Загадай семь желаний - Андрей Дышев Страница 2

Во мне недолго спорили два человека, отстаивающие противоположные точки зрения. Мудрый говорил приблизительно следующее: «Я вовсе не обязан останавливаться. Можно вызвать по мобильнику эвакуатор, и пусть он занимается этой дамочкой. Она ведь не умирает, и мороз не такой сильный. В конце концов, она может дойти до поселка и там попросить помощи». Ответ второго лучше не воспроизводить, но именно он, этот взбалмошный упрямец, управлял моими поступками в последующие сутки.

На малой скорости я проехал мимо «девятки», поглядывая в зеркало заднего вида, а когда убедился, что в обозримом пространстве никого, кроме девушки, нет, остановился и дал задний ход.

Она была высокой и, должно быть, тонкой, как фотомодель, но из-за просторной длиннополой шубы казалась неповоротливой и упитанной. Лицо бледное, почти белое, на носу очки, волосы убраны на затылок, от помады на губах остались одни воспоминания.

– Привет! – жизнерадостно сказал я. – Что случилось?

Девушка цепко посмотрела на меня, затем кинула настороженный взгляд на заднее сиденье, словно хотела убедиться, что я в машине один.

– У меня заглох двигатель, – сказала она. – Вы… не могли бы…

Она говорила очень медленно, неимоверно растягивая слова, будто шла в темноте в незнакомом месте, опасаясь удариться или свалиться в яму.

Мне сначала показалось, что она пьяна. Разбираться с незнакомой пьяной девушкой в глухом лесу – пикантное развлечение, на любителя. И все-таки я вышел из машины.

– Откройте капот, – сказал я, – и запустите стартер.

– Что вы говорите? – рассеянно произнесла девушка.

Если дамочка не производит на меня сильного впечатления, я расслабляюсь и разговариваю с ней, как с мужиком.

– Попытайтесь завести мотор! – громче повторил я. – И будьте внимательнее. Я не намерен повторять по два раза.

Она не сразу села за руль. Нахмурив лоб, словно переводила мои слова с малознакомого языка, она скрипела каблуками сапожек по снегу и смотрела на меня сквозь запотевшие стекла очков тающим, поверхностным взглядом, каким смотрят на мир из окна поезда.

Стартер крутился довольно резво, но мотор не схватывал. С тех пор как я обзавелся приличной машиной и перестал заглядывать под капот, навыки автолюбителя я утратил безнадежно. Но раз взялся за гуж, то приходилось взваливать хромого коня на себя.

Я сделал то, что умел: вывернул свечу и проверил на искру. Искры не было, а это не оставляло мне никаких шансов завести машину.

– Каким бензином заправлялись? – спросил я. Глядя на темный мотор, опутанный замасленными шлангами и проводами, я никак не мог разжечь в себе техническое любопытство.

– А черт его знает, каким, – тихо ответила девушка. – Каким положено, таким и заправлялась.

– Видно, катушка сгорела…

– Катушка? – тоном знатока автомобилей протянула она и отрицательно покачала головой. – Ну что вы говорите! Катушку я каждое утро смазываю, она у меня в порядке. Наверное, ретранслятор полетел.

– Какой ретранслятор? Вы, вероятно, хотели сказать «генератор»?

– Ну да, конечно, – без тени смущения ответила девушка.

Больше я не задавал ей вопросов относительно машины.

Заглохшая машина становилась уже не столько проблемой незнакомки в просторной шубе, сколько моей. Половинчатого решения здесь быть не могло. Или я должен был помочь девушке, или же немедленно распрощаться с ней.

Моей душе больше подходил второй вариант. Я был стандартным мужчиной и не хотел тратить время и нервы на гражданку, к которой меня не влекло. Распрощаться с ней можно было, даже сохранив хорошую мину: пообещать, что из ближайшего сервисного центра отправлю сюда ремонтную бригаду. Мой язык готов был произнести эти слова, тем более что девушка больше не просила меня ни о чем, не умоляла помочь ей, приютить в своей машине, отвезти в город. Она продолжала сидеть за рулем своей остывающей колымаги, неподвижная, хрупкая, полуприсутствующая и безразличная ко всему, что ее сейчас окружало.

– К сожалению, – произнес я, опуская крышку капота, – я плохо разбираюсь в «Жигулях». У вас какие-то проблемы с электрикой.

Она рассеянно кивнула. Я вынул из кармана куртки платок и вытер им руки.

– Из ближайшего техцентра я отправлю к вам ремонтников, – пообещал я. – Извините, очень тороплюсь…

– Не надо никаких ремонтников! – вдруг необычайно твердо и громко сказала девушка, словно только что очнулась от спячки. – Я не хочу, чтобы вы говорили кому-то обо мне! Я не просила вас об этом!

Эти слова были сказаны в столь жесткой форме, что я лишь плечами пожал и буркнул:

– Как хотите.

Не успел я дойти до своей машины, как девушка крикнула мне вдогон:

– Не вздумайте кого-то прислать!

Я подумал про кобылу, бабу и воз, сел за руль и без каких бы то ни было сожалений тронулся с места. В свете фар снова поплыл строй черных стволов, сугробы и движущиеся, постоянно меняющие форму тени. Отъехав на некоторое расстояние, я глянул в зеркало заднего вида. Мрак, который остался за мной, меня просто поразил. Перед моими глазами еще стояла картина: лесная дорога, сугробы, «девятка», зарывшаяся в снег, и незнакомая девушка в темной шубе. Эта сцена казалась нормальной и вполне оптимистичной из-за того, что она была освещена ослепительным светом фар. Но стоило мне увезти этот свет с собой, как все погрузилось в непроглядную темноту. Я отчетливо представил себе, как эта худенькая девушка сидит в холодной машине, в полной темноте, в центре огромного леса, и каким ужасом наполняется ее сердце.

Вот чего у меня всегда было в избытке, так это воображения и совести.

Я ударил по тормозам и дал задний ход.

– У вас есть трос? – крикнул я, поравнявшись с «девяткой».

Она кивнула и стала открывать багажник. Я смотрел, как она пытается протолкнуть ключ в замочную скважину. Ее пальцы, окоченевшие от холода, почти не сгибались, и движения девушки были неточными, словно у нее было плохое зрение.

Я взял у нее ключ и открыл багажник.

– Почему вы не хотите, чтобы я вызвал ремонтников? – спросил я, опускаясь перед капотом на колени и пристегивая карабин к буксировочному крюку. Крюк зарылся в снег, пришлось разгребать его руками.

– У меня нет денег, – ответила девушка.

Краем глаза я видел перед собой ее сапожки. Подошвы – толщиной с лист бумаги. Я бы давно околел в такой обуви.

– Интересно бы узнать, – произнес я, поднимаясь на ноги и отряхивая колени, – какая недобрая судьба занесла вас сюда?

Этот вопрос остался без ответа. Я заглянул в салон «девятки», чтобы убедиться, что машина снята с ручника и скорости, заодно кинул взгляд на сиденья и панель. Похоже, дамочка собиралась в дорогу в спешке. На заднем сиденье лежала большая спортивная сумка, наполненная смятой одеждой, как если бы ее туда зашвырнули, словно мусор в печку. Выглядывали край бархатного вечернего платья, тонкие белые шпильки туфель. Мне показалось, что один каблук выпачкан в чем-то буро-коричневом. На переднем сиденье валялась косметичка, все ее содержимое было вывалено, будто хозяйка что-то торопливо искала среди тюбиков, коробочек, пузырьков и карандашей.