Банкир - Петр Катериничев Страница 25

— Слушай, а он, как другу семьи, тебе не поведал — охрана там стоит, у реанимации той?

— Ага. Сержантик-первогодок. Из срочников.

— Блин! Так его что, на живца там поставили?!

— Ментика?

— Корта!

— Корт? Это водолаз, что с неба упал? Хм… Вот не знала, что вы, рыбы, еще и птицы!..

— Мы еще и звери! Оч-чень клыкастые! — Саша заметался глазами по комнате.

— Бойко… Не лез бы ты туда… Говорю же — дело тухляк. И этого парня, единственного, чудом выжившего, там как на полигоне положили: приходи и добивай. А ментику тому наверняка и «пушку» не выдавали: абы не пальнул сдуру или со страху, а то — вообще в коридоре посадили, проформу соблюсти… Говорю тебе — воняет от всего этого, как от падали! И если все — и УВД, и ФСБ решили схоронить дело тишком вместе с этим твоим Кортом, они его схоронят, будь спок!

Бойко, как любимого мужчину тебя прошу, не лезь в это дерьмо!

— Да я по самые яйца в нем! Поняла?!

— И незачем так орать.

— Где одежда?!

— А вы, молодой человек, сегодня ко мне без костюма пожаловали, — вроде обиженно поджала губки Нелли. — И без букета роз.

— М-да… Слушай, у тебя вообще нечего надеть?

— Отчего же? Могу девушкой нарядить. Будешь просто пре-ми-и-иленькая…

— Нелька!

— Вот так всегда. Я же умная. — Она вышла, вернулась с костюмом, ботинками, пуловером. — Даже и не думай! Не с чужого плеча. Девушка, пока ты дрыхнул, успела на базар смотаться! Пиджачок — чистый твид, ненашенская работа… Нет, ты скажи, кто тебя еще так любил, а? Я ведь по зенкам твоим бесстыжим и злющим поняла: тебе бы отоспаться, а дольше ты не усидишь… А знаешь, они у тебя зеленые, как море…

— Что?

— Глаза. Зеленые. Как там во дни юности пелось? «У беды глаза зеленые…»

Потому что ты кот. Подлючий и гулявый. Хоть и морской. Я ж, как дура, отдалась ему на учительском столе четырнадцати лет от роду, с девством рассталась, можно сказать, в антисанитарной обстановке, после урока химии, среди бела дня… А он, подлый? Шваброчку с двери снял, ручкой аревуар сделал… Нет, чтобы о романтичном поговорить… А потом, как школу окончил? Поматросил-поматросил и бросил.

Саша быстро оделся. Проверил оружие. Неожиданно поднял глаза.

— Слушай, ты чего сорвалась? Ты вспомни, в школе хоть один хлопчик потом остался, с которым бы ты «нет»? А этот пузатый партийный боров?

— Вот то-то и оно, Сашенька, что все это было потом.

— Угу. Мальчик — в армию, девочка — под кустик.

— Что ж уж поделать? А чистое девичье любопытство? А естество, тобою, злыднем, до поры побуженное? А ты? Не смог простить девушке безвинных шалостей и глупого легкомыслия… Э-эх! Вот и живешь теперь бобылем! Это — за грехи!

Нелли подошла, обняла его шею, прильнула.

— Никого никогда не любила, кроме тебя, понял, зеленоглазый? Никого и никогда… — прошептала она ему на ухо. — Потому и хранит тебя Бог — для меня… Я по тебе скучаю… Всегда… Сколько бы лет ни прошло, а все наши…

Не пропадай, пожалуйста, не пропадай…

Альбер негодовал! Такого ляпа от высокопрофессиональной «Дельты» он не ожидал! Понятие «зачистка» и обязанности чистильщиков вполне определены и выполняются «на автомате», а здесь! Или сейчас везде «полу» — полуполитики, полулакеи, полумилорды, полувельможи?.. Но ничего нет хуже, чем полупрофессионал спецслужбы! Урон, наносимый «полу», может быть сопоставим по степени вреда только с целенаправленной работой противника!..

Внезапно мужчина усмехнулся, вставил в рот-щель очередную сигарету, скривил губы в усмешке… Жаль! Жаль, что август девяносто первого прошел под «знаком мудака» и сотни, тысячи профессионалов умылись дерьмом по самые уши, а потом — разбрелись на побегушки, кто куда… С каким бы удовольствием он служил, но не Магистру и даже не самому себе, а человеку, чей авторитет был бы для него непререкаем! Ну а поскольку сейчас таких нет, то и… Каждый сам за себя.

Первым побуждением Альбера было связаться с Магистром и тупо настучать тому на хваленую спецгруппу… Но… Есть много «но»… В данном случае за операцию полностью отвечал он, Альбер. И любое свое несогласие он мог выразить только после полного выполнения всех мероприятий или — приказа. Тем более, что все оперативные решения принимал именно он.

Отдавать приказ «Дельте»? По логике, он должен был поступить именно так, но… Ему надоело! Ему надоело, что сначала Корт, хоть и молча, относился к нему чуть свысока… Да, он, Альбер, уважает то, что Корт сделал, сумев выжить в безнадежной ситуации. Но — надолго ли?.. Альбер доведет дело до конца. Сам.

Он не хотел себе признаваться в том, что желал в действительности лишь одного: чтобы Корт оказался в сознании, чтобы тот с беспристрастностью профессионала оценил все происшедшее, как и то, что именно он, Альбер, пришел исправить небрежно сделанное другими. То, что Корт поймет все за долю секунды, он не сомневался; он хотел посмотреть боевому пловцу в глаза и увидеть в них то, что чувствовал к нему сам: «Я уважаю то, что ты сделал». Любой дилетант принял бы его за шизофреника, ни один из этих новых мальчиков никогда не понял бы его; но он, Альбер, знал: Корт поймет.

Его личный источник в РОВД нашел Альбера по одному из мобильных и передал информацию. Естественно, он не был посвящен ни в какие дела, просто передавал Альберу обычную ежедневную синхронную оперативку; он даже не знал, на кого работает, никогда не видел в глаза ни самого Альбера, ни, тем более, понятия не имел о существовании Замка; просто добросовестно торговал невесть какими секретами и слухами и получал за эту рутинку твердый гонорар через безликий и анонимный «почтовый ящик». Даже если бы он сообщил нечто сверхординарное, никакой прибавкой жалованья это стукачику не грозило: по степени важности информации для той или иной организации профессионал-аналитик легко может вычислить и круг ее интересов, и виды ее деятельности. Впрочем… Впрочем, торговля секретами, малыми и не очень, стала на пространствах шестой части земли, «с названьем кратким» из трех букв и мягкого знака, одним из самых распространенных видов бизнеса, разумеется, после распродажи собственно страны… Как там у Чарли Диккенса книжонка звалась? «Торговый дом „Домби и сын“: торговля оптом, в розницу и на экспорт». Хм… Если доморощенные «Домби» отторгуются в том же темпе, что имеет место быть, «сыновья» останутся не При семейственном деле… Велика Россия, но и ее проорать можно при здешних продавцах да тамошних покупателях… Э-эх, тошно. Пора бы подумать и… Нет, не о душе. О собственной торговлишке… Уж очень зазывно Магистр те миллиарды чужие перебирал… Или и это запланированная подстава? Нет, мнительный ты стал, Сидор, ох мнительный! Просто сам Магистр боялся, смертельно, и этаким путем хотел подстегнуть его, Альбера, и пристегнуть к своей собственной колеснице, стремящейся, может статься, совсем не туда, куда правил невидимой рукой Верховный Мастер.