мазур. – При чемтут импозантная вывеска в моем лице?

– Господи, это же так просто! – с досадой сказалаЭнджел. – Я куплю тебе приличный костюм – тут есть местечко, гдеможно взять весьма неплохой за какие-то полсотни баков. Для пущей важностинаденешь очки – с простыми стеклами, но в красивой оправе... Это тыбудешьамериканским репортером, ясно? А я – не более чем скромной переводчицей.Звезда американского телеэкрана и девчонка-переводчица... Ну, сообразилнаконец? Разумеется, я тебя предварительно как следует вышколю, выучишь вопросы– на случай, если он захочет говорить по-английски, он как-никак учился у нас вШтатах, чуть ли не в Принстоне... Усек?

– А это безопасно? – спросил Мазур. – Черт ихзнает, этих партизан. Дикий народ...

– Глупости. Партизаны во всем мире обожают журналистов. Ябыла и в Африке, и в Юго-Восточной Азии, везде одно и то же, а здесь, вдобавок,следует делать поправку на Латинскую Америку с ее любовью к театральнымэффектам, здесь журналистов обожают в квадрате.

– А Дик?

– Дик – оператор, ему камеру держать... Ну?

– Ох, не знаю... – сказал Мазур с сомнением. – Намчто же, придется переться в джунгли?

– Зачем? Они сами предпочитают большую часть времени жить скомфортом где-нибудь в городе. Не знаю всех подробностей, но ручаться можно,что у здешнего команданте куча конспиративных квартир в той же Ла-Бьянке, гдеон главным образом и обитает – с кондиционером, набитым напитками холодильникоми смазливыми товарищами по нелегкой борьбе женского пола. Если все будет впорядке, завтра должен объявиться связной... Говорю тебе, это абсолютнобезопасно. Нас проводят на явку, поговорим и преспокойно уедем.

– Знаешь что? – фыркнул Мазур. – Это тебеобойдется в лишнюю сотню баков. Насчет вывески мы не договаривались.

– Господи! – усмехнулась Энджел. – Подуматьтолько, что весь мир упрекает в меркантильности именно нас, американцев... невидали они австралийцев... Значит, ты не против?

– Подумать надо, – сказал Мазур, меряя еемногозначительным взглядом. – Прикинуть...

Девочка оказалась на высоте – без лишних церемоний отставилапустой стакан, встала, непринужденно скинула халатик и прошла мимо Мазура кпостели, сунув ему в ладонь с великолепной небрежностью яркую коробочку.

Мазур, естественно, последовал за ней, не теряя времени – иполучил свое с должным набором стонов-охов-вздохов, на все лады, пододобрительным взглядом старинного моряка в эполетах, под скрежет старенькоговентилятора. Приятная была девочка, и достаточно умная, чтобы не вскакивать послесделовым видом выполнившего свою часть сделки бизнесмена, оставалась лежать вего объятиях, выдав не слишком щедрую, но и не скупую дозу воркующих глупостейна ушко.

– Ну и как, стоит это сотни баков?

– Дай подумать, – сказал Мазур, по-хозяйски распускаяруки. – Пожалуй что, это стоит ста пятидесяти.

За что он тут же получил легонькую затрещину, каковуюперенес стоически, лишь ухмыльнулся в потолок. Спросил, кивнув на портрет:

– Что это за павлин?

– Кто его знает, – пожала плечами Энджел. – Ясняла домик со всей нехитрой обстановкой, он тут так и висел... И что, это все,на что способны изголодавшие в джунглях австралийцы?

– Позволь чуток передохнуть, – сказал Мазур. –Чересчур уж скорый переход от бродяжничания к подобию семейного уюта...

В голове у него щелкал невидимый миру компьютер, обязанныйсейчас пренебрегать всем на свете, даже обнаженной красоткой в непосредственнойблизости. Бывают моменты, когда человек вроде него просто обязан маяться самойнатуральной паранойей, сиречь манией недоверия и подозрительности. Он вновь ивновь быстренько прокручивал в памяти их знакомство, ход дальнейших событий,предложение поработать импозантной вывеской.

И пока что не находил подвоха. Это, разумеется, вовсе неозначало, что подвоха не было – просто пока чтоМазур его не усматривал. Непросекал, в чем тут может таиться подвох. С этой парочкой судьба свела егосамым случайным образом, сам дьявол не мог предугадать, что Мазур нагрянет натоварняке в этот именно городок, кинется по этой именно улице. Такихподставпросто не бывает. Все пока что выглядит вполне естественно: события,мотивировки, подоплека...

И все равно казалось, что от рюкзака под кроватью пышетжаром, столь нестерпимым, что лежащая в его объятиях девушка просто обязана егоощутить...

Таинственный партизанский посланец заявился часа в двапополудни – когда Мазур давным-давно был проинструктирован должным образом, иони втроем отрепетировали предстоящее интервью три раза. А впрочем, в посланцене оказалось ничего таинственного: попросту худощавый патлатый юноша в очкахпод Джона Леннона, отглаженных белых брюках и белоснежной рубашке навыпуск (подкоторой наметанный глаз Мазура сразу высмотрел заткнутый за пояс немаленькийпистолет, либо девяносто вторую «Беретту», либо кольт или нечто аналогичное).

Гость держался самым естественным образом – не кидал посторонам настороженные взгляды, не суетился, не бросался к окну осмотреть улицуорлиным взором на предмет возможной слежки. Одним словом, прилежный студентикиз хорошей семьи – но Мазур, не раз сталкивавшийся со всевозможнымиинсургентами, революционерами и прочими идейными радикалами в разных уголкахсвета, не особенно обольщался. Прекрасно знал, сколько кровушки способнынацедить при случае такие вот субтильные юные интеллигенты – бестрепетно иумело, во имя высоких идеалов (в данном конкретном случае помноженных еще науспешную и обширную торговлю кокаином).

Мазур старался соответствовать – в легком приличном костюме,белоснежной сорочке, при ярком галстуке и солидных очках с простыми стеклами впозолоченной оправе. Ни дать, ни взять преуспевающий адвокат, успешныйрепортер, а то и начинающий политик.

– Добрый день, сеньор Стентон, – сказал юношанепринужденно. (Это Энджел придумала Мазуру довольно аристократическую дляШтатов фамилию). Меня зовут Санчес. Мы можем ехать, команданте вас ждет. Яискренне надеюсь на вашу порядочность, потому что любое другое поведение, каклегко догадаться, чревато самыми печальными последствиями...