Разрешение на жизнь - Михаил Климман Страница 33

– Недели через две. Врач говорит, что можно и сейчас, но лучше повременить чуть-чуть.

– Ладно, повременим. Всем привет, пишите письма.

Андрей начал записывать сегодняшние новости, когда дверь в комнату тихо открылась и вошла Лена.

– Васька у тебя чудной, – она прижалась грудью к его затылку, – я ему говорю: «Мне нужна статья, где написано, что о ребенке надо заботиться и одновременно не надо заботиться…», а он смотрит на меня и в глазах написано: «Она сошла с ума…»

– А что за статья? – Дорин потерся о ее грудь затылком, чуть-чуть, чтоб не было больно. – Что за идиот предлагает не заботиться о детях?

– Мне Анечка позвонила, мