Жизнь длиною в обойму - Александр Афанасьев Страница 2

А я вот о России скучаю…

Нельзя сказать, что я не прижился в Европе, – прижился. Принял, как смог, их правила жизни и даже научился получать удовольствие от буржуазного быта европейских городов. Но все равно – не то это. Чужое. Как ни крути. Что Швеция, что здесь – Тартус. Здесь нельзя просто сесть на лавочку и сидеть под распахнутым синим небом, зная, что тысячи километров в любую сторону – твои и не произойдет ничего плохого…

Ага… хозяин несет первое блюдо. И улыбается, стервец.

– Шукран…

Первое блюдо – это мясо барашка на травах. Рыбу я не ем. Рыба, выловленная в теплых водах, мало того что невкусная, так еще и с запашком. Нет, не порчи – а нефти. С тех пор как израильтяне начали разбуривать офшор [3], в воде чего только нет…

– Аля ваджиб [4]…

Хозяин удаляется – а на террасе появляется первая за этот день туристка. И как назло – направляется ко мне. Мельком успеваю заметить дизайнерские джинсы, обтягивающие длинные стройные ноги.

И идет ко мне. Ну да… конечно. Это у нас в России – русские предпочитают держаться друг от друга подальше, и если есть такая возможность – займут все пустые столики. В Европе – отношения совсем другие.

– Я присяду?

Я пожимаю плечами. Показывая тем самым, что не очень расположен к общению. Но девушка садится. Нашла родственную душу – европейца. Интересно, что она тут делает? Экстремалка? Может, приехала в ИГ на секс-джихад? Среди европеек такое все чаще и чаще. Хотя – а что прикажете делать женщине в стране, где легализованы гомосексуальные браки?

Снова появляется хозяин – улыбка до ушей, если я на него посмотрю, он обязательно подмигнет. Видимо, он считает, что оказал мне услугу, посадив за стол смазливую девицу, – хотя по факту совсем наоборот. Мне не нужны лишние знакомства.

– Кофе.

– Корица? Кардамон?

– С молоком…

Незнакомка говорит по-английски. Судя по всему – следит за весом. Машинально подслушиваю заказ: кофе-латте. Значит, не арабка. Здесь не пьют кофе с молоком – нет такой традиции. Потому что нет молока. А молока нет, потому что нет коров – негде их пасти, нет травы и слишком жарко. В традиционном арабском меню почти нет блюд с коровьим молоком, тем более цельным, – есть только кефир и простокваша.

Я заказываю пирог с грецким орехом, не поднимая головы. Продолжаю есть, чувствуя, как незнакомка смотрит на меня.

Ей что-то от меня нужно.

– Плохое воспитание… – наконец констатирует она.

Я молча киваю. Действительно, у меня очень плохое воспитание. Это подмечали еще учителя в школе.

– Вы Александр Беднов? Нам надо поговорить…

Приносят заказ. Горячий кофе на столе, можно перевернуть стол вместе со всем его содержимым на незнакомку, а дальше одно из двух – либо прыгать вниз, на улицу, либо обыскивать ее.

Но я не делаю ни того ни другого. Возможно, потому что обуржуазился за время жизни в Швеции.

– Нам надо поговорить… – повторяет незнакомка.

Я впервые поднимаю взгляд на нее. От двадцати пяти до тридцати, немного смуглое, как будто загорелое, лицо, миндалевидные черные глаза и слегка вьющиеся волосы. Одета как европейка, очень красивая грудь. Кто она?

– Леди, вы здесь ошибаетесь. Это вам нужно со мной поговорить. Мне это – совершенно ни к чему, понятно?

– Хорошо, мне надо с вами поговорить. Я приехала для этого из Стокгольма.

– Как ваше имя?

Пирог, конечно, вкусный – но не до него. Увы.

– Меня зовут Абаль.

Абаль.

«Дикая роза». Красиво…

Я так и не понял до конца – кто такая моя собеседница. Возможно, европейская арабка. Во Франции, например, есть уже арабы в третьем поколении, французы называют их «берейт». Многие европеизировались, их не отличишь от тех же испанок. В Скандинавии тоже полно всяких – но там они максимум во втором поколении. Дело в том, что у Скандинавских стран не было заморских колоний, и потому арабов с неграми тут стали привечать только в конце девяностых. С этого же времени начался закат знаменитого шведского социализма, а страна превратилась в проходной двор.

– Кто вы?

Она протянула пластиковую карточку. «Афтонбладет», крупнейшая ежедневная газета в Швеции и одна из крупнейших в Скандинавии. Придерживается левых взглядов, с сочувствием относится к антиглобалистам, критикует Израиль.

– Я журналист.

Я усмехнулся. Как же…

– Страна здесь строгая. Вы уже зарегистрировались в министерстве информации? Журналист обязан это сделать, если хочет здесь работать.

– Я не намерена здесь долго оставаться.

– Мудрое решение. Хотя бы потому, что я не намерен общаться с журналистами. И дело не лично в вас.

– Понятное дело. Шпионы не любят публичности.

– Простите?

– Шпионы. Мы знаем о том, что вы агент ГРУ. Российской военной разведки. Ранее – проходили службу в спецназе.

Я улыбнулся. Сирия – неподходящее место для такого рода откровений.

– Как вас зовут, напомните?

– Абаль. Помимо журналистики – я помогаю СЕПО.

СЕПО. Säkerhetspolisen. Полиция безопасности. Основная шведская разведслужба…

– Вы не похожи на агента СЕПО.

– Я не агент. Я помогаю своей стране.

– Швеции, – уточнил я.

– Именно.

– И чего же вы хотите от меня?

– Чтобы и вы помогли Швеции.

Я отпил из бокала.

– Фрекен [5], вы только что обвинили меня в том, что я агент российской разведки. Если это так – я должен помогать своей стране, а не вашей…

Она вдруг наклонилась вперед и посмотрела мне в глаза.

– Помогите нам, пожалуйста… – просто сказала она. Просто – но очень убедительно.

– Фрекен, вы пришли сюда, говорите, что работаете на разведку, и обвиняете в том же самом меня. Это, по крайней мере, неумно – говорить такое в стране, в которой идет гражданская война. И в которой правит клан Асадов.

– Просто выслушайте меня.

– У вас есть пять минут. Даже меньше. Пока я ем этот пирог.

– Мне хватит и одной, – решительно заявила она, – человек, на которого я работаю, занимает важный пост в шведской разведслужбе. Несколько месяцев назад к нему обратились американцы, он мог бы выдать им вас, но не сделал этого, причем даже без просьбы с вашей стороны. Он сделал это, несмотря на то, что вы имели отношение к незаконным действиям в Швеции, связанным с… пиратством.