Турецкий транзит - Владимир Гриньков Страница 2

– Денег нет, – сказал шеф, будто извиняясь. – И неизвестно, когда будут. А может, ты в Турцию поедешь? У нас там горящие туры в Мармарис. Возьми себе один. На десять дней. Как раз твоя зарплата.

И Полина почти сразу согласилась. Потому что денег ей не выплатят, тут никаких сомнений. Горящий тур ей шеф отдает, потому что все равно пропадет эта Турция, не выручит он за эти туры ни копейки, а так хоть Полину сплавит с глаз долой.

Через несколько дней Полина была в Турции. Она прилетела в аэропорт Даламан, где ее никто не встретил, хотя встреча была включена в турпакет. Все еще не подозревая о худшем, Полина решила, что произошла какая-то накладка, и стокилометровый отрезок пути до Мармариса проехала на автобусе, купив билет. В Мармарисе она взяла такси и поехала в отель, указанный в ее ваучере, но там ее отказались принять. Из всего, что Полине говорил менеджер, ей удалось уяснить только, что кто-то в Москве не выполнил своих обязательств перед этим отелем. Полина подозревала, что речь шла о ее шефе. А если так, то отелю этому в ближайшее время не перепадет ни копейки, тут никаких сомнений. И рассчитывать теперь Полина могла только на себя. Она спросила у менеджера, может ли она заплатить за номер самостоятельно. Он ответил, что может. Она спросила, сколько стоит номер в этом отеле. Восемьдесят евро в сутки, ответил менеджер, но можно сделать скидку, и тогда будет уже не восемьдесят, а шестьдесят. За десять дней – шестьсот евро. Для нее это было слишком дорого. Полина приуныла. Заметив это, менеджер сказал ей, что можно присмотреть отель подешевле. Сейчас октябрь, сезон закончился, можно найти недорогой вариант. Или даже вовсе поселиться в пансионе. Пансион, сказал он, – это тоже гостиница. Только маленькая, на пять-десять-пятнадцать номеров. Содержит ее одна семья. Это как большой частный дом, где может остановиться турист. И там совсем недорого. Десять евро в сутки. Или десять долларов, если повезет. А если уметь хорошо торговаться, то можно договориться за шесть-семь долларов. Потому что октябрь и туристов мало. Менеджер говорил, и с каждой его фразой оптимизма у Полины прибавлялось. Она уже поверила, что здесь не пропадет. Она слушала менеджера, а сама смотрела на красивый плакат у него за спиной. На плакате была бухта, поросшие лесом берега подковой охватывали гладь воды изумительного синего цвета, и в эту синеву врезался длинный язык песчаной косы. Полина показала на плакат и спросила, где это находится. Это Йолюдениз, сказал ей менеджер. Полина видела эту фотографию много раз. Еще там, в Москве. В туристических буклетах, посвященных Турции. На плакатах. Очень красиво. И похоже на рай. В Москве этот рай представлялся недоступным. Но теперь она в Турции. И до рая, может быть, уже не так и далеко. Это возле города Фетхие, сказал ей менеджер. Километров двести от Мармариса. Рай был совсем близко. И туда ходили автобусы. Ну вот, до рая можно доехать автобусом, купив билет. А билеты всего долларов шесть или семь. В Фетхие тоже есть пансионы, как сказал ей менеджер.

Когда Полина вышла из отеля, она уже была в прекрасном настроении. У нее был билет на обратную дорогу до Москвы (пускай даже вылет самолета через десять дней), были деньги, которых, судя по всему, ей должно было на эти десять дней хватить, а еще она увидит рай. Купит билет на автобус и поедет взглянуть на рай одним глазком. Все не так уж плохо, если разобраться.

Дорога от Мармариса до Фетхие заняла у нее четыре часа, и в город она приехала вечером. Комната в пансионе неподалеку от автобусной станции обошлась ей в десять долларов. В эту цену входил завтрак. Хозяин пансиона сказал Полине, что до Йолюдениза из Фетхие ходит долмуш, микроавтобус, билет стоит доллар и ехать до волшебной бухты минут двадцать или двадцать пять.

Наутро она отправилась в Йолюдениз. Приехала рано. Отдыхающих на песчаной косе было совсем немного. Полина выбрала лежак с зонтом на самом конце косы. Потом вошла в воду и поплыла. Вода была такой синей, какой ее Полина прежде видела на плакате в кабинете менеджера в Мармарисе. Она думала – чудеса полиграфии. Оказалось – реальность. Ей здесь нравилось. Ее тело ласкала вода. Солнце нежно целовало Полину в макушку. По синему небу плыли редкие белоснежные хлопья облаков, похожие на клочки ваты. Температура воды плюс двадцать пять, температура воздуха плюс двадцать пять! Прямо лето какое-то, не иначе. Про все неприятности последних дней, приключившиеся с Полиной в осенней дождливой Москве, она быстро забыла. Полина загорала, нежась на ласковом солнце, потом заходила в воду и плыла к скалистому островку, прикрывающему вход в голубую лагуну. Там она отдыхала и снова возвращалась на песчаную косу.

