Морские террористы - Михаил Нестеров Страница 2

— Это тоже шутка?

— Нет, это очень серьезно.

Антенна радиолокационной станции, возвышающейся над ходовым мостиком, передавала на экран точные координаты российского судна, отметка которого находилась в верхней части.

— О'кей, капитан, мы видим вас, — Накамура легонько постучал ногтем по дисплею. — Ваш курс — два-два-семь. Возьмите полтора градуса южнее. Скоро увидите остров. Я тотчас свяжусь с капитанами патрульных катеров, они проводят вас. Удачи!

— Спасибо!

— Не стоит благодарностей. Я только делаю свою работу.

Накамура оборвал связь и приказал Райнеру:

— Включай глушитель. Русские не должны услышать диспетчера на базе.

Шон Накамура мог варьировать в плане выбора подавления радиочастот. Это ему позволял сделать малогабаритный комплекс радиоэлектронного подавления, начиная со сплошного подавления средств УКВ радиосвязи в радиусе досягаемости русского транспортника. Его старший помощник остановился на глушении в широком спектре частот, имитирующих естественные отказы аппаратуры.

Накамура прошел в нос судна. Справа от швартовного клюза находился линемет — гарпун, по сути, похожий, однако, и на пожарную пушку. Рядом с ним стоял с сигаретой, как пушкарь с разожженным фитилем, одетый в тельник боевик по имени Ксавье Гимо. Еще один линемет нашел себе место на корме.

Название этой операции Накамура мог взять из названий картин, находящихся на «Решетникове». Например, «Буря у скалистых берегов» Айвазовского или «Путешествие Посейдона по морю» того же русского мастера. И еще несколько многообещающих и в тему названий.

Флагман Накамуры развивал скорость сорок пять узлов. Дальность плавания — около шестисот миль. Экипаж — пять человек плюс абордажная команда — двадцать головорезов. Вооружение — три 25-миллиметровые артустановки «бушмастер», десять пулеметов М-60, гранатомет и переносной зенитно-ракетный комплекс «стингер». Все это, включая линеметы, было готово к работе.

Еще два легких катера, спущенных на воду, терлись о черный борт «Интерцептора». На носовых и кормовых платформах крепились скорострельные пулеметы и 40-миллиметровые гранатометы. Двенадцать вооруженных пиратов ожидали команды капитана.

У «Решетникова» была трудная судьба. Он был рефлагированным (несколько лет ходил под японским флагом) и линейным. Сейчас это трамповое судно, осуществляющее нерегулярные плавания. От других морских транспортов его отличала такая деталь, как палуба с остеклением.

Общение с дежурным диспетчером базы приподняло настроение Александра Винника. Его судно вторглось в воды, где каждый риф виделся скоростным пиратским катером, каждая отмель — менее скоростным, но не менее грозным судном обеспечения. Современные пираты уже достигли уровня подготовки морских диверсантов, а в плане оснащения шли на шаг впереди.

Винник покинул рубку и обошел ее с левого борта. Постучав в каюту заведующей Дагестанским республиканским музеем изобразительных искусств Марии Логиновой и услышав «Да!», словно она отвечала по телефону, вошел.

Сегодня они еще не виделись. Винник не был уверен, позавтракала ли седая шестидесятипятилетняя дама с резкими чертами лица. Позавтракала, определился Винник, когда оказался в уже основательно прокуренной каюте: Мария Логинова не курила натощак. А капитан смолил в любое время суток на пустой и переполненный желудок.

— Я получил хорошие новости, — сообщил Винник, принимая приглашение присесть за стол. — Нас встретят и проводят до базы тайские пограничники.

— С собаками? — мрачно пошутила старушенция, глядя в иллюминатор.

— С акулами, — невольно принял ее тон капитан, пригладив стриженные под ежика волосы.

— Как вам сказать, — Логинова собрала на лбу столько морщин, что Винник брезгливо поморщился. — Вы всю дорогу или все плавание, не знаю как назвать, трясетесь за груз — так вы называете картины. Это при том, что вы в курсе: в нашей коллекции нет подлинников, а лишь искусные копии. На корабле только два оригинала: «В водном потоке» Густава Климта — холст, масло, Нью-Йорк, частное собрание, и «Ваза с рыбами и водорослями» Мишеля Эжена.

— Тоже холст-масло? — съязвил Винник. И напоролся на суровый взгляд «Марьи-искусницы», прозванной так корабельными острословами.

— Стекло, резьба, — отрезала она. — Это ваза из частной коллекции.

Вот теща у меня такая же, вздохнул капитан, отбрить запросто может.

Плавание официально называлось благотворительным круизом с заходом, в том числе на открытые военные базы Восточной и Юго-Восточной Азии. Инициатива круиза принадлежала музеям Армении и России и была одобрена в Главном штабе ВМФ и Минкультуры. Цель акции — ознакомление «азиатов» с работами выдающихся маринистов России. В акции приняли участие два иностранца — хозяин полотна «В водном потоке» и владелец «Вазы с рыбами и водорослями». На что Винник в самом начале похода грубо отреагировал: «Была бы у меня какая-нибудь „морская“ мазня, и я бы откликнулся на предложение походить по морю на халяву».

Кроме Логиновой, отдельные каюты на судне имели представители Курской областной галереи имени Дейнеки и Армянского общества культурных связей. В этих центрах, как и в Государственном русском музее в Санкт-Петербурге, хранились полотна Айвазовского и других маринистов.

Про копии Марья заметила верно, отметил Винник. Поклонники живописи в Корее, Японии, Китае не подозревали, что созерцают подделки. Они охотно в больших количествах скупали наштампованные по этому случаю иллюстрации. Так что по большому счету благотворительная акция таковой не являлась.

Во время стоянок в портах «Решетников» превращался в своеобразную галерею. Вдоль бортов на монтажных конструкциях выставлялись картины. Кормовая часть рубки превращалась в магазин, где можно было купить глянцевый постер любой понравившейся работы.

Едва судно отходило от причала, Александр Винник был готов увидеть преследующие его катера. Поскольку посчитать, сколько миллионов долларов развешано вдоль бортов, особого ума не надо.

С другой стороны, если бы в круизной программе были объявлены копии, они не обеспечили бы такого успеха и приличных кассовых сборов.

Все это и тревожило душу Винника с самого начала похода.

С опозданием, он все же решил ответить на вопрос Логиновой:

— Я, пардон, не за мазню беспокоюсь, а за людей. Вы почему-то не хотите понять, что картины — это приманка для пиратов. Слухи о нашей плавучей галерее опережают нас.

— Молва, — проскрипела Логинова. — Хотела бы я посмотреть на пиратов.

Капитан промолчал. Кивнув на прощанье, он вышел из каюты и так же, как и его коллега на флагмане, прошел в нос судна, переступив якорную цепь.

Флагман вышел из укрытия, когда расстояние до транспортника колодезного типа с удлиненным баком было не более трех кабельтовых. Рулевой тотчас показал русскому мореходные качества «Интерцептора» — перехватчик набирал скорость, лишь немного уступая глиссерам.