Золотая рота - Сергей Зверев Страница 2

– Всё в порядке, господа экскурсанты, минутная заминка, ничего страшного. Людям надо помогать, когда-нибудь и люди нам помогут… Итак, мы выезжаем из Аллеридо, и буквально через несколько минут вы узнаете, что такое настоящая девственная природа…

– Водитель решил заработать, взял попутчиков, – неуверенно шепнула брюнетка. – Такое ощущение, что они во всем мире занимаются одним и тем же. Странно, вообще-то это экскурсионный автобус…

– Мне кажется, водитель был не рад, когда они вошли, – вкрадчиво отозвалась блондинка. – Но у него не было выбора – он испугался и побледнел, я видела в зеркале его физиономию. И наша милейшая экскурсовод, кстати, тоже испугалась. Нам-то что, пусть едут до своего Чиогаро.

– А вы заметили, что парень – метис? – шепнула ей на ухо брюнетка. – Помесь белого и индейца. В Доминикане очень мало метисов. В основном мулаты, чернокожие, немножко белых…

– И масса незаконных иммигрантов с Гаити, – усмехнулась блондинка. – Эти люди на одно лицо, и все, как один, чернее ночи. Хорошо, что в Аллеридо их не так уж много…

Городок оборвался внезапно – перед знаком: стрелка прямо и надпись: «Алькабучо, 25 км». Начиналось то самое, что экскурсовод называла девственной природой. Неплохая асфальтированная дорога вкручивалась в вереницы холмов, заросших буйной тропической флорой. У подножий возвышений теснились пальмы, на холмах преобладал засиженный птицами, цветущий едкими красками кустарник. Между холмами проглядывали джунгли – сочные, густые, увитые лианами-паразитами. Встречных машин было немного, несколько раз автобус обгоняли попутные – отчаянно сигналя, гремя железом. Личные автомобили у простых островитян редко относились к классу представительских.

– Ну до чего же тут красиво! – не удержалась брюнетка, отодвигая шторку. – Словно телевизор смотришь…

Блондинку волновало другое. Она украдкой косилась через плечо – на странных пассажиров. Эти двое не снимали очков. Женщина нервничала – кусала губы, вертела головой, что-то яростно шептала спутнику. Мужчина хмурился, впитывая негативные эмоции подруги, барабанил пальцами по лежащей на коленях сумке. Потом он встал, добрался до водителя и, склонившись над ним, что-то вполголоса бросил. Водитель промолчал, втянул голову в плечи. Мужчина вернулся на свое место, покосившись на блондинку, у которой вдруг перехватило в горле.

– Слушай, подруга, а ведь эта девица – в парике… – зашептала ей на ухо брюнетка. – Ну, эта, которая с метисом. Клянусь своей красотой, что у нее парик. А голова под париком потеет, чешется, и ей приходится лезть под него, чтобы почесать лоб. С чего бы – здесь вполне прохладно. Может, что-то происходит, как ты считаешь? Какая-то аура здесь становится неприятная…

– Да ничего не происходит, забей, – посоветовала блондинка. Ей тоже было не по себе. – Подумаешь, парик – я тоже несколько лет назад ходила в парике, когда однажды перестаралась с краской и стала похожей на злую колдунью. Ну, волнуются люди, может, опаздывают куда?

Водитель притормозил у знака, надпись не успели рассмотреть – съехал с асфальтовой дороги на грунтовую и, набирая скорость, покатил мимо диковатых джунглей. Оборвался лес, мелькнула унылая деревушка, состоящая из фанерных домиков и большой свалки. Несколько черных аборигенов, одетых не самым изысканным образом, проводили взглядами автобус. Пассажиры молчали – впрочем, на «камчатке» кто-то уже недовольно забубнил. Возможно, в том и была «изюминка» экскурсионного маршрута – чтобы попасть в восхитительные пещеры Рападора, нужно съехать с трассы на грунтовку? Никто этого не знал – люди впервые ехали на эту экскурсию…

– Что-то здесь не очень… – как-то неуверенно заметила брюнетка. – Только я подумала, что мы отклонились от маршрута.

– Я объясню, – натянуто улыбнулась спутница, покосившись на мулатку, из последних сил изображавшую жизнерадостность. – Высадим парочку, где им надо, и поедем… куда надо нам.

Вероятно, так и планировалось. Но не сбылось. Небритый метис что-то забубнил в телефон, зажимая рот и трубку. Слова не различались, но, судя по побелевшим скулам, он не просто говорил, а требовал. Сунул телефон в кармашек сумочки, бросил спутнице несколько слов. Женщина кивнула, но нервничать не перестала. Основания к тому имелись. Происходило что-то тревожное. Несколько раз она вставала, вытягивала шею и, закусив губу, пристально вглядывалась в заднее окно. Блондинка не выдержала и тоже привстала – и не только она. Автобус догонял черный джип с тонированным лобовым стеклом. Мощный, устрашающий, уж никак не «паркетник» – король асфальта и обочин. За внедорожником катилось облако пыли. Других участников движения не наблюдалось – грунтовка была пустынной. Женщина стащила очки и что-то прорычала по-испански. Мужчина напрягся. Через несколько секунд внедорожная громадина с полуметровым клиренсом и значком «Шевроле», прерывисто гудя, обогнала автобус, затормозила метров через пятьдесят, вынеся вбок «корму» – было слышно, как визжат тормоза. Она загородила проезжую часть. Водитель автобуса, испуганно вскричав, утопил педаль тормоза. Автобус затрясся, пассажиры загалдели, заплакала девочка, мечтавшая остаться в отеле. Мулатка, смертельно побледнев, схватилась за поручень.

– Водила, ты, сука, охренел?! – орали похмельные парни на галерке.

Автобус остановился, не доехав метров тридцати до джипа. А там уже отворялись двери…

– Ой, мамочка, что-то мне страшновато… – поежилась брюнетка.

– Но это не наши разборки, нет? – с надеждой глянула на нее блондинка. – Кажется, за парочкой кто-то гонится… Полагаю, одно из двух – либо они преступники, а в джипе полиция, либо в джипе преступники, а они… О боже…

Блондинка не договорила. Прозвучал громогласный индейский вопль. Он заглушил испуганные крики пассажиров. Мужчина в черных очках, размахивая сумкой, рвался по проходу. И блондинке вторично досталось за эту поездку – уже не по шляпке, а по голове. Она вскричала от боли, схватилась за голову. А горячий индейский парень, не подумав извиняться, скатился со ступенек, что-то гаркнув ошалевшему водителю. Спутница хрипела ему в затылок. Потом отпрянула, кинулась обратно к своему месту, стала рвать застежку на сумке…

Отвешивая тумаки и затрещины, его доставили в голую комнату, где имелись только два табурета и стол с настольной лампой. Усадили и ушли – погасив свет и заперев дверь. Мол, живи как знаешь. Он корячился на скользкой табуретке в кромешной темноте – голова раскалывалась, сознание меркло. Все моральные и физические силы уходили на то, чтобы не свалиться в обморок. Руки были скованы за спиной наручниками. Он мог от них освободиться, но для этого требовался ряд условий: ясная голова, «подсобные материалы» и четкое видение перспектив. Перспектив не было, не говоря обо всем остальном. Он боролся с болью, отчаянием, тоской, пытался что-то напевать. А за бетонными стенами смеялись люди, звенела посуда – полным ходом работали «господа полицейские», успешно прошедшие переаттестацию – достойнейшие из достойных.