С каждым часом отдыхающих прибавлялось. В разноязыком гомоне Полина порой улавливала русскую речь – здесь были такие же счастливчики, как она, сумевшие продлить себе лето накануне долгой русской зимы. Один из соотечественников каким-то образом распознал в Полине русскую, спросил, как ей отдыхается. Полина искренне ответила, что здесь лучше, чем в Москве, здесь настоящий рай. А она только вчера прилетела из Москвы. Полина сказала, что в Москве дожди. Вот так сама собой сложилась их беседа. Потом они вместе пообедали в прибрежном ресторанчике и после обеда тоже не расставались. Парень, в отличие от только что прибывшей в Турцию Полины, отдыхал здесь уже неделю и сыпал интересными подробностями местной жизни. Он путешествовал по побережью на взятой напрокат машине и смог увлечь Полину рассказами о том, что успел увидеть в Турции за эти дни. Он вызвался довезти Полину до Фетхие на своей машине. Она не отказалась. Всю недолгую дорогу до пансиона они проболтали, и эта поездка показалась Полине слишком быстротечной. Они приехали к пансиону, и им надо было расставаться. Парень предложил ей поехать по Турции вместе. Он озвучил то, чего сама Полина внутренне желала, но не осознавала. Он предлагал ей праздник, большую авантюру, о которой многие мечтают, но на которую не решаются. Она решилась. Она была взрослой. Она была самостоятельной. Она сама принимала решения. И ей не перед кем было отчитываться. Она спросила у парня, куда он собирается отправиться дальше. Это фактически означало ее согласие. Мысленно она уже мчалась с ним в машине по Турции, и ей было все равно, что он ответит. То есть ее «да» прозвучало бы, даже если бы он сказал, что едет до ближайшего супермаркета. Но он ответил ей, что перед ними – вся страна, и здесь куда ни отправься – везде будет интересно. От открывающихся перед ней перспектив Полина испытала настоящий восторг. Забрав из пансиона вещи Полины, путешественники заехали в какой-то ресторанчик, где поужинали и одновременно держали совет по поводу их дальнейшего маршрута. Спутник Полины предложил ей ехать в Кайю. Во-первых, это было совсем недалеко. Во-вторых, там жутко интересно. Оба довода представлялись Полине бесспорными и убедительными. По большому счету, ей было все равно, куда ехать. Восторг, поселившийся в душе Полины еще утром, на песчаной косе Йолюдениза, по-прежнему ее не покидал, и она жила мыслями о непрекращающемся празднике. Сегодня этот праздник называется Йолюдениз, завтра он будет называться Кайя. Какая, в сущности, разница?

