Проводник смерти - Андрей Воронин Страница 19

Вагин вздрогнул и открыл глаза.

— А? — невнятно пробормотал он. — Чего это?

— Пей свой кофе, — сказала Татьяна, — и отправляйся спать домой.

Вагин поморгал на нее розоватыми с перепоя глазами с таким видом, словно пытался понять, куда его занесло и кто перед ним.

— А где я? — спросил он, подтверждая догадку Татьяны.

— О господи! — с чувством произнесла она. — Ну что же это за день такой сегодня? Ты что, вообще ничего не соображаешь? Ты у меня, ясно? И я хочу, чтобы ты выпил кофе, умылся и ушел домой.

— Выпил кофе? Умылся? Я что, прямо здесь ночевал?

Татьяна нахмурилась. Это было слишком даже для пьяного. Несколько минут назад Вагин вовсе не выглядел человеком, упившимся до потери сознания и провалов памяти. Вглядевшись в Виктора попристальнее, она заметила кое-что, вселившее в нее легкую тревогу: ей показалось, что в глазах Вагина мелькнула какая-то хитринка, словно тот решил разыграть ее смеха ради. «Если это розыгрыш, — подумала Татьяна, — то у парня серьезные проблемы с чувством юмора.»

— Перестань валять дурака, — сказала она как можно суше, — и выметайся. Я устала и хочу отдохнуть.

Сейчас вечер, а не утро, если ты действительно об этом забыл.

— Вечер? — задумчиво переспросил Вагин, садясь ровнее и бросая на Татьяну еще один хитрый взгляд, который ей очень не понравился. — Это хорошо, что вечер.

А то я прямо расстроился: как же это, думаю, — переночевал у девушки и ничего не помню?

Его глаза двумя верткими зверьками скользнули по фигуре Татьяны, ощупав ее с головы до ног, снова поднялись повыше и остановились на ее обтянутых нейлоном, бедрах. Татьяна невольно отступила на шаг, испытывая детское желание присесть и натянуть юбку на колени.

Похоже было на то, что защитник из Вагина получился аховый.

— Ну что, — по-хозяйски располагаясь на диване, сказал Виктор, — давай отдохнем, что ли?

— Витя, я тебя прошу: уйди. Я действительно устала.

Татьяна сама почувствовала, как жалко и неубедительно прозвучала ее просьба. Она пребывала в полной растерянности: такой поворот событий явился для нее полной неожиданностью. Она знала, что такая ситуация теоретически возможна, но до сих пор ей как-то удавалось избегать подобных положений. Ее подвело то, что Вагин был коллегой и приятелем Игоря, то есть, по понятиям Татьяны, человеком, от которого подобного поведения можно было ожидать в последнюю очередь.

— Так я же и говорю: давай отдохнем, — упрямо стоял на своем Вагин. Ну, иди сюда. Что ты, в самом деле, как маленькая? Не надо притворяться, что тебе это не нужно. Ты же красивая баба, в самом, можно сказать, соку, а ломаешься, как малолетка на школьном вечере.

Татьяна поспешно отступила еще на шаг, задев бедром край столика и расплескав кофе.

— Ты подумал, что скажет на это Игорь? — спросила она.

— А что он может сказать? Дело-то житейское. Он же тебе не муж и не отец! Он меня всегда поймет. И потом, мы ведь не станем ему ничего рассказывать, правда?

Несмотря на свой испуг, Татьяна поняла, что в этом Вагин прав: подумать было страшно — пересказывать весь этот бред Игорю. У него и без того хватает проблем, чтобы разбираться в сексуальных похождениях своей бестолковой сестры.

— Ну, в чем дело? — продолжал Вагин, передвигаясь на самый краешек дивана и протягивая вперед руку. Татьяна сделала еще один шаг назад и с чувством, близким к настоящей панике, поняла, что вот-вот упрется лопатками в стену — ее однокомнатная квартирка слабо напоминала танцевальный зал. Чем я нехорош?

Борода моя тебе не нравится? Сбрею, клянусь. Вот прямо утречком сбегаю в магазин, куплю бритву и сбрею.

Деньги у меня есть, квартира, машина… свободен, понимаешь, как горный орел. Не веришь? Могу паспорт показать. Ну, чего тебе еще? Жалко тебе один раз человеку навстречу пойти? Я, может, ночей не сплю, как глаза закрою, сразу ты мерещишься… Ты попробуй. Вдруг понравится, а?

— Витя, — с трудом шевеля губами, прошептала Татьяна, — что ты несешь? Ты думаешь, что говоришь, или вообще ничего не соображаешь? При чем здесь деньги и квартира? Что значит — попробуй? Ты что, пирожное мне предлагаешь?

— Говорят, это получше, чем пирожное, — осклабился Вагин и вдруг легко, без видимого усилия поднялся с дивана. — А что до денег… Не надо рассказывать мне, будто они тебя не интересуют. Одно из двух: либо тебя интересуют только они, либо ты вообще не баба.

— Значит, я вообще не баба, — стараясь говорить как можно тверже, отрезала Татьяна. — Твои деньги меня не интересуют. Так же, как и ты.

Ей пришлось отступить еще на шаг, и теперь она действительно уперлась лопатками в стену. Продолжая бессмысленно улыбаться, Вагин шагнул вперед и схватил Татьяну за руку пониже плеча. Она вдруг с ужасом поняла, что он действительно ничего не соображает и что в данном случае дело вряд ли ограничилось одним алкоголем. Она попыталась снова ударить его по лицу, но на этот раз он не спал и без труда перехватил ее руку, так сдавив запястье, что Татьяна невольно охнула.

— Я сильный, — подтвердил Вагин. — Сейчас я покажу тебе, какой я сильный, а заодно проверю, баба ты или нет.

Татьяна рванулась и поняла, что это бесполезно — руки у Вагина, как железо. В этот момент она впервые в жизни испытала острое, трудно преодолимое желание убить человека — сбить с ног и колотить по голове чем-нибудь тяжелым до тех пор, пока он не перестанет не только шевелиться, но и дышать. Она снова подумала о том, как много вещей сегодня происходит с ней впервые, и сразу же вслед за этой мыслью пришла ослепительная ярость.

Татьяна стала действовать не раздумывая, полностью положившись на инстинкт. Она расслабилась в крепких мужских руках, став мягкой и податливой, как воск, запрокинула голову и прикрыла глаза. Губы ее полуоткрылись, обнажив полоску белоснежных зубов, уходу за которыми она уделяла очень много внимания, и Вагин услышал прерывистый вздох, заставивший его окончательно потерять голову.

— Ну, вот видишь, — хрипло сказал он и наклонился, чтобы поцеловать Татьяну в полуоткрытые губы.

Татьяна задержала дыхание, чтобы не ощущать густого запаха перегара. Влажные губы Вагина коснулись ее рта, заставив ее непроизвольно вздрогнуть от отвращения. Вагин, видимо, принял это движение за признак сдерживаемой страсти, потому что выпустил руки Татьяны и обнял ее, плотнее прильнув к ее губам. В следующее мгновение он испустил дикий крик, оттолкнул Татьяну и отскочил сам, хватаясь одной рукой за ушибленную промежность, а другой — за прокушенную насквозь губу.

Глаза его стали не правдоподобно круглыми от боли.

«Убьет», — подумала Татьяна и с яростью доведенного до последней черты человека бросилась в атаку.

— Убирайся из моего дома, пьяная свинья! — каким-то не своим голосом закричала она и, подскочив к Вагину, изо всех сил толкнула его в грудь обеими руками.