Батяня просит огня - Сергей Зверев Страница 2

Помимо кричаще дорогой одежды во внешности Курагина была еще одна особенность – русая, почти что блондинистая, прядь среди гладко зализанной и блестящей из-за жирного слоя геля смоляной шевелюры. Курагин держался со своими бывшими товарищами как бы свысока, изначально давая понять всю тщетность установления паритета между собой и всей остальной компанией – даже на этот вечер.

Батяня, который в своем озорном кураже уверенно шел от стола к столу, где веселье било ключом, был буквально обречен на встречу с Курагиным. Столкнувшись с ним почти вплотную, Лавров с доброжелательным видом и нарочито шутливым тоном возопил:

– Да неужто это ты? Ну привет, камрад! Как дела? Не жалеешь, что на гражданку ушел?

– Не жалею. – Курагин, видимо, не оценил товарищеского порыва, и встретил инициативу Батяни довольно холодно. – Надо было еще раньше уходить. Я теперь могу за один день потратить больше, чем ты за год зарабатываешь. – Андрей почувствовал, что назревает что-то определенно нехорошее. – Ну а ты? Ты чего достиг? Две медали, пять орденов, четыре ранения и клоповник в далеком гарнизоне? И для этого надо было столько пота и крови пролить? Горбатиться полжизни? Бессмысленно все это…

– Не понял… – Лавров действительно немного недопонял. – То есть ты хочешь сказать, что присяга, офицерская честь, жизнь моих бойцов – все это ничего не стоит?

– Стоят чего-то лишь деньги. И твой социальный статус. А у тебя он ниже плинтуса, солдафонская твоя душа, – в голосе Курагина звучала плохо скрытая надменность, а Батяня уже начал слегка злиться. – Все вот эти вот твои фанфаронские речевки о чести надо было оставить в институте – началась другая жизнь, сечешь? Деньги решают все твои проблемы!

– Че ты заладил – деньги, деньги! Ты думаешь, это все? – Батяня был хоть человеком и терпеливым, но когда сомнению подвергались его незыблемые идеалы, быстро вскипал. – А то, что ребята с нашего курса в Чечне погибли за Родину? За командира? За товарища? Это что – пустое слово для тебя, так, что ли, получается? Если бы они так, как ты сейчас, думали?

– И очень плохо, что не думали! Их никто погибать не заставлял. Это дело нехитрое! А ты вот попробуй, будучи нищим офицером, до самых высот подняться. Живым. – Бытовой цинизм Курагина подействовал на Батяню как красная хламида тореадора на разъяренного испанского быка.

Молниеносный удар, нанесенный Лавровым, точно впечатался крепким кулаком в недоумевающую физиономию Курагина. Тот отлетел назад, перекувыркнулся через стол и с грохотом шлепнулся на пол. По всем канонам буйной русской драки тут же неизвестно откуда послышался клич: «Наших бьют!», и недавно благодушно еще пировавшая компания разделилась на сопящих и сжимающих массивные кулаки противников. Слева были сторонники Курагина, справа – соратники Батяни. Последних, само собой, раза в полтора больше. Но это не смущало ни «левых», ни «правых» – драка началась с какого-то невразумительного ругательства, которое Курагин адресовал всем собравшимся в зале. Сокрушительные удары кулаками чередовались с треском столов, звоном бьющихся стаканов и паническими криками официантов. Лавров в пылу сражения смог-таки еще раз зацепить Курагина коротким ударом в печень и хотел было довершить честное дело пинком в живот, как вдруг кто-то сноровисто скрутил его сзади и быстро оттащил подальше от поля битвы. Словно в тумане он смог разглядеть лицо Валеры, одного из своих лучших товарищей курсантских времен. Тот был, видимо, более трезв, но вроде как чем-то напуган. Он предостерегающе зашептал:

– Андрей, ты с этим мудаком лучше не связывайся! Он сейчас в очень крутой конторе! Пойми, ему все по фигу – а тебя он и засадить может, если что. Ты его лучше не трогай, плюнь ты на него, слышишь?

