Последний выстрел - Александр Белов Страница 20

Все сразу вскочили на ноги и гуськом, на цыпочках прошли вкабинет. Стоящий на стремянке Антон повернулся к подошедшим ребятам, приложилпалец к губам и показал наверх. Там, под снятой панелью декоративной обшивки, вверхнем углу стены поблескивал «жучок» подслушивающего устройства. Саша сусмешкой взглянул на крайне озадаченного Пчелу. В ответ тот лишь развел рукамии молча сунул спустившемуся вниз Антону пачку зеленых банкнот.

На освободившуюся стремянку тут же поднялся Белов. Онвнимательно осмотрел устройство и вдруг с мальчишеским лукавством подмигнулдрузьям.

– А я вот думаю: может, ну к черту эти выборы?!.. – снаигранной задумчивостью произнес он прямо в «жучок».

– Ты что, Сань, охренел?! – тут же подыграл ему Пчела.

– Ну а что, в натуре? – продолжал дурачиться Белов. – Навыборах ведь кто побеждает?.. Сильнейший! А кто у нас сильнейший?.. Во-ло-дя…

Космос и Пчела прыснули, а Белов легонько щелкнул ногтем поблестящему кругляшу «жучка» и язвительно улыбнулся:

– Володенька! Кончай пакостить, слышишь?..

В Москве весь снег давно уже стаял, а здесь, в подмосковнойрощице, в низинках еще сохранились островки ноздреватого, голубовато-сероговесеннего снега. На фоне одного из них суетливый и словоохотливый фотографраспорядился выкопать яму.

Пока двое хмурых рабочих ковыряли лопатами землю, Каверинаготовили к съемке. Его облачили в прорезиненный армейский комбинезон и военныйбушлат, обильно заляпанный грязью. После этого миловидная девушка-гримершапринялась за его лицо. Володе приклеили недельную щетину, нарисовали синяки,кровоподтеки и темные круги под глазами. Физиономия получилась жутковатая, нофотограф, заправлявший всем на съемочной площадке, остался доволен.

– Хорошо, Юленька! – проблеял он на бегу. – Займись теперьабреками, киска…

Чуть поодаль, у микроавтобуса стояли пятеро мужчин – взимних камуфляжных куртках, с зелеными повязками на головах и с автоматами вруках. Другая девушка приклеивала им черные усы и бороды. Возле ямы расставлялисвою аппаратуру осветители, а фотограф беспрестанно метался от одной группы кдругой и всех поторапливал.

Сверху, с высушенного апрельским солнышком пригорка, за всейэтой суетой наблюдал подполковник Введенский. Вообще-то идея подготовить сериюснимков о страданиях Каверина в плену у чеченских боевиков принадлежала ему,Введенскому. Он вполне резонно полагал, что публикация их в прессе добавила быего подопечному немало голосов сердобольных старушек-избирательниц.

И, тем не менее, такая низкопробная фальсификация была ИгорюЛеонидовичу не по душе. Мышиная возня внизу была ему отвратительна, впрочем,лицо его оставалось абсолютно беспристрастным.

Фотограф тем временем начал выстраивать мизансцену –расставил бородачей с автоматами по периметру ямы и с подобострастиемпрепроводил туда главного героя – Каверина. Кандидат в думское кресло снедовольным видом спустился в яму, но оказалось, что ее края едва достают емудо пояса. Этого, безусловно, было мало.

– Идиоты! – напустился на угрюмых землекопов фотограф. – Яже говорил: по грудь надо! Это что, по-вашему, – грудь? – он не глядя ткнулпальцем в сторону ворочавшегося в яме Каверина, оказалось – точнехонько в егооттопыренное мягкое место.

– Так это… Вода же там… – оправдывались рабочие. – Как он вводе-то?..

Яма действительно была подтоплена талой водой. У Каверина,обутого лишь в туфли и резиновые бахилы, стали замерзать ноги.

– Послушайте, как вас там!.. – раздраженно окликнул онфотографа. – Давайте скорее, я же здесь окоченею!

Тот сразу забыл о землекопах и кинулся к клиенту.

– Владимир Евгеньевич! – затараторил он, в отчаяниизаламывая руки. – Так снимать невозможно! Понимаете, очень неудачный ракурс, даи общая композиция… Владимир Евгеньевич, вам надо опуститься ниже… А что есливстать на колени?! – вдруг осенило его.

– Что?! – возмутился Каверин.

– Всего на одну минуту, Владимир Евгеньевич, на одну толькоминуточку! – взмолился фотограф.

Володя скривил разрисованное гримом лицо и нехотясогласился:

– Ладно, только быстро… И коньяку приготовьте!

Опершись руками о края ямы, Каверин опустился на колени.Фотограф метнулся к штативу, припал к камере и заверещал:

– Владимир Евгеньич, протез спрячьте вниз – вы же еще срукой! И взгляд, пожалуйста, жестче и мужественней. Как у Брюса Уиллиса в«Твердом орешке». Вот так!.. Отлично!.. Абреки, больше жестокости! Дайтезвериный оскал!.. Автоматы ближе!.. Так!

Один из бородачей с ухмылкой приставил к голове Каверинаствол автомата. «Узник», уставившись на него снизу вверх, сделалблагородно-несгибаемое лицо. Одна за другой засверкали фотовспышки.

– Есть!.. Отлично! Снято! – радостно воскликнул фотограф.

Бородач тут же убрал автомат, протянул Каверину руку ивытащил его из ямы.

– Фу, замерз, черт, – раздраженно пробормотал «узник».

– Ничего, Владимир Евгеньевич, сейчас коньячку!.. – фотографэнергично замахал кому-то рукой и, извинившись, убежал.

Осветители принялись шустро сматывать шнуры и раскладыватьаппаратуру по кофрам. Абреки, переговариваясь и отклеивая на ходу фальшивыебороды, направились к автобусу.

К Каверину подлетела девушка-гримерша с пластиковымстаканчиком коньяка. После того как Володя залпом проглотил коньяк, она сталаснимать грим. Через четверть часа умытый и благоухающий Каверин поднялся кподжидавшему его у машины Введенскому.

– Чуть не околел, блин! – пожаловался Володя.

Игорь Леонидович сочувственно кивнул и протянул емунесколько листов машинописного текста.

– Владимир Евгеньевич, вот ваша героическая биография.Выучите, как «Отче наш».

Неспешно шагая к машине, Каверин рассеянно пробежал глазамипо тексту.

– В принципе, это реальная история одного офицера-вэвэшника,– пояснил Игорь Леонидович. – В январе он попал в плен под Курчалоем, потом егорасстреляли.

– Курчалой? – оживился Каверин. – Я там на свадьбе гулял. Уменя друзья там.

– Никаких свадеб, – категорично покачал головой Введенский.– Вы там сидели в яме. Забудьте о друзьях. Не упоминайте название их тейпов. Ивообще, без нужды не детализируйте.