Кровь на золоте - Борис Бабкин Страница 27

— Мне необходимо осмотреть комнату Павлюка, — сказал Геннадий.

— Пока это сделать можно, — кивнул Бобров. — Труп Павлюка не найден. И о том, что он пропал, заявления не будет по крайней мере дня четыре. Так что езжай. — Достав из кармана связку ключей, положил на стол. — От квартиры, — сказал он. — А вот от гаража. — Положил рядом со связкой еще один ключ. — В машине нет ничего, парни проверяли.

Птицын встал, шагнул к двери. Остановившись, повернулся.

— Яков Павлович, Славик действительно уехал на похороны?

— Конечно, — кивнул тот. — Почему ты спросил?

— У меня есть все основания предполагать, что к налету причастен его брат.

— Вот как? — удивился Бобров. — Будь любезен, поделись со мной этими самыми предположениями.

— Да хрен его знает, — пожал плечами Григорий. — Даже если он и у Бобра, тот мне что, докладываться будет?

— Ну, а если переговорить с парнями? — отпив глоток из пивной кружки, спросил сидевший напротив пожилой лысый мужчина с исколотыми татуировкой руками.

— Что-то ты, Воробей, мутишь, — усмехнулся Григорий. — На кой тебе Стаc понадобился?

— Мне он на хрен сто лет не нужен. — Поставив кружку, лысый достал сигареты. — Просто попросили узнать. Бабки обещали. Я уже не работаю. — Вытянув пальцы правой руки, он с сожалением вздохнул. — Видишь? — кивнул на мелко дрожащие пальцы. — Это сейчас так. А в карман или в сумочку лезешь, вообще, как у припадочного, трясутся. А пенсии, суки, не дают, — усмехнулся он. — И помирать не хочется. Вот я и согласился скатать в Курск. О тебе вспомнил. Слышал, что ты у Бобра крутишься. Значит, ничего за его братца не слыхал?

— Если бы слышал, сказал бы. Я сделаю, как ты говоришь, — добавил Григорий. — Перебазарю с «гориллами» Бобра. Если узнаю что, как с тобой связаться? Или, может, давай телефон того, кто просил, — предложил он. — Я ему звякну и скажу, что от тебя. Бабки ты все равно выцепишь.

— Да ладно, — махнул лысый рукой. — Я сам дня через три прикачу.

— Не думаю, — покачал головой Бобров. — Слава не мог сделать этого. Хотя бы по той простой причине, что он не знал об этом.

«Значит, все-таки ты допускаешь, что зять может воткнуть тебе в спину нож», — мысленно отметил Птицын, а вслух сказал:

— Я тоже так думаю. Да и речь идет не о вашем зяте, а о его брате. Даю восемьдесят против двадцати — Белый участвовал в налете.

— Так в чем дело? — строго спросил Бобров. — Найди его и доставь ко мне. — Давая понять, что разговор закончен, начал просматривать лежавшие перед ним бумаги.

— Извините, — несмело напомнил о себе Птицын. — Вы не могли бы дать мне адрес деревни, в которой умерла мать Вячеслава? Не исключено, что Белый тоже приехал на похороны. А через него мы можем выйти на Маркова.

«Из-за того, что в деревню может приехать брат Славика, — подумал Яков Павлович, — туда поехала Елена. Но она не знает об участии Белого в налете. Впрочем, дочь — человек умный и быстро поймет, что делать». Он открыл ящик стола, достал потрепанную записную книжку. Пролистав, нашел нужное, продиктовал адрес. Когда Птицын записал, захлопнул книжку, сунул ее в ящик.

— Трофимову я ничего не говорил, — напомнил Птицын.

— Предоставь это мне, — отмахнулся Бобров.

— Я вспомнила! — возбужденно сказала светловолосая полная женщина. — Я этого мужика с Колькой Лугиным видела!

— Тормози, — удивленно повернувшись к ней, буркнул плотный парень, — какого мужика?

— Меня Юрка Грачев расспрашивал о мужике, — начала объяснять женщина, — которого я с Лилькой видела. Я рассказала об этом Соньке, подруге. А она и говорит: так ты же мне его показывала, когда он от Кольки Лугина выходил. А я и забыла…

— Поехали к Грачу, — перебил он, — ему и расскажешь.

— Так ты же, Куница, не на Грача работаешь, — засмеялась она, — а на Матвеича. Поехали лучше к Трофимову. Может, он по доброте душевной, — потерла она указательный и большой пальцы, — подкинет мне на бедность.

— Поехали к Грачу, — раздраженно бросил он, — там и решим, сколько твои воспоминания стоят.

— Как уехал? — спросил в телефонную трубку Трофимов.

— Он мне понадобился, — спокойно проговорил голос Боброва.

— Но, Яков, — удивленно сказал Федор Матвеевич, — сначала ты присылаешь Птицына, потом зятя, чтобы они сумели разобраться. Потом Вячеслав уезжает. Я понимаю, — словно Бобров мог видеть его, кивнул он. — Похороны матери — веская причина. Но я узнаю, что пропал Птицын. Звоню тебе, а ты спокойно сообщаешь, что он…

— Вот что, Федя! — перебил его Бобров. — Отчитываться перед тобой за своих людей я не собираюсь. Геннадий понадобился мне здесь.

Услышав гудки отбоя, Трофимов с маху впечатал трубку.

— Каков гусь! — зло буркнул он. — Подумаешь, его величество Бобров! — Он хлопнул по столу ладонью. Сморщившись от боли, подул на нее. Левой рукой пригладил короткие седые волосы. — Грача ко мне! — крикнул он. — Немедленно!

— Он сказал, что, как узнает, — преданно глядя на развалившегося в кресле Адама, сказал Воробей, — сразу цинканет. Я ему номер соседки дал. Она меня к телефону с ходу кликнет.

— Ты уверен, что он сможет что-то узнать? — нeдоверчиво спросил Жигун.

— Сто процентов. Гришка у Бобра с командой в вышибалах ходит. Бобр ему верит. Да и вообщеон парень путевый. Сказал — сделает.

— Ладно, — махнул рукой Адам. — Иди. Но как только что-нибудь от него узнаешь, сразу ко мне!

— А как насчет бабок? — заискивающе спросил Воробей. — Ведь вы обещали.

— Но ты же не узнал ничего, — рассмеялся Трофимов. Увидев сморщившееся лицо уголовника, полез в карман пиджака. — Держи, — протянул он тонкую пачку десятитысячных. — Это аванс, как только что-то конкретное скажешь, в три раза больше получишь. Но смотри, если хоть слово соврешь, обижусь.

— Да ты что, Сигизмундович, — поспешно сунув деньги в карман, сказал Воробей, — ты же мне как пахан. Да я для тебя…

— Иди, — пренебрежительно бросил Жигун, — сыночек.

Когда Воробей, заверяя Адама в своей по гроб верности, поспешно вышел, Жигун набрал номер на радиотелефоне. Подождав несколько секунд, недовольно поморщился и отключил.

— Впрочем, пока и говорить нечего, — пробормотал он. Задумавшись, ладонью погладил толстый живот. — Может, зря я в это ввязался? — вслух спросил он себя. — Потому как Краснодар, ой, далеко, — махнул он рукой, — а Бобров — вот он, под боком. Но если мне правду сказали, то рискнуть стоит. Ведь и обмануть могут? И что я тогда смогу? К Боброву обращаться? Так у него самого на меня будет зуб гореть, ежели правду узнает. Стаc — все-таки какой-никакой, а брат его. Ну, а если уж сам Стаc прознает, меня быстренько угробят. Нет, — покачал он головой, — надо говорить, что… — Замолчав, вздохнул. — Тогда они ко мне киллера пришлют. Вот индюк! — сердито обругал он себя. — Зачем клюнул?! Я этого Джона и знаю совсем ничего — раза три встречались, не более. Да, раз сок покупал для бара и два раза виноград оптом брал. Что же делать? Да ничего, — немного подумав, вдруг засмеялся Адам. — Я же сказал, что попробую. А откуда он узнает, пробовал я или нет? Впрочем, как раз пробовал. А вот это-то и плохо, — снова погрустнел Жигун. — Воробей может где-то ляпнуть. Или тот парень, про которого он разузнать просил. — Напряженно всматриваясь в стену, словно пытаясь найти там ответ, задумался. — Впрочем, пока никто ничего не знает. И, Бог даст, так все и останется.