Домой не возвращайся! - Алексей Витаков Страница 25

Бальзамов старался не думать об Ирине. Он поставил перед собой очень непростую задачу – дойти пешком до Москвы. Испытать себя, свой дух, убедиться в своих чувствах, а уж потом совершить поступок. А именно, признаться в любви, разрушить свадьбу, при условии, конечно, что девушка не будет против. Да даже если против, все равно не сидеть же, сложа руки. А сейчас не думать, не готовить никаких речей, просто идти и смотреть на окружающую жизнь. Пусть сначала душу в дороге на ветру хорошенько продует. А потом посмотрим, что останется.

С насыпи было видно, как пастух гонит коров с одного из первых весенних выгулов: «Сы-ы-те, девки, давай, сы-ы-те». Крик сопровождался пощелкиванием кнута. И коровы, подняв к небу большие задумчивые глаза, останавливались и сосредоточенно мочились, чтобы вернуться в хлев с порожними мочевыми пузырями. Навстречу спешили хозяйки, выкрикивая имена своих питомиц. Буренки, Цыганки, Серахи, счастливо мыча, вытягивали морды навстречу заботливым рукам с пахучим, обильно посыпанным солью, хлебом. Пастух, зайдя за куст, с чувством выполненного долга, блаженно щурясь в закатных лучах солнца, тоже мочился, особо, в общем-то, не стесняясь посторонних глаз…

Вот, живут люди, вкалывают с восхода до зари, растят детей. Им, что влюбляться не хочется? Точно так же страдают, горят, ревнуют. Но ежедневный, тяжелый труд быстро лечит. Гляди, как морщины на лицах старух черны и глубоки, словно трещины, сквозь которые смотрит на тебя потусторонний мир. А кисти рук узловаты, тяжелы – в них вся жизнь. Проведет такой рукой по весенней, утренней росе и скажет, каким лето будет, дождливым или не очень. А у тебя что? Нытье праздное. Муки тепличного идиота. Или все же что-то настоящее? Сколько идти? Давай посчитаем. Хорошо, если в день сделаешь сотню километров. Так. Значит, идти тебе, парень, всего-то два с половиной дня. Вот, по прошествии этих дней и узнаешь, что в тебе – истина или оранжевая революция гормонов. Гормональную энергию нужно сублимировать в полезное дело, так старик Фрейд учит, полный извращенец. Такое ощущение, что западный мир погряз в физиологических комплексах и больше ни о чем не желает думать. В творчестве наших аутсайдеров от искусства тоже в основном решение телесных проблем. «Как прыщавой курсистке длинноволосый урод читает стихи, половой истекая истомою». Строки Есенина точны, лучше не придумаешь. Только в его времена похоть окоротили, не дали разгуляться. Слишком сильны были еще традиции классической системы ценностей, русской литературной школы. Что если размножающиеся, как микробы, аутсайдеры вытолкнут, выдавят консерваторов на обочину. Перестройка, конечно, хорошо, но… Но наше общество рискует опрокинуться в Древний Рим в самом худшем смысле этого понятия. Да мы будем знать все об античном сексе из уст современных французских романистов и вообще это понятие легализуется. Да, мы будем восторгаться различными философскими школами, также основанными на сублимированной энергии. Но где окажется сердце? Почему о нем никто не подумал? Неужели познание пространства – это сугубо телесный акт? Эко тебя занесло, парень. Вот что значит дорога. Сейчас бы кис в городской квартире да сопли своих страданий подтирал. А так, идешь, думаешь, на человека похожим становишься. И все же, почему и кем так настойчиво вытесняется здоровое начало? Почему на смену тем, кто «землю попашет, попишет стихи» появляются личности с бегающими глазками, рассуждающие о преимуществах западной литературы. Да, никто не говорит, что должны быть только почвенники и деревенщики. Но зачем делать из людей половик для вытирания ног этих голых королей?

Солнце давно село. Ночной леденящий мрак навалился, подмял под себя все вокруг. Дорогу можно было разобрать только на пару метров вперед. Наступила глухая, непробиваемая тишина. Слышен был только звук собственных шагов, очень короткий, без характерного ночного эха. Значит, туман. Конечно, можно было напроситься в первый попавшийся деревенский дом на ночевку. Но перевозбуждение от недавно случившегося гнало Бальзамова по шпалам в глубину необъятной ночи. Он твердо решил, что спать будет только тогда, когда взойдет солнце. Где-нибудь на припеке облюбует лавочку, кинет под голову сумку и провалится в сон, сломленный усталостью. Впервые в жизни он чувствовал себя разорванным: одна часть испытывала вину перед домашними, другая тянула в неизвестность ради одного только взгляда, нескольких слов, случайного прикосновения. Состояние души менялось стремительно. То казалось, что за спиной выросли крылья, то ноги с трудом влачили тяжеленные гири. То хотелось бежать вприпрыжку, то плюнуть на дикую затею и сесть на ближайшей станции в первый же встречный поезд и вернуться. Через месяц должны призвать в армию. Несмотря на обилие жутких рассказов о дедовщине, полууголовных отношениях, жестокости и глупости, служба в СА представлялась какой-то почти греческой эфебией, актом инициации, посвящением в мужчины. Даже мысли не возникало о том, чтобы отклониться, не пойти. Нужно быть таким, как все.

Ах, греки, греки! Ведь это вы придумали две тысячи лет назад двухгодичный призыв для восемнадцатилетних граждан. Во всем мире тогда существовали наемные войска. Действительно, человек должен сам решить: брать ему в руки оружие или, к примеру, резец каменщика. Как же, позвольте вас спросить, на родине демократии возникла мысль об обязательной службе. К чему это привело? К тому, что вас сначала македонцы при Херонее отметелили, затем римляне сделали своей провинцией. А, вы опять о несчастных персах! Ну, врезали вы им пару раз, зато они потом тоже не слабо погуляли. Хотя, если честно, вы молодцы. Трудно представить, что кто-то мог бы отказаться научиться метанию копья с использованием кожаного ремня. Благодаря этому усовершенствованию снаряд приобретал вращение и пробивал насквозь не только доспехи, но и щиты, обитые бронзой. Занятия панкратионом, т. е. разновидностью рукопашного боя, делали воина закаленным, терпеливым к боли – это, пожалуй, похлеще подготовки современных десантников. Бег в полном вооружении, бег на длинные дистанции, прыжки с гантелями и многое, многое другое – да, вы могли вылепить из мальчика атлета, хотел он того или нет. При этом не забывали о философии. Кажется, Эпикур сказал, что космос – это бессознательная материя, а наше сознание – лишь временная парадоксальная эманация вышеупомянутой материи. К сожалению, вы не могли представить богов, существующих вне пространства и времени. Поэтому они, ваши боги, не смогли покорить мир и сейчас выглядят всего лишь детскими игрушками, не хорошими и не плохими, а такими, какими вы их себе воображали, в отличие от Бога христианского, сделавшего мир единым. Тем не менее, вы пришли к самой главной мысли – всемогущий рок существует. Чем еще занимались эфебы? Музыкой, ибо над ней господствует математика. Изучение музыки с помощью чисел. Запросто исчислить одну двенадцатую тона нетрудно было для даже самого ленивого эфеба. Вот это армия!

А ведь наверняка современные вооруженные силы задумывались не как место ссылки для ни в чем не повинных юнцов, а с чистой душой и вполне разумными помыслами. Где-то, кто-то сказал, что служить должны избранные, воинская повинность – акт наивысшего доверия общества. Тогда почему нужно пройти через тупое и жестокое унижение? Разве трудно разделить армию на интеллектуальные слои. К примеру, ребят из вузов и техникумов содержать отдельно от закончивших ПТУ. А уж о бывших зеках, вообще, говорить не приходится, если они уж так необходимы, хотя на этот счет одолевают сомнения, то поместить в отдельные, изолированные части, не унижая при этом. Хотя зачем нужны в армии люди, смутно понимающие кого и от чего они должны защищать, воспринимающие службу как очередное наказание. Говорят, что тем, кто служит первые полгода, все время «бьют в душу», вминая кулаком оловянную пуговицу в грудь. Нужно успевать менять пуговицы. Если пуговица не вмята, значит не бит, значит, служба медом кажется, если вмята, то можно придраться. Почему одет не по уставу? Еще – самые грязные и тяжелые работы, но это полбеды. Страшнее, говорят, когда деды салаг пивом угощают. Что это значит? Да лупят по почкам. Так же неприятно посвящение в черпаки. Черпак – солдат, отслуживший половину срока, самый злой во всей армии, потому что много отслужил, и еще много осталось. Чтобы стал полноценным черпаком, этому бедолаге оттягивают двенадцать раз пряжкой по голому заду. Ничего, тебе тоже это испытание пройти придется. Где вы, милые, добрые греки? Пусть современные идеологи ругают вас за повышенное внимание к физиологии. Но вы знали, насколько бесценно человеческое тело, догадывались о тонком устройстве организма, больше всего берегли здоровье.