Они выехали из Фетхие вечером, когда уже стемнело. Ехали той же дорогой, по которой Полина утром направлялась к бухте Йолюдениз, но до бухты они не доехали, а свернули на развилке направо. Вдруг закончились дома, мелькнул за окном машины залитый огнями ресторан, и почти сразу начался лес. Ни единой постройки, ни огонька, и дорога становилась все уже, и все больше подступал к дороге лес, деревья хищно тянули к Полине свои ветви-руки, свет фар отбрасывал причудливые пугающие тени, и вот теперь восторг в душе Полины растаял без следа. Она встревожилась, но ей пока еще неудобно было в этом признаться. Спустя какое-то время она решилась спросить, далеко ли им ехать. Спутник ответил, что нет, и его голос Полине не понравился. Он как будто сам встревожился, этот парень. То ли и на него подействовал вид этой мрачной лесной дороги, то ли он не был уверен в том, что они едут правильно и не заблудились. Полина спросила про Кайя, чтобы только не молчать и чтобы парень этот не молчал тоже. Оказалось, Кайя – это город. Полина спросила, что в этом городе интересного. Парень пообещал ей сюрприз. Полина уже не хотела никаких сюрпризов. Она ощущала себя ребенком, ушедшим из дома без спроса и забравшимся так далеко, что вопрос – как вернуться домой. Это чувство было сродни запоздалому раскаянию. И вдруг они въехали на какую-то улицу. Только что был лес, а тут начались дома, и вид этих домов Полину испугал. Десятки, сотни домов теснились вдоль дороги, громоздились по склонам холма, но ни один из этих все еще крепких, хотя и ветшающих домов не был обитаем. Дома недружелюбно смотрели на Полину пустыми глазницами окон. Ни единого стекла, ни огонька, ни человека. Парень сказал, что Кайя – мертвый город. Людей нет уже лет сто, и куда они подевались, и что случилось, никто не знает. Здесь жили греки, это был греческий город, потом сюда пришли турки. Турки убили греков, а может, они их просто выгнали. Они ехали в машине по мертвому городу, и Полине казалось, что вот-вот из-за угла очередного дома кто-то выйдет и она до смерти испугается. Но никто из-за дома не выходил, и это тоже было очень страшно. Зачем они сюда приехали, думала Полина. Разве не интересно, поинтересовался спутник. Она хотела ответить ему, что ей страшно, как вдруг увидела прямо перед машиной на дороге людей. Это была турчанка в черных одеждах и двое детишек с ней – мальчик и девочка. Никакие это были не призраки, не воскресшие сто лет спустя греки, бывшие жители этого мертвого города, а обыкновенные турки – Полина не усомнилась в этом с первого же мгновения, как только их увидела. Откуда они здесь взялись, не знал даже ее спутник. Полина открыла окно и спросила у женщины, в какой стороне есть пансион или отель. Она ни про что другое не могла спросить, потому что турчанка бы ее не поняла. А отель – это всем понятно, отель должны знать. Не то чтобы Полина рассчитывала обнаружить в мертвом городе отель, ей важно было просто заговорить с этой турчанкой и ее детьми, чтобы окончательно погасить страх в своей душе, а где будет отель – не так уж важно. Махнет женщина рукой им за спины, давая понять, что все отели – в Фетхие, так и поедут они назад в Фетхие, поскорее прочь от этого страшного мертвого города, но турчанка показала вперед вдоль дороги, и получалось, что дальше надо ехать, углубляясь в безлюдную Кайю. Полина не поверила, что в этом месте есть пансион или мотель. Спутник Полины занервничал. Наверное, ему тоже было неуютно в мертвом годе. Но Полину ее страхи уже оставляли. Но они поехали вперед. Очень скоро они действительно увидели мотель. Несколько неярких фонарей освещали крохотный обитаемый пятачок в мертвом городе. Так в пустыне взглядам путников открывается вожделенный оазис. Воспрянувшая духом Полина предложила переночевать здесь. Ее уже охватила эйфория. Все оказалось не так страшно, как ей представлялось совсем недавно, и лихим безрассудством она пыталась затоптать остатки былого страха. Полина даже радовалась, что действительно получился сюрприз. Ее спутник предложил побродить по этим улицам для полноты ощущений. С безрассудной смелостью Полина согласилась. Но парень не хотел здесь оставаться на ночь. Он уговаривал Полину побродить, а потом остаться в этом мотеле. Но Полина все-таки настояла на том, чтобы прежде они переговорили с хозяином мотеля. Так Полина набиралась храбрости – ей было важно знать, что тут мотель, люди, цивилизация, действительно останавливаются туристы, и это значит, что мертвый город – не средоточие призраков, а всего лишь туристический объект, один из многих, хотя и очень необычный. Они оставили машину у мотеля и отправились в мертвый город. Поначалу Полина, оглядываясь, еще видела огни мотеля, потом огней уже не было видно, а угадывался только их отсвет, а потом и этого не стало, и теперь Полина видела мертвый город только в призрачном свете луны. Это оказалось гораздо страшнее, чем ей представлялось. Вдвоем они поднимались по узкой улице, больше похожей на тропу, которая взбиралась все выше и выше по склону холма, дома теснились на этом склоне, и невозможно было набраться сил, чтобы решиться и заглянуть в черноту дверных проемов любого из этих мертвых домов. К Полине вернулось чувство, которое она испытала совсем недавно на лесной дороге, по пути сюда. Заигралась, в чем и раскаивается, и надо повернуть назад. Но это еще был не настоящий страх. По-настоящему она испугалась, когда мертвый, безлюдный и безмолвный город вдруг ожил. Его обитатели-призраки, потревоженные внезапным вторжением непрошеных гостей, пришли в движение. Полина догадалась об этом по звукам – разрозненным и не всегда отчетливым. Вот покатился камень по тропе, вот раздался неясный шорох, будто коснулся стены край чьих-то одежд, а за очередным поворотом Полине вдруг почудилось дыхание – неуловимое, как вздох. Полина отшатнулась. Она испугалась, что здесь кто-то может быть. Но он успокоил ее, что тут не может быть людей, тут мертвый город, никто не живет. Но она тряслась от страха. Ей казалось, что это не люди, это призраки. Но он стал убеждать ее, что призраков не бывает, и наверное, очень призраков этим рассердил. Они вдруг пришли в движение, Полина явственно услышала их шаги вокруг, где-то совсем близко, призраки приблизились, они брали безрассудных смельчаков в кольцо, перепуганная насмерть Полина озиралась по сторонам, и вдруг она их увидела: какие-то тени проявились совсем близко. Полина закричала, бросилась вниз по тропе, но там тоже поджидала ее призрачная тень, и у этой тени было страшное черное лицо. Полина метнулась меж домов, тратя последние силы на истошный крик, и вдруг сорвалась, полетела кубарем, сильный удар обо что-то твердое, и дальше уже – темнота и беспамятство.