– Ты че, Валер, охренел? – стремительно приходя в себя, выпалил Батяня. – Какая это такая структура может быть круче, чем наша? Что это такое есть круче ВДВ, чего-то я не понял?!

Валера наклонился к уху Батяни и что-то тихо прошептал. Тот удивленно выгнул брови, в сердцах сплюнул и озадаченно процедил:

– Продался, сука такая, Западу. Вот же сволочь какая!..

…И кто бы мог подумать, что судьбы Лаврова и Курагина пересекутся так скоро и так неожиданно. Им еще предстоит продолжить разговор. И выяснить наконец, кто же все-таки был прав…

В просторном кабинете, обставленном в лучших традициях офисного интерьера, сидели двое.

Один из присутствующих был постарше и пониже ростом, одет он был в дорогой костюм. Он явно занимал высокую должность во влиятельной корпорации. По его разговору можно было предположить, что сфера деятельности этого человека наверняка касается экономических вопросов. Так оно и было – Джеральд Фарелл являлся одним из финансовых руководителей большого интерконтинентального проекта – Международного фонда развития. При всей своей филантропии с показной гуманитарностью эта организация служила далеко не ради спонсирования закупки игрушек вторичного использования для сирот Камеруна. Скорее наоборот, получив кредит у фонда, некоторые страны после этого нуждались в гуманитарной помощи со стороны ООН гораздо сильнее, чем раньше.

Второй человек, присутствовавший в кабинете, – молодой с наглыми глазами, глядя на которого в голове возникали мысли о холоднокровных обитателях фауны Земли.

Сквозь редкие щели жалюзи все же можно было различить контуры величавого индустриального пейзажа за окном. Это был центр Вашингтона, столицы самого свободного в мире государства, манившего тысячи светлых умов по всему миру золотой перспективой великой американской мечты. Сэм Хопкинс (а именно так звали молодого смуглолицего человека, восседавшего напротив Джеральда Фарелла) оживленно беседовал со своим более искушенным в делах оппонентом. Судя по всему, разговор продолжался уже давно.

– Так, значит, третий мир? – вопросительно наклонил голову Хопкинс.

– Не только. Все страны, чей экономический и политический статус расценивается мировым сообществом как «переходный», – ответил Фарелл. – Видишь ли, я специалист широкого профиля.

– А-а-а, понятно. Следовательно, я в этом свете – всего лишь консультант по финансовой безопасности! – Сэм Хопкинс язвительно улыбнулся.

– Ну почему же ты так нелестно отзываешься о своей должности? – Джеральд Фарелл знал толк в людях и поэтому без раздумий определял для себя их цену. – Финансовая безопасность – вещь довольно серьезная, и любая более-менее серьезная операция требует довольно крупных мер по защите от внешнего проникновения. В мире существует масса примеров, когда абсолютно бесперспективные вложения при всей своей идеальной и безупречной спланированности были элементарно открыты для постороннего вмешательства.

– Уж поверьте, при мне такого не случится! – Сэм Хопкинс еще раз продемонстрировал свой самоуверенный оскал.

Международный фонд развития был крупной банковской организацией, которая занималась ссудой некоторых кредитов под проценты. Единственным его отличием от других транснациональных банков было лишь то, что ссуды давались не частным предприятиям, фирмам и прочей «мелкотне», а конкретно государствам, как получателям кредита и основным гарантам их возврата. Дело в том, что в мире очень часто случаются всяческие непредвиденные ситуации. Правильнее было бы даже сказать «явления». Как-то: наводнения, пожары, землетрясения, ураганы, засуха и прочее, и прочее. Короче, говоря «русским» языком, форс-мажор. И если у крупных фирм, занимающихся, к примеру, грузоперевозками, случается такой форс-мажор, то застрахованный груз целиком и полностью оплачивается страховой компанией фирмы. А если вместо фирмы подставить в эту формулу государство, а вместо грузоперевозок – весь ВВП страны? Получится именно та схема, в которую вполне себе удобно вписывается Международный фонд развития.