Молчание посвященных - Александр Звягинцев Страница 3

– Может, Аллах взял память гяура потому, что в его жизни было что-то такое, о чем ему лучше не помнить, – предположил Саид.

– Смертным непостижимы поступки Творца. – Бросив сочувственный взгляд на изуродованного человека в окне, Керим-ага снова вздохнул.

– Говорят, что память иногда возвращается к таким людям…

– На все воля Аллаха! – провел ладонями по бороде Керим-ага. – Захочет Всемогущий, и нищего дервиша сделает падишахом, а падишаха в единый миг превратит в презренного погонщика верблюдов…

Увидев у подъезда клиники два джипа, он неодобрительно качнул тюрбаном. Из одной машины показались американские морские пехотинцы, из другой вышли крепкий широкоплечий европеец в элегантном светлом костюме и пакистанский офицер.

– Американец с Али-ханом опять прикатили! – проворчал Керим-ага. – Вах, вах, вах, опять будут мучить несчастного гяура и будить его уснувшую память!

* * *

– Эй, русский! – склонился над лежащим мужчиной европеец. – Ты помнишь меня, русский? – Тот наморщил от напряжения лоб и отрицательно покачал головой. – Не помнит! – с сожалением констатировал по-английски европеец и повернулся к Айюб-хану. – Док Айюб, есть хоть малая надежда, что память все же вернется к этому человеку?

– Сильнейшая контузия, сэр, задета центральная нервная система, – ответил тот. – Из памяти вычеркнуто все, что было с ним до момента травмы. Мы называем это ретроградной амнезией. Такие больные помнят лишь то, что случилось с ними после травмы, и могут ориентироваться только в настоящем. Иногда они еще помнят навыки своей профессии, а также родной язык и языки, которыми владели до контузии. Порой в их памяти всплывают разрозненные фрагменты прошлого, но составить из них целостную картину прежней жизни они не в силах. А вследствие этого не могут выстроить адекватного поведения в окружающем их мире и начинают стремительно деградировать. Боюсь, сэр, что вы напрасно потратились на его лечение.

– Док, разве я просил вас считать мои деньги? – резко прервал европеец Айюб-хана. – Я хочу услышать – есть ли у больного надежда?

– Дело в том, сэр, что при краткосрочной и долгосрочной памяти в человеческом мозге происходят разные процессы. – Врач явно смутился от его тона. – Так вот, процессы и связи, обеспечивающие долгосрочную память, у пациента полностью нарушены. Но все в руках Аллаха, сэр…

– Не понимаю, Метлоу, вашего интереса к этому русскому офицеру, – подал голос Али-хан.

– Приберегите красноречие, Али-хан, оно вам скоро пригодится! – Метлоу бесцеремонно повернулся к нему спиной и снова обратился к Айюб-хану: – Вы все еще не ответили на мой вопрос, док.

– Определенно сказать, восстановятся ли у нашего пациента нарушенные при травме мозга связи, я, увы, не могу, – развел руками тот.

– А кто может сказать определенно?

– Думаю – никто.

Внезапно больной дотронулся до руки европейца.

– Мне знакомо ваше лицо, но я не могу вспомнить, кто вы, – морща лоб, произнес он по-английски. – Еще я никак не могу вспомнить, кто – я. Может быть, вы это знаете?..

– Видите, Метлоу, он помнит английский, но совершенно не помнит, кто он, – вставил Али-хан. – Все за то, что возиться с ним дальше не имеет смысла…

Европеец смерил его ледяным взглядом и повернулся к больному:

– Имя Джордж Айвен Метлоу вам ничего не говорит? Метлоу. Слышите, Метлоу?.. Это меня зовут Джордж Метлоу… Помните меня?..

– Не помню…

Метлоу властным жестом показал братьям на дверь:

– Прошу прощения, господа, у меня конфиденциальные вопросы к больному. – Когда те вышли, он плотно закрыл дверь, пустил из крана умывальника шумную струю воды и спросил, перейдя на русский: – А имя Алан, Алан Хаутов тебе знакомо?

– Не знакомо, – тоже по-русски ответил больной.

– А Ваня Бурлак?.. Сашка Силин?..

– Не помню…

– А капитана Савелова помнишь?

– Савелова? – больной наморщил лоб и бессильно откинулся на подушку. – Нет… Не помню такого капитана…

– А Сармата, майора Игоря Сарматова, помнишь?

– Кто это?

– Ты!.. Ты русский майор Сарматов!

– Что такое – русский?

– Национальность. Майор Игорь Сарматов, русский по национальности. Это ты.

– Я не понимаю твоих слов!

– Ну, Сармат, вспомни! Ну же, вспомни свою Россию! Вспомни синее небо, белоствольные березы! Тихий Дон свой вспомни!

Но Сарматов, как ни пытался, вспомнить ничего не смог. Слабым от неимоверного напряжения голосом он прошептал:

– Я ничего не могу вспомнить. Даже того, как я сюда попал.

– Твоя страна Россия послала тебя воевать в другую страну.

– Воевать?.. Зачем?..

– Сложно объяснить… Но та война уже закончилась, и русские войска ушли в свою страну.

– Кишлак… Разрушенный кишлак помню… Стреляет что-то черное с неба – помню… Люди на тропе, падают – помню… Какую-то грязную пещеру – помню…

– А людей в пещере? – вскинулся Метлоу. – Пленного американского полковника помнишь?..

– Не помню! – прошептал Сарматов и, роняя со стоном отрывистые слова, сжал голову руками: – Какие-то обрывки… Очень яркое качающееся солнце… Огненный шар на струях воды помню… Белобородого старика… Еще одного старика. Но он в крови?.. Почему он в крови?.. Ответь же мне!

– Вспоминай, вспоминай сам, Игорь! – тряс его за плечи Метлоу. – Что тебе сказал белобородый старик? Ну, ну, вспоминай?

– Да, да, белобородый старик что-то такое сказал… Что-то очень важное. Не могу вспомнить, что… Шакалов в темноте помню… Шакальи глаза… Женщину с белыми волосами и синими глазами помню, но не помню, кто она, – с отчаянием прошептал Сарматов и бессильно упал на подушку.

Метлоу с состраданием провел ладонью по его отрастающим волосам, скрывающим следы страшных ран на голове.

– Оставьте меня, – прохрипел тот по-английски сквозь стиснутые зубы. – Пожалуйста, оставьте…

Не скрывая огорчения, Метлоу прошел в кабинет Айюб-хана, где, кроме самого доктора, находился и Али-хан.

– Док Айюб, есть ли смысл пациенту продолжать лечение в вашей клинике? – спросил он от порога. – Прошу ответить прямо.

– Мне жаль потраченных вами денег, Метлоу, но русский майор безнадежен, – ответил за брата Али-хан. – Разумеется, мы можем оставить его при клинике. Он будет выполнять какую-нибудь черную работу по хозяйству и тем самым отрабатывать свою миску чечевичной похлебки. Кстати, нашим собакам она очень нравится. – Он засмеялся. – Представь себе, полковник, они даже грызутся из-за нее.

– Это все, что вы можете ему предложить? – смерил его гневным взглядом Метлоу.