Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха» - Роман Кожухаров Страница 2

– Бойцы говорят, что на Берлин… Неужто правда? Ух, в башке не укладывается… Чтоб вот так, к самому лежбищу фашистскому подобраться… Вот так так…

Командовать бойцами, шагавшими в маршевой колонне, в этом шуме было бесполезно, но командиры все равно срывали глотки, пытаясь докричаться до направляющих.

Хотя сбиться с маршрута шагавшим было бы тяжело. Ориентиры движения четко указывали самоходки, двигавшиеся с включенными фарами. Еще перед маршем Аникин узнал от командира одного из экипажей, что эта экстренная мера была разрешена командованием для того, чтобы придать маршу форсированный темп.

– Черта с два – форсированный… – зло прокомментировал свои же слова командир «саушки», лейтенант с покрытым копотью лицом, которое в сумерках сливалось со шлемофоном. – У нас в батальоне у половины машин горючего на десять километров… Да еще дорога… Разведчики говорят, там сплошные воронки да рытвины… Наши «катюши» на пару с авиацией скрупулезно там все пропахали…

«Скрупулезно… скрупулезно», – вертелось в голове Аникина приставшее, как репей, словцо танкиста. Наберутся словечек, лишь бы чужие головы засорять. Видать, в танковом училище нахватался. Уж больно деловой вид был у танкиста-лейтенанта. И пойми потом, что он хотел сказать этим своим скрупулезно. То ли по поводу крупы, то ли – пули.

От столбового пути на Берлин колонна стала забирать резко вправо. Поток техники и людей перенаправляли на север, уводя прочь с трассы на Мюнхеберг.

– Осторожно, командир!.. – Липатов дернул Аникина за локоть, увлекая его прочь с обочины к центру дороги.

Земля под ногами задрожала, воздух, и без того переполненный криками и грохотом, наполнился оглушительным, словно из-под земли всплывающим грохотом. Ряды колонны смялись и как по команде подались на левую сторону. Обдав «самоходки» и пехотинцев тучами пыли и прогорклой вони, по целине обочины на обгон прошла громадина танка. За первым, ревя двигателями, проследовал второй, потом третий.

Первые две машины заметно выделялись габаритами и мощью работающих двигателей на фоне шедших следом, а тем более – «сушек».

– «ИСы»! [4]– восторженно, будто прочитав мысли Аникина, гаркнул Липатыч. Он, вслед за командиром, проводил обе машины взглядом.

– Мать их… побачь, шо робят!.. – гаркнул один из остановившихся в нестройной колонне. Грозный вид и гул техники заставили всю колонну обратить на себя внимание.

– А вы куда прете, под ноги?! – с угрозой огрызнулся его сосед, бесцеремонно отталкивая Липатова.

– А ну полегче… – насупился Липатов. – Не пыли, пехота…

– Тише, Липатыч… – осадил его Аникин. – Вы не серчайте… От своих отбились, роту свою теперь ищем…

– Понятное дело… – уже без угрозы отозвался солдат. – В такой катавасии себя потеряешь, не то что… Танкисты вот напустили пылищи. Проскакали на белом коне, а ты дыши потом, как хошь, пыль на зубах пережевывай…

– Вечно ты недоволен, Лямцев! – с озорством в голосе крикнул его сосед. – Радуйся, что есть что пожевать. Это тебе, считай, вместо каши. И танкистов благодари. А если торопятся, значит, есть куда. Понял? Вперед тебя покатили, значит, за тебя будут всю грязную работу делать…

– До этих пор за меня мою работу никто не делал… – угрюмо отозвался недовольный. – Самому приходилось… И, по всему выходит, дальше придется…

– А, что с тобой говорить… – махнул рукой весельчак. – Видели, какая моща покатила? «ИСы»… С такими-то можно и Берлин расколупать…

– Ладно, бывай, пехота… – крикнул Липатов, опять принимая в сторону обочины.

– И вам того же… В Берлине увидимся… – крикнул весельчак.

– Ишь, какой прыткий… – громко пробурчал недовольный. – Сначала дотопай до того Берлина… Вон опять в кружную погнали. Башнеры говорят, что прямо по трассе уперлись в минные заграждения – ни пройти, ни проехать. А на севере танкисты пробили брешь в обороне немчуры. Вот нас в ту брешь и гонят… Скорее в нее проскочить, пока гитлерюги снова не законопатили…

На свой взвод Аникин и замкомвзвода натолкнулись неожиданно. Первыми их заметили бойцы.

– Андреич!.. Вот и командир нашелся…

Аникин узнал Кокошилова по звонкому голосу.

– А командир и не терялся… Дурило… – ворчливо оборвал его Липатов.

– Так я что, я ниче… – так же звонко прокричал Кокошилов. – А вас тут уже из штаба роты разыскивали…

Андрей в сердцах выругался про себя. Только что добрался после совещания у ротного, уйму времени потратив на поиски своего взвода. А его уже тут как тут – снова вызывают.

– Кто донесение принес? – сердито переспросил Андрей.

– Известное дело, кто, товарищ командир… – с многозначительной иронией ответил Кокошилов. – Куроносенко… Кого еще отправит с донесением товарищ военком, чтобы попутно прошерстить насчет уровня идейно-политической сознательности и боевого духа в нашем взводе? Конечно, нашего Курносика, который везде сует свой носик…

– Ну, ты это… – нестрого, больше для формы осадил его Аникин. – Свой пыл поостуди… И языком не болтай во все стороны. Тоже мне, выискался… буревестник… А он, мятежный, просит бури…

– А мы что… – смущенно отозвался Кокошилов под дружный смех шагавших рядом. – Мы – на местах, то есть на переднем крае… С нас и спросу – как с гуся вода…

Оттянувшись в хвост ротной колонны, Аникин наскочил на замкомандира роты, капитана Балясного. Молодой, но основательный офицер, успевший повариться на передовой и месяц как переведенный в штрафную, с повышением в звании, пользовался в роте заслуженным уважением – и у постоянного, и у переменного состава. Несмотря на молодость, даже старшие по званию, включая начштаба, военкома и командира роты Шибановского, обращались к нему по имени-отчеству – Иван Егорыч. А испытуемые порой обращались запросто – Егорыч. Некоторые, испытавшие на себе, что такое взбучка от замкомроты, за глаза переименовали его в Горыныча. Таковые всплески праведного гнева Балясного происходили редко, но имели очень высокую степень внушения в адрес провинившихся.

Иван Егорыч подтвердил, что маршевую колонну, в составе которой двигались штрафники, перенаправили в обход первоначального маршрута. Танковые армии, наступавшие севернее Зеелова, протаранили глубоко эшелонированную оборону противника и успешно продвинулись на несколько десятков километров вперед.

– Говорят, вроде как до Берлина дошли… – почему-то оглядываясь и полушепотом процедил Балясный в самое ухо Аникину. – Представляешь, Андреич? До самого!.. Ух, не верится…