Брат, держи удар! - Владимир Колычев Страница 3

— Городков, твою мать, ты еще здесь? — чуть ли не с кулаками набросился на него распорядитель.

Вот бы подносом его по лысой башке огреть!..

— А что? — недовольно буркнул Филя.

— Давай шустрей… Там клиент ждет…

«Ага, щас, бросился!..»

Филя Городков обреченно вздохнул и направился в зал. Клиент ждет, мать его за ногу!..

С детства не любил он работать. Всю бы жизнь на печи пролежал. Благо мать и отец живы, есть кому сухарик подать…

Только не любил он сухарики. Ему больше шашлычки да черная икорка в кайф. И винцо с водочкой для поднятия тонуса. А где все это взять? Родители его от зарплаты до зарплаты едва дотягивают. Откуда деньги?..

Но не так давно ему крепко повезло. С девчонкой классной познакомился. Она только-только из какого-то провинциального городишки в столицу перебралась. И не абы куда, а в квартиру, которой ее одна очень солидная фирма обеспечила. Филя — парень что надо. Ростом под потолок, красивый, синие глаза. Девчонки на него западают. И эта запала. Через недельку после знакомства ножки раздвинула, еще через пару деньков к себе под крылышко забрала. Квартирка у нее прилично обставлена — за счет фирмы. И зарплата дай бог каждому — полтысячи долларов, и не в месяц, а в неделю, во как!..

Как сыр в масле Филя кататься может. Так на фига, спрашивается, ему официантом в затрапезном кабаке ишачить, за копеечные чаевые? К Тамаре на шею он уже забрался, а вот ноги еще не свесил. Но так ведь это запросто — только с работы уволиться, всего-то делов…

Развязной походкой он подошел к столику. Парень молодой и пожилая мадам. Филю передернуло, когда он глянул на нее. Ну и страхолюдина. А еще хорохорится. Штукатурка на дряблом лице, цацками-пецками золотыми обвешалась. И его шалавливьш взглядом окатила. От слова «шалава»… Ей-бо, сейчас стошнит…

— Мальчики, вы уж тут разберитесь, — жеманно протянула она. — А я сейчас…

Филя облегченно вздохнул, когда мадам исчезла в направлении сортира. Пусть отольет. А ее бойфренд заказ сделает. Альфонс хренов…

— Молодой человек, а вы не подскажете, какое вино к красной рыбе лучше подходит? — спросил парень.

Филя скривился. Ну и типчик, хвост перед жабой своей расфуфырил. Смотри, типа, какой я тонкий ценитель вин. Да только хрен ему по всей морде. Филя и сам в винах не разбирается.

— А на кой тебе вино? — подмигнул он парню. — С таким крокодилом тебе водяра нужна, да побольше….

— Я вас не совсем понял, — в недоумении посмотрел на него парень.

— Да чего тут понимать? Не лицо у твоей бабы, а задница… Но сам знаешь, — Филя снова подмигнул ему. — Не бывает уродливых женщин, бывает мало водки… Могу порекомендовать…

Договорить он не успел. Парень поднялся со своего места В глазах его сверкнула молния. Это Филя еще увидел. А вот кулак не заметил. И пропустил нокаутирующий удар в челюсть…

Все, что происходило дальше, он помнил смутно. Перед глазами все плыло, в голове гудело. Словно в тумане мелькали лица. Затем близко-близко надвинулась морда распорядителя. Гад Гадыча.

— Городков, тебя за ногу! Ты уволен!..

Будто колокола в голове у него, а этот урод в них ударил. Звон в ушах, боль в черепной коробке. Ну и скотина!.. Все скоты!!!

Оклемался Филя за стойкой бара. В ресторане, где он уже находился на правах посетителя. Бармен Коля прикалывался над ним, но Филя пропускал его обидные реплики мимо ушей. И водочку пропускал. В себя, стопку за стопкой…

А потом снова появился Гад Гадыч. Навис над Филей.

— Ты еще здесь? — заревел он. — Пшел вон, урод!..

Филя поднялся. Его сильно шатнуло в сторону. Но это не помешало ему изобразить на лице праведное возмущение.

— Не имеете права! — гордо вскинул он голову. И едва не потерял равновесие.

— Я тебе покажу права! — рявкнул Гад Гадыч.

Не успел Филя опомниться, как этот козел получил подкрепление в лице бармена Коли. Вдвоем они взашей вытолкали его из ресторана. И еще пинка под зад на прощание дали.

Вот ублюдки!..

Филя и сам не понял, как оказался на дороге. Зато увидел, как на него надвигается крутомордый джип…

* * *

— Вот баран! — громыхнул в сердцах водитель. Никита бросил взгляд на дорогу. И увидел парня в строгом костюме с бабочкой, куцая кожаная куртка поверх. Он стоял в позе заспиртованной лягушки. И в ужасе ждал, когда окажется под колесами их джипа.

Но Саша не первый день за рулем. Он успел затормозить перед самым носом идиота с выпученными глазами.

— Ой, это же Филипп! — послышался голос Тамары. Никита видел, как она покраснела. Не удивительно.

Со стыда можно сгореть, если твой сердечный друг такой придурок.

Тамара выскочила из машины. Схватила своего парня за руку и потащила к тротуару. Но тот ни в какую. Уперся как осел. И страх в глазах сменился бешенством.

— А-а, коза! — заорал он на Тамару. — Вот, значит, как мы работаем, с хорями раскатываем, да?..

Никита не мог не слышать этого. Потому как полудурок Филя орал во всю ивановскую.

— Филипп, ну как ты можешь? — увещевала его Тамара. — Пошли домой…

— А как же эти? — ткнул пальцем в машину кретин. — Кого же они драть будут?..

Ну, это уже слишком. Может, этот недоделок и пьян. Но это не значит, что он может оскорблять Тамару. Любовь, конечно, зла. Но козлов надо учить…

На какой-то момент он даже о Марте забыл.

Никита вышел из машины. Подошел к Филе. Раскрытой ладонью, несильно хлестнул недоумка по щеке. Его это отрезвило.

— Сдерни отсюда, насекомое!

Парень испуганно закивал и бочком-бочком сошел с дороги на тротуар. Тамара подалась за ним.

— Никита Германович, вы уж извините, — оправдывалась она. Будто сама в чем-то виновата. — Он вообще хороший. Просто пьян… Он больше не будет. Правда, Филипп?

Полудурок что-то промычал в ответ и вместе с Тамарой смешался с толпой прохожих.

А Никита сел в машину. Поехал дальше.

* * *

Марта лежала в реанимационной палате. Одна нога в гипсе. Лицо в ссадинах, порезах. Одни ранки пластырем заклеены, на других мазь. Не очень приятная картина. Но ведь это не чужая женщина. Это Марта, его родная Марта.

— Бедная ты моя…

Никита опустился перед ней на колено, взял за руку. Это была чья-то чужая рука. Вся в мелких царапинах, ссадинах, синяках. Но ничего, Марта поправится. И станет такой же, как прежде.

— Состояние тяжелое, — вещал врач. — Перелом ноги, множественные ушибы, порезы… Да вы сами все видите…

— Вижу… А это опасно?