На грани потопа - Клайв Касслер Страница 33

Если только по чудесному совпадению в экипаже буксира не найдется большой любитель морковки, благодаря чему, говорят, сильно обостряется ночное зрение, шансы заметить с борта катамарана голову Дирка в темно-сером капюшоне на фоне черной воды минимальны. Внезапно гул двигателей смолк, и буксир, пройдя по инерции еще с десяток ярдов, остановился. Ни души на палубе, ни огонька на борту. По-хорошему, Питту следовало не обращать на него внимания и поскорее возвращаться, благо в аккумуляторах «стингрея» оставалось достаточно энергии, чтобы спокойно добраться до хижины. Он и так уже увидел и узнал намного больше, чем рассчитывал, и теперь главной его задачей было как можно скорее поставить об этом в известность правоохранительные службы. К тому же он замерз, страшно устал и мечтал только об одном — посидеть часок в мягком кресле у горящего камина со стаканчиком текилы и завалиться спать. Но вместо того чтобы прислушаться ко внутреннему голосу, настоятельно советовавшему избрать именно такой способ действий, Питт, по своему обыкновению, пошел другим путем. Непроницаемо-черный корпус буксира, чуть заметно покачивающегося на легкой озерной волне, неудержимо притягивал его взор, одновременно пробуждая жгучее любопытство. Какой-то дьявольской жутью веяло от этой зловещей громады, вызывающей невольные ассоциации с мифической ладьей перевозчика душ умерших Харона. Питт вздохнул, покрепче ухватился за рукоятки «стингрея» и направил нос скутера под двойные поплавки катамарана.

Сорок восемь мужчин, женщин и детей набилось в прямоугольную коробку корпуса черного буксира так плотно, что не осталось ни дюйма свободного места, чтобы усадить малышей и престарелых. Все стояли, тесно прижимаясь друг к другу, истекая потом и судорожно хватая раскрытыми ртами спертый воздух, пропитанный испарениями давно не мытых тел. Единственным источником вентиляции служило крошечное решетчатое отверстие в потолке. Несколько человек уже лишились чувств, но продолжали стоять, стиснутые телами соседей. Об их состоянии можно было догадаться только по безжизненно упавшим на грудь головам и обмякшим членам. Внутри надстройки царила какая-то жуткая, неестественная тишина. Запертые в ней люди, казалось, смирились с уготованной им участью и впали в апатию — аналогичную реакцию многие исследователи отмечали у узников нацистских концлагерей, приговоренных к отправке в газовые камеры.

Джулия всю дорогу простояла, прижимаясь спиной к холодной стальной переборке, отчего ей было немного легче, чем остальным, переносить жару и духоту в помещении. Она напряженно вслушивалась в плеск воды за бортом и равномерный глу машин катамарана, безуспешно пытаясь угадать, куда их везут. Часа полтора назад морская качка прекратилась, и девушка пришла к выводу, что буксир вошел в реку или судоходный канал. Джулия почти не сомневалась, что находится дома, на территории Соединенных Штатов. Несмотря на слабость и боль во всем теле, она не потеряла присутствия духа и намеревалась использовать любой шанс, чтобы выбраться на свободу. Слишком многое зависело от того, выживет она или нет. Если она сумеет передать по назначению добытую информацию о контрабандных перевозках людей, тысячи невинных останутся в живых и еще десятки тысяч смогут вырваться из рабства и кабальной зависимости от криминальных структур.

В рулевой рубке наверху двое из четверых охранников, составлявших экипаж буксира, начали отмерять и отрезать одинаковые куски от большого мотка толстой бельевой веревки, в то время как старший, он же шкипер, стоя у штурвала, осторожно вел буксир вверх по течению реки к озеру Орион. Усеявшие ясное ночное небо звезды давали слишком мало света, поэтому шкипер не сводил глаз с экрана радара. Спустя некоторое время он обернулся к подчиненным и предупредил, что катамаран миновал исток реки и вошел в озеро. Достигнув границы освещенной огнями комплекса акватории, старший остановил двигатели, снял трубку судового телефона и произнес несколько слов по-китайски. Не успел он вернуть ее обратно на рычаг, как все окна главного здания, фонари и прожектора на крыше и на берегу разом погасли. Озеро Орион погрузилось во мрак. Вновь запустив машины на самый малый, рулевой обошел яхту и мастерски пришвартовал катамаран впритирку с пирсом. Двое охранников спрыгнули на причал и закрепили швартовы на чугунных кнехтах. По неизвестной причине шкипер не стал окончательно заглушать дизели, оставив их работать на холостом ходу.

В течение последовавших трех или четырех минут заключенные в надстройке продолжали хранить молчание. Хотя в голове у каждого теснились десятки вопросов, все были слишком подавлены и напуганы, чтобы высказать свои мысли вслух. Неожиданно боковая дверь распахнулась, в отсек ворвался порыв ветра, напоенного ночной свежестью и влагой. Задыхающимся в невероятной тесноте людям он показался благодатным дуновением самих Небес. Затем в проеме показалась мощная фигура охранника, и все очарование разом улетучилось.

— Всем, кого я сейчас назову, — громко провозгласил он, значительно откашлявшись, — по одному выходить на причал и строиться.

Поначалу оказавшимся во главе списка приходилось долго протискиваться сквозь плотные ряды соплеменников, но, по мере того как надстройка пустела, процесс ускорялся. Все больше народу скапливалось на пирсе, в то время как еще не покинувшие буксир получали возможность расслабиться и немного размять затекшие от долгого стояния ноги. Львиную долю высаженных на берег составляли так называемые контрактники — выходцы из беднейших слоев населения, у которых не было за душой ни гроша, не говоря уже о тех немыслимых суммах, которые требовал за переправку в другую страну преступный синдикат, занимающийся контрабандными перевозками людей. Эти несчастные попали на борт «Голубой звезды», подписав кабальный договор и не подозревая о том, что по сути добровольно продались в пожизненное рабство тому же синдикату, чьи представители в Америке, действуя по давно отработанной схеме, после соответствующей обработки включали «живой товар» в сферу своей криминальной деятельности.

Вскоре в надстройке остались только Джулия, небольшое семейство из отца и матери с парой рахитичных малолетних детишек и еще восемь пожилых мужчин и женщин, пребывающих в различных стадиях истощения и изнеможения. Девушка пришла к неутешительному выводу, что все они представляют собой отработанный материал. Из них уже вытянули все имевшиеся деньги, отобрали пожитки и ценности, если таковые имелись, а использовать в дальнейшем в качестве черновой рабочей силы сочли нецелесообразным — вследствие возраста и неадекватного физического состояния.

Словно в подтверждение худших ее опасений, дверь захлопнулась, разом отрезая их от мира живых. Вновь зарокотали дизели, и буксир пришел в движение, набирая ход. На этот раз путешествие оказалось коротким. Не прошло и нескольких минут, как гул машин стих, и катамаран остановился. Дверь опять открылась, и в кабину вошли четверо охранников. Ни слова не говоря, они принялись бесцеремонно хватать оцепеневших от ужаса людей и вязать их по рукам и ногам прочными веревками, которые принесли с собой. Каждому связанному заклеивали рот широким пластырем и привязывали к лодыжкам массивный железный брус. Семейная пара попыталась защитить детей, но их быстро успокоили несколькими ударами по голове и по печени.