На одном вдохе - Сергей Зверев Страница 3

Повернувшись и сделав два шага в ту сторону, куда топал странный прохожий, он никого не увидел. Тротуар был пуст. Мужик в плаще исчез.

— Как он выглядел? — потирая ладонями помятое лицо, спросил заместитель начальника ОВД по району Южное Тушино.

— Да я ж в машине сидел, товарищ подполковник, — виновато пролепетал сержант.

— Ну хотя бы в общих чертах можешь его описать? — разозлился начальник.

— Высокий — примерно метр девяносто. Темные волосы почти до плеч. Засаленные такие, растрепанные. Расстегнутый кожаный плащ, джинсы… Про обувь ничего сказать не могу — не заметил из автомобиля…

Нервный разговор происходил в кабинете взведенного, озадаченного и уставшего от бессонной ночи подполковника Абрашкина. Тут же у стеночки, на видавшем виды диване, лежали валетом «потерпевшие» — лейтенант с прапорщиком. Лежали тихо, вытянувшись в струнку. Будто мирно спали после дежурной смены, чем тоже изрядно раздражали начальство.

Сразу после удивительного происшествия сержант связался по рации с отделом и сбивчиво запросил у дежурного помощи. Тот долго не мог взять в толк, что же случилось на бульваре Яна Райниса. Затем доложил начальству и выслал машину с дополнительным нарядом. Вчетвером полицейские кое-как поместили одеревеневшие тела коллег в автомобиль, перенесли в отдел, доставили в кабинет подполковника и уложили на диван для дальнейшего разбирательства.

— А лицо? — допытывался хозяин кабинета. — Какой тип лица?

— Боком он ко мне стоял, товарищ подполковник, так что мне был виден только профиль, — виновато шмыгнул носом сержант.

— Ну, рассказывай о профиле!

— Нос приличных размеров, немного крючковатый; губы мясистые — особенно нижняя; выступающий подбородок.

— А глаза?

— Глаз не заметил.

— Не густо, — проскрипел зубами полицейский чин. — Так куда, говоришь, он направился?

— По бульвару Яна Райниса в сторону станции метро «Сходненская». Только исчез он быстро — видать, свернул куда-то во дворы.

— Странно. Очень странно, — потирая подбородок, произнес Абрашкин и, сняв трубку телефона, связался с дежурным: — Ну, где там врачи? Едут? Сразу проводишь ко мне в кабинет…

Бригада «Скорой помощи» появилась в тот момент, когда заместитель начальника ОВД в задумчивости стоял у дивана и, ошеломленно покачивая головой, шептал:

— С ума сойти. Никогда такого не видел. Вроде живые: спят себе, ровно посапывают. А вроде и мертвые — ни на что не реагируют…

Прапорщик робко стоял в сторонке, с ужасом взирая на «усопших» товарищей.

Дверь шумно распахнулась.

— Что у вас? — с порога поинтересовался пожилой доктор.

— Да вот, — развел руками подполковник Абрашкин. — Привезли с дежурства моих ребят. Никакие. Лежат, не просыпаются, ничего не слышат, не отвечают…

Доктор прямиком направился к дивану, поставил на пол чемоданчик и склонился над молодыми мужчинами…

Минут через десять он распрямился, снял очки и мрачно молвил:

— Очень глубокий гипнотический сон. Невероятно глубокий. Признаться, подобного я в своей практике не встречал.

— И что же теперь делать? — подал голос заместитель начальника ОВД.

— Отвезем в психиатрическую клиническую больницу № 1.

Подполковник проглотил вставший в горле ком:

— В Кащенко?!

— Именно. Потому как вывести из такого мощного гипноза способны только серьезные специалисты.

Доктор кивнул помощникам, и те, разложив на полу носилки, принялись перекладывать на них первого пострадавшего…

Вскоре в кабинете Абрашкина не осталось никого, а об утреннем происшествии напоминали лишь две форменные фуражки, принадлежащие лейтенанту и прапорщику.

— Дежурный! — рявкнул в трубку телефона хозяин кабинета.

— Да, товарищ подполковник! — бодро ответил тот.

— Сейчас к тебе спустится прапорщик и продиктует приметы одного ублюдка. Запиши, размножь и раздай всем нарядам. Пусть задерживают и доставляют в отдел всех имеющих сходство с этим типом.

— Понял. Сделаем!

Бросив трубку, Абрашкин повернулся к прапорщику:

— Ступай к дежурному. Еще раз хорошенько вспомни все приметы этого… козла в длинном плаще. И продиктуй ему под запись.

— Есть, товарищ подполковник, — козырнул подчиненный и, ссутулив спину, направился к двери.

— Стой, — окликнул Абрашкин.

Схватившийся за дверную ручку подчиненный остановился.

— Ты вот что… Потом поспи пару часов после дежурства и впишись в наряд какого-нибудь экипажа.

— Зачем? — захлопал покрасневшими веками прапорщик.

— Как зачем?! Поездишь по району, посмотришь… Может, опознаешь этого… упыря. Если поймаем — премирую месячным окладом. Понял?

— Так точно! — повеселел служивый. — Разрешите идти?

— Иди…

Российская Федерация. Москва; район Южное Тушино. Настоящее время.

С каждым днем трезвости я чахну, блекну и становлюсь противен сам себе. Неудивительно: оскотинился, зачерствел, опустился… Трезвея, я начинаю рассуждать, думать и мечтать о будущем. Хотя сам не пойму зачем.

Единственное будущее, которое греет душу, — ближайший вечер с обязательным наличием в кармане энной суммы в российской валюте, чтоб напиться в нормальном кабаке. Или три-четыре сотни для посещения забегаловки, что возле ближайшей станции метро. Еще что?.. Ах да! На десерт я предпочитаю секс с какой-нибудь смазливой бабой, подвернувшейся в том же ресторане или забегаловке.

Собственно, мечта состоит не только из алкоголя и секса. На самом деле в ней содержится гораздо больше: интрига, приключение, таинственная неизвестность, тревога, сладостное томление в груди… Я отлично знаю, чем порой заканчивается это томление. На роже несколько шрамов после подобных приключений, в непогоду ноют сломанные ребра. И все же весь кайф именно в нем. Томлении! Ради него бежишь из дома, ныряешь в непроглядную ночь, стойко терпишь невзгоды, боль, лишение свободы…

Наконец наступает долгожданный момент — я выхожу из небольшой однокомнатной квартирки, доставшейся мне за долгую безупречную службу в одном из секретных подразделений ФСБ, поворачиваю в замке ключ, сбегаю по ступенькам лестницы вниз… Навстречу выплывает бархатная ночь.

Следую знакомым маршрутом. Настолько знакомым, что я мог бы проделать его, будучи лишенным зрения. Томление достигает пика. Хочется заорать от счастья на весь спящий квартал или сплясать что-нибудь эдакое. Нет, сегодня я орать и плясать не буду. Устал. Да и настроение — ни к черту.

Пожалуй, сегодня я обойдусь сокращенной программой. Сегодня я просто нажрусь…