Парни со стволами - Сергей Зверев Страница 3

— Please, Colonel. I will repeat [2], — терпеливо ответил лейтенант, не выдав интонациями голоса своего удивления или недовольства.

Котов насторожился и стал внимательно вслушиваться в слова француза. Лейтенант рассказывал, что, когда они подошли ко входу в здание, изнутри отчетливо пахло сгоревшим порохом и гарью от тления натуральной ткани и живой плоти. Входная дверь была повреждена взрывом, так что коридор немного просматривался. Морпехи сразу увидели тела внутри. Снаружи одно тело лежало правее входа метрах в пяти.

— Стоп! — перебил француза Котов и тут же виновато посмотрел на Сидорина. — Подождите, Броссар. Как это, только одно тело? То, что лежало метрах в пяти правее входа, оно как выглядело? Бородатый, в полувоенной одежде? Штаны от камуфляжа, заправленные в высокие армейские ботинки, черная футболка, жилет зеленый с большим количеством карманов.

— Да, именно так он выглядел, — спокойно ответил лейтенант. — И смертельное ножевое ранение в спину в область сердца. Его переворачивали, судя по размазанному пятну крови на спине и на камнях под ним. Наверное, обыскивали.

— Это я ключи от машины в его карманах искал, — отмахнулся Котов и пристально посмотрел на Сидорина. — Я еще в прошлый раз обратил внимание на фразу в докладе, что на территории базы в горах обнаружено не пятнадцать, а четырнадцать тел. Не стал спорить, думал, что просто ошибка в подсчетах. Там еще одно тело должно было быть, точно перед входом и с пулевым ранением в спину.

— Нет, перед входом тел не было, — ответил лейтенант, повернувшись всем телом к капитану. — И с подсчетом тел ошибки не было. Все тела были вынесены на улицу и уложены в ряд. Их тщательно обыскали и осмотрели на предмет отличительных черт и особых примет. Вы порядок знаете. Вместе с двумя охранниками на въезде и еще двумя в складском ангаре, всего было четырнадцать тел.

— Понятно, — вздохнул Котов. — Машка промахнулась.

— Машка? Как это промахнулась?

— Ну, Мариам! Она же наполовину русская, я вам рассказывал, Михаил Николаевич. Не, не совсем промахнулась. Она в Шалуба попала, но не в сердце. Когда я Назими на своих плечах тащил, то, видимо, оказался на линии огня, поэтому она и не сразу выстрелила. Видимо, опасалась, что пуля пройдет через тело араба насквозь и попадет в меня или отца. Или промахнуться боялась. Вот и взяла чуть в сторону. Может, машинально. Короче, ранение Шалуб получил не смертельное, но упал как настоящий артист.

Ахмеда Шалуба, сотрудника ЦРУ, этнического араба, ставшего американцем во втором поколении, засекли в Сирии недавно. И бог весть сколько времени он здесь уже работал, но только чистая случайность позволила сорвать его тщательно разработанный и подготовленный план по массовым диверсиям в Дамаске, по дискредитации российских военных, по созданию напряженных отношений между Российской армией и западным альянсом, а также по срыву первой попытки начать мирные переговоры в Женеве между конфликтующими сторонами. И вот теперь выясняется, что Ахмед Шалуб, имевший псевдоним Хасан, остался жив, что сирийская девушка-снайпер Мариам промахнулась.

— Думаешь, он жив? — хмуро спросил Сидорин, злясь, что капитан начал разговор про американского агента хоть и по-русски, но при постороннем человеке. — Так… хреново дело. Вот этого я и боялся. Ладно, это была первая часть «марлезонского балета». Теперь вторая. Лейтенант Броссар, расскажите капитану Котову о полученной вами информации о складах в окрестностях поселка Мукадан.

Французский лейтенант так же сжато рассказал, что два дня назад после атаки правительственных сил на севере Латакии была освобождена территория, ранее находившаяся под контролем террористов. В городской черте французские спецназовцы обнаружили два грузовика с оружием, боеприпасами, снаряжением и индивидуальными сухими пайками. Машины стояли, плотно прижавшись к стене дома. Возле заднего борта одной из машин находилось окно полуподвального помещения разрушенного жилого дома. Спецназовцы спустились туда и обнаружили склад, который начали заполнять незадолго до внезапного наступления.

— Вы установили, откуда поступало оружие, боеприпасы? — спросил Котов.

— Да, местные жители, что прятались по подвалам последние месяцы, показали нам человека, который, по их словам, был водителем одной из этих машин. Он признался на допросе, что загружали их машины в ангарах на северной окраине Мукадана.

Котов снова посмотрел на карту, где недавно Сидорин обводил карандашом район в горной Латакии.

— Мы показали ему фотографии, — продолжал лейтенант, — сделанные с «беспилотников». Место он указать точно не смог, ссылаясь на то, что плохо ориентируется на местности и не умеет читать карты и аэрофотоснимки.

— Сомнительно, что водитель плохо ориентируется по картам и на местности, — заметил Котов.

— К сожалению, у меня мало времени, — взглянув на наручные часы, поднялся с кресла Сидорин. — Боря, договорись с лейтенантом о взаимодействии и обмене информацией. «Добро» от его начальства о совместной деятельности здесь, в северной Латакии, получено. Своди, кстати, в нашу столовую, а то время обеденное. Пообщайтесь. Будет полезно.

Француз поднялся на ноги мгновенно, как будто подброшенный пружиной. Натянув на голову красный берет, он двумя отработанными движениями придал ему надлежащее положение и тут же вскинул ладонь ко лбу, отдавая честь русскому полковнику.

— Удачи! — кивнул Сидорин и вышел из модуля.

— Ну что, лейтенант, — подошел Котов к французу. — Давай знакомиться? Меня зовут Борис. А тебя?

— Валентин.

— У тебя русское имя?

— Оно не русское, скорее латинское. Были в раннем христианстве какие-то святые. Я точно не помню.

— Ну, пошли, угощу тебя нашим русским обедом.

Выйдя под палящее сирийское солнце, Котов натянул козырек пониже на лоб и повел гостя к столовому модулю. Над бетонной полосой аэродрома Хмеймим постоянно ревели авиационные двигатели. Взлетали и садились самолеты. Он обратил внимание, что лейтенант как-то странно смотрит на военную технику, провожает взглядом взлетавшие машины, даже прикладывает козырьком ладонь к глазам.

— Что, любишь самолеты? — спросил Борис.

Броссар промолчал, перестав таращиться на боевые машины. Потом, когда они уже подошли к модулям обеспечения базы, среди которых была и столовая, он вдруг остановился, повернулся к капитану и, глядя куда-то за его плечо, медленно проговорил:

— Знаешь, Борис, с Россией в нашей семье связано многое. Там погиб мой… как по-английски, не знаю… arrière-grand-père.

— Прадед, что ли? Отец твоего деда? — догадался Котов. — «Нормандия — Неман»?

— Да, он воевал там.

— Ну, тогда все честные люди и патриоты воевали против нацистов.

— Сейчас что изменилось? — вдруг резко спросил лейтенант, уставившись ему в глаза. — Сейчас что иначе, Борис? Международный терроризм лучше нацизма? Умеренная оппозиция здесь, в Сирии, лучше, чем простая оппозиция? И те и другие так же стреляют, убивают, разрушают!