Лев и ягуар - Елена Горелик Страница 22

…Мадам, новость, которую я намерен Вам сообщить, двояка. С одной стороны — несомненный успех. Месье де Ла Рейни весьма продвинулся в расследовании дела о Вашем отравлении, и должен отметить, что сие расследование привело к неожиданным результатам. Раскрыт заговор. Женщина по имени Ла Вуазен, отравительница и ведьма, снабжала своими зельями неких особ при дворе, уверяя, что эти снадобья обеспечат им мою милость. Меня поразил не столько сей факт, сколько размах происходившего: в заговоре замешано много знатных особ, находившихся при моей персоне…

— Заговор, — хмыкнул Влад. — Может, я и циник, но меньше всего эта гоп-компания похожа на заговорщиков. Приворотные зелья и прочая лабуда…

— Да, но нас с Алиной отравили, — возразил Джеймс. — Согласись, это уже не игры с приворотными зельями.

— Вуазен, Вуазен… — Галка с усилием потерла пальцами висок. Это имя почему-то не давало ей покоя. — Где я могла раньше слышать об этой женщине?

— Может быть, в Версале? — предположил Эшби.

— Нет, Джек, я слышала имя Вуазен раньше. Еще в своем мире. А может, читала… Вот черт, никак не вспомню. Но оно точно было как-то связано с этими временами и королем Людовиком!

— Возможно, этот заговор отравителей существовал и в вашей истории, и ты что-то о нем читала.

— Погодите, — Влад, совершив над собственной памятью форменное насилие, кажется, что-то вспомнил. — Галя, ты «Анжелику» помнишь?

— Слабовато. Книжку читала очень давно, фильм смотрела. Тот самый, с Мишель Мерсье в главной роли. Один или два раза.

— Там об этом заговоре упомянуто. И об участии маркизы де Монтеспан в черных мессах.

— Она с ума сошла? — Джеймс округлил глаза, нешуточно испугавшись: в семнадцатом веке участие в черной мессе — вовсе не забава, а страшное преступление. — Если это будет доказано, ее не спасет даже король!

— Ничего пока не доказано, Джек, [12]— задумчиво произнесла Галка. — Странно, что король вообще решился кому-то об этом написать. Я бы на его месте просто молчала в тряпочку…

…Что же касается Вашего случая, мадам, то арестованный шевалье де Лесаж к превеликому сожалению вскоре скончался в тюрьме, так и не успев дать подробные показания. Известно лишь то, что он также водил знакомство с Ла Вуазен, некоторое время пользовался расположением известной Вам знатной дамы и доверием ее родственника, с которым Вы знакомы по делам в Вест-Индии. Последнего нам пришлось строго наказать за постыдный провал на Кубе, подвергнув аресту и конфисковав имущество. Этот господин оказался куда сговорчивее, и на допросах показал месье де Ла Рейни, что шевалье де Лесаж не единожды был замечен в обществе некоего святого отца иезуита, имени которого арестованный не знал. Моему огорчению, мадам, не было предела, едва эти сведения стали мне известны…

— Опять иезуиты, — фыркнул Джеймс. Уж на что он был хладнокровен и сдержан, но, кажется, и его уже «достало» постоянное внимание ордена Иисуса. — Не понимаю, что им за корысть? Разве только они исполняют волю Мадрида. Тогда их поведение понятно.

— Кто платит, тот и музыку заказывает, — пожал плечами Влад. — А хорошо ребятки пристроились. Вроде как церковный орден, коллегиумы организовывают, детишек обучают. На деле же — испанская агентура, причем высочайшего класса.

— Да, но сейчас-то у Испании финансы поют романсы, — хмыкнула Галка. — А это означает, что иезуиты вряд ли работают на королеву-маму. Но зато остаются еще два одинаково неприятных варианта: либо они работают на Габсбургов бескорыстно, из идеологических соображений — типа, постоим за святую церковь, и так далее — либо стали проводниками воли Рима и потихонечку переключаются на Версаль. Не нравится мне эта скоропостижная смерть де Лесажа. Видать, знал чуток больше, чем положено.

— М-да, — покривился Влад. — Действительно, неприятно… Что делать будем?

— А то же, что и раньше. Если им это до чертиков не нравится, значит, все делаем правильно…

…Касаемо заключаемого Вами мира с Испанией и Голландией позволю себе выразить надежду на то, что сей документ лишь укрепит нашу добрую дружбу…

— Эк он завернул, — едко хихикнула Галка. — «Нашу добрую дружбу». У королей не бывает друзей. У них бывают либо слуги, либо союзники.

Влад отхлебнул кофе и потянулся к вазочке с печеньем.

— А ты не хочешь быть ни тем, ни другим, — с иронией проговорил он, хрустя печенинкой. — Думаешь, потянешь? Франция — серьезный союзник, но она же и страшный враг. На этот раз ордонанса о прощении не будет.

— Франция в нас заинтересована. Пока. Точнее, она заинтересована в наших новинках, — задумчиво проговорил Джеймс, не разделявший Владова оптимизма. — Но Эли права: у королей нет и не может быть друзей…

— Потянем время, — Галка догадалась, о чем промолчал ее муж. — В первый раз, что ли? Ну ладно, мальчики, давайте я дочитаю письмецо, а там уже будем делать глобальные выводы.

…В целом ситуация такова, мадам: победы Франции на полях сражений, обеспеченные превосходством в вооружении, позволяют рассчитывать на скорое заключение большого мирного договора. Территориальные приобретения, несомненно, позволят Франции быстро восстановиться после войны. Рад, что Ваши приобретения так же принесли Сен-Доменгу немалую выгоду. Месье Кольбер уже высказал пожелание заключить некий договор, позволяющий французским купцам пользоваться привилегиями при транзите восточных товаров через Панаму. Шевалье де Пуансэ уже получил соответствующее письмо, так что ожидайте в скором времени его визита в Алькасар де Колон. Полагаю, вы сможете договориться таким образом, чтобы обе стороны остались довольны.

Засим прощаюсь. Желаю Вам крепкого здоровья, мудрости и безграничного терпения, ибо искусство править требует от государя в первую очередь именно этих качеств.

Ваш добрый друг Людовик

Галка закончила чтение письма, и в кабинете воцарилась гоголевская тишина, вроде известной сценки: «К нам приехал ревизор».

— Ч-черт… — Влад первым рискнул нарушить эту тишину. — Уж чья бы корова мычала, а его бы помолчала! Тоже мне, кладезь мудрости и безграничного терпения, чтоб его…

— А чего же ты хотел, братец? — хмыкнула Галка. — Это же Людовик Четырнадцатый, а не Франклин Рузвельт.

— Да ты хоть почитай внимательнее, что он там понаписал! — возмутился Влад. — Не успели мы отобрать у испанцев Панаму, как он уже на нее глаз положил!

— Он туда не полезет, — с явным сомнением сказала «сестра». — На нас обжегся, на Кубе обжегся, теперь чтобы и в Панаме хвост прищемили? Он же не пришлет сюда Дюкена — сторожить перешеек? А насчет побед Франции — это он малость загнул. Николас пишет, огребли французы под Гентом и Страсбургом по самое не хочу. Если бы не победы Дюкена на море, можно было бы смело говорить о фактически проигранной войне. Но Рюйтера командор все-таки уделал, и это дает Людовику повод диктовать свои условия на переговорах.