Серый Ангел - Олег Маркеев Страница 33

На следующее утро состоялся первый пробный забег.

В хмурых промозглых сумерках Фаддей ловко и без проблем окучил автобус с финнами. Матрешки, водка, кроличьи ушанки и икра были куплены по приемлемой цене, оставшуюся у чухонцев валюту Фаддей обменял по максимальному курсу. Дружинники и менты, как стервятники, маялись неподалеку, дожидаясь своего часа. Глумливо усмехались, бросая нехорошие взгляды на Фаддея.

И в последние секунды до срока, когда карманы полны валюты, а бежать некуда, из-за поворота появился подтянутый длинноногий архангел. Протрусил мимо, слегка чиркнув кругленького Фаддея плечом. Дружинники и менты, сообразив, что случилась передача валюты из рук в руки, вяло бросились в погоню.

Иван прибавил темп, и вдоль набережной вытянулась цепочка бегущих и орущих солдат правопорядка. С многоборцем они состязались недолго, метров шестьсот. Иван откровенно издевался: Держал дистанцию в десять метров и в отрыв не уходил. Менты стали выдыхаться и по одному сходить с дистанции. Кто-то вызвал по рации подмогу. Мигая синими огнями, за Иваном стартанул «жигуленок». Но разрядник врубил полную скорость и легко ушел вверх по переулкам к Таганке.

Спортобщество «Валютные резервы» просуществовало полгода. За это время Иван ни разу не проиграл забега. Фаддея периодически от бессильной злости метелили в участке, но предъявить ничего не могли. А он лишь почесывал сальные отложения на боках и ягодицах, отмассированные в ментовке, и улыбался. Прежние убытки сократились до зарплаты Ивану и покупки ему же спортивной формы, каждую неделю новой, чтобы не примелькался. Осенью Ивана забрили в армию, и их пути с Фаддеем временно разошлись. Вновь свела их жизнь в бурные годы гайдаровских реформ. Их Фаддей, естественно, принял всем сердцем, просчитав умом. Фарцевал он уже вагонами и валюту менял сотнями тысяч. Но о статусе не забывал. Тем же путем, что аттестат и диплом, организовал себе кандидатскую степень по экономическим наукам, вступил ради связей в Аглицкий клуб и НДР, для пользы дела купил депутата из богом забытой дыры и устроил брата жены в Таможенный комитет.

Иван Шевцов эти годы отдал военному многоборью и стрельбе по живым мишеням. Вернулся с бобриком волос, выжженных чужим солнцем, и такими же пустыми, выцветшими глазами. Таким его и подобрал Фаддей, случайно увидев во родном дворе, где в апартаментах на целом откупленном этаже обитала любовница.

С тех пор они больше не расставались. Иван Шевцов, как выброшенный на улицу пес, вновь обретший хозяина, знал только миску, коврик и кормящую руку. Другого и других в его жизни не существовало. Фаддея это абсолютно устраивало. Только иногда холодок пробегал по спине, когда Иван останавливал на нем свой взгляд собаки-людоеда.

Ланселот

Злобин для очистки совести перелистывал дела, оставшиеся в наследство от Шаповалова. Знал, что ничего экстраординарного в папках не найдет. Обычная прокурорская рутина: труп, труп, тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть…

Мертвецы цеплялись за мертвецов и тянули за собой живых. Вот папаня подрезал раздухарившегося сыночка. Шаповалов, умница, подвел старика под превышение самообороны. Как мертвому припарка. Через сутки пришлось строчить отказник на факт смерти папаши. Умер от естественных причин — инфаркт.

Отдельно лежали два дела на милицию. По статьям «пытки» и «кража».

В первом деле по эпизоду проходил начальник отдела по борьбе с наркотиками. Шел майор по коридору в поганом настроении. Вдруг слышит, как его орлы склоняют задержанного к даче показаний. А тот не склоняется, орет только. Решил майор провести показательные занятия для оперсостава и заодно настроение подправить. Ворвался в кабинет и ну пинать задержанного. А у того руки в наручниках. Классическое «беспомощное состояние» потерпевшего, «пытки», как ни крути, тут Шаповалов не перегнул. Обычная сценка, ничего криминального, если нет свидетелей.

А они нарисовались следом за майором: мама, сестра и папа задержанного. Шум, визг, слезы! Авторитета папы хватило на возбуждение дела. Майору не повезло, мальчик оказался чист перед законом и стерилен на наркотики, повязали не того. Бывает…

Кражами промышляли всем отделом на станции метро. Подбирали подвыпивших пассажиров, парили в «обезьяннике», потом отпускали с миром. Перед этим облегчив карманы. Шаповалов подсунул им живца, менты наживку заглотили. Пока актер в «обезьяннике» играл опьянение средней тяжести, менты успели сгонять в ларек за водкой, разменяв помеченные купюры. Чем резко усугубили свое положение, воспользовавшись краденым в корыстных целях. Статья как с куста.

Шаповалов, конечно же, нажил себе врагов в серых мундирах. Но не до такой степени, чтобы пропасть без вести. Злобин уже знал, что прокуратуре дали отмашку на порку краснознаменной московской милиции. Менты пока только прядали ушами, но терпели. Только дурак станет давать сдачи, когда идет кампания. Вот потом, когда прокурорские подведут итоги и отчитаются о достигнутых успехах, тогда можно. И с превеликим удовольствием.

Нет, ни убивать, ни покупать молодого следователя, исходя из папок в сейфе, было не за что.

Злобин достал из внутреннего кармана карточку «Виза». В информационно-оперативном подразделении УСБ ее уже успели прокачать. Ответ Злобину не понравился.

Счет на двести тысяч долларов был открыт в кипрском отделении банка «Самсон» неделю назад. Деньги пришли из оффшорки, принадлежащей финансовой компании Фаддея Самсонова. Совпадение хуже некуда, особенно неприятно то, что карточкой уже пользовались, дважды сняв наличку по сто долларов в банкомате. Получалось, либо Шаповалова купили, либо скомпрометировали посмертно.

В коридоре послышался шум, стал катиться, как самосвал с металлоломом, к дверям Злобина. — Так, деньги к деньгам, — пробормотал Злобин, убирая карточку в карман. Фаддей Львович Самсонов вкатился в кабинет в сопровождении охранника и адвоката.

У Злобина сразу же сложилось впечатление, что незабвенного Хрюна с НТВ лепили с Фаддея Самсонова.

Щетина, обрамлявшая складку на подбородке, по мясистым щекам пробиралась к голове и там расползалась мшистой колючей порослью. Благородства она Самсонову не прибавляла, только усугубляла сходство с хряком. Сейчас хряк был на грани апоплексического удара, жутко пучил налитые кровью глаза и судорожно сербал тупым носом.

— Ты Злобин? — с порога начал визжать он. — Работать надоело, да? Погоны жмут? Я тебе устрою перевод, век не забудешь! В Чечню поедешь, с Басаева показания снимать!!

Он передохнул, осмотрелся и на прежних частотах продолжил вопить:

— Ворье, взяточники, кор-р-рупционеры! Всех в шею гнать надо! На Соловки, в ГУЛАГ, едрена вошь!! Сегодня же депутатский запрос получишь, слышишь меня?!

Злобин изобразил из себя беспросветного провинциала, медленно поковырял пальцем в ухе, поморщился.

— Буду слышать, если громкость убавите, — с улыбочкой произнес он.

— Он еще лыбится, полюбуйтесь! — Самсонов призвал в свидетели адвоката и охранника. — Да у меня минута стоит больше, чем ты за год зарабатываешь, понял? Ты кто такой, чтоб с переговоров меня срывать?!