Агент немецкой разведки - Евгений Сухов Страница 3

Майор Стрельцов снова внимательно посмотрел на младшего лейтенанта и, увидев в его глазах понимание, замолчал. В конце концов, все, что он говорит и еще может сказать, оперуполномоченный контрразведки Егор Фомич Ивашов, как окончивший курсы «СМЕРШ», знает и сам…

– Разрешите вопрос, товарищ майор, – не-ожиданно попросил младший лейтенант.

– Задавайте.

– А мой предшественник… Его убили?

– Старший лейтенант Василий Иванович Хромченко погиб при невыясненных обстоятельствах, – ответил Стрельцов, слегка нахмурившись.

– Простите, товарищ майор, а каких именно?

Начальник отдела контрразведки дивизии с интересом взглянул на младшего лейтенанта:

– Вижу перед собой оперативника… Он погиб от неосторожного обращения с оружием. Так гласит официальная версия.

– А была и неофициальная?

– Была, – нехотя проговорил майор, – что он застрелился. Но эта версия не нашла поддержки у следствия.

– А когда погиб Хромченко?

– Три… Да, три недели назад, то есть восьмого июня. От нас на место выезжал следователь Кожевников, приезжал военный прокурор, по факту гибели Хромченко проводилось следствие. Все, как и положено в подобных случаях. Следствие пришло к выводу, что смерть старшего лейтенанта Хромченко произошла по причине неосторожного обращения с ору– жием.

– Такое случается, – заметил Ивашов.

– Случается, особенно на войне, – согласился Стрельцов. – Еще вопросы имеются? – поинтересовался он.

– Так точно. Как мне в полк попасть, в деревню эту… Пушкаревку?

– Завтра ближе к полудню в полк из штаба дивизии поедет нарочный с пакетом. На мотоцикле. Он тебя захватит, – перешел на «ты» Георгий Фомич, – я распоряжусь.

– А если все-таки сегодня? – спросил Егор.

– А если ты хочешь попасть в полк сегодня, то придется тебе пройтись пешочком, – одобрительно посмотрел на Ивашова майор. – Обойдешь пруд, потом через каменный мост – и по грунтовке. Затем четыре с половиной километра лесом. Как лес закончится – покажется деревня Вакаловщина. Немцы ее дотла пожгли, так что не спутаешь… От Вакаловщины до Битицы еще километра полтора… А там и до Пушкаревки рукой подать. Дорога там одна, наезженная тягачами, не заплутаешь…

– Понял, товарищ майор, – поднялся со стула Ивашов. – Разрешите идти?

– Идите, – снова перешел на официальный тон начальник контрразведки дивизии. – Сейчас зайдите с вашим предписанием в канцелярию и финчасть, встаньте на денежное и пищевое довольствие, ну, а как оформитесь – в добрый путь!

Глава 2 На волосок от смерти

Обогнув заболоченный по берегам пруд, Ивашов оглянулся. С этого места, в сравнении с соседними строениями, штаб дивизии смотрелся настоящим дворцом, а разбитый вокруг него парк, пусть и неухоженный, неприбранный, с заросшими тропинками, придавал двухэтажному строению некую значимость и даже величественность.

Он прошел древний каменный мост и ступил на глиняную грунтовку, которая только своим названием оправдывала наименование дороги. На самом деле это была сплошная непросыхающая лужа, которую пришлось обходить по высокой запыленной траве. Невдалеке корабельными мачтами возвышался сосновый лес, и более или менее сносная дорога началась лишь тогда, когда Егор вступил в начавшийся перелесок.

Мысли у младшего лейтенанта были самые разные.

Как-то будет на новом месте? Как у него сложатся отношения с людьми? Ведь оперуполномоченные «СМЕРШа» – это прямые преемники сотрудников военной контрразведки Особых отделов НКВД. А «особистов» в армии не любили, относились с опаской и предпочитали обходить стороной…

И еще: с чего начинать работу в полку?

Нет, чем заниматься и как, Егор Ивашов знал прекрасно. Его этому учили на курсах. Да и практический опыт имелся достаточный – служба в погранвойсках НКВД предполагала выполнение схожих задач: борьба со шпионами, диверсантами, полицаями и бандитскими формированиями и их уничтожение. Правда, выявляли их другие люди, а он, вначале рядовой, а в конце сорок второго года уже сержант Ивашов, лишь исполнял приказания командиров.

Теперь же все придется организовывать самому: и выявлять, и приказывать, и проводить оперативные мероприятия…

Перелесок скоро потемнел, а потом и вовсе переродился в настоящий густой лес. День клонился к закату, и солнечные лучи уже не пробивались через деревья, освещая дорогу.

Егор прибавил шагу, чтобы успеть засветло прибыть в расположение полка. Он прошел уже больше половины пути к Вакаловщине, когда увидел в придорожном пролеске немецкий полугусеничный бронетранспортер «Ханомаг» с разбитой гусеницей и закопченным от дыма броневым корпусом. Видимо, бронетранспортер подбили партизаны, а когда сюда пришла Красная армия, «Ханомаг» тягачами просто столкнули с дороги на обочину к лесу, чтобы не мешал движению. Пулемет с него сняли вместе с защитным щитом, а все остальное оставили до лучших времен: не запирает дорогу, и ладно. А там на переплавку пойдет.

Егор отошел от бронетранспортера метров на сто пятьдесят, когда вдруг почувствовал неясную тревогу. С каждым шагом необъяснимое чувство опасности возрастало, а он привык к нему прислушиваться.

Ивашов замедлил шаг и расстегнул кобуру.

Осторожный шаг, еще такой же бережный…

Стояла неправдоподобная тишина, словно в уши забили вату: ни шороха листьев на ветру, ни пиликанья лесных птиц. И было слышно, как громко бьется собственное сердце.

Что это? Кажется, хрустнула сухая веточка недалеко от придорожных кустов. В иное время Егор и не услышал бы этого звука, но сейчас его обостренный слух воспринял бы даже далекое чужое дыхание.

Так бывало с ним, когда он нес службу на границе…

Москвича Егора Ивашова взяли в армию в октябре сорокового года, когда ему только-только исполнилось восемнадцать. Вообще-то призывной возраст начинался с девятнадцати, но тех, кто окончил десятилетку, брали и по достижении восемнадцатилетнего возраста. Из комиссариата призывников привезли на вокзал. Построили на платформе, политрук произнес короткую напутственную речь, после чего их погрузили в товарные вагоны с деревянными настилами в два этажа, и поехали. Кто-то, верно, для того, чтобы как-то подбодрить себя, запел:

Утро кра-асит нежным све-то-омстены древнева-а Кремля-а,просыпается с рассве-ето-омвся Сове-етская-а земля-а.Холодок бе-ежит за во-оро-от,шум на улица-ах сильне-ей.С добрым утром, ми-илый го-оро-од,сердце Ро-одины мое-ей!

Егор сам не заметил, как стал подпевать. Громче и громче:

Кипучая-а, могучая-а,никем не-по-бе-димая-а, —страна-а моя-а, Москва моя-а —ты самая люби-имая-а!

Ехали долго. Шесть суток. Делали длинные остановки на крупных станциях. Курск, Киев, Винница… Перемышль. Далее пошла западная граница. Такая, что западнее не бывает, – Перемышль еще год назад был польским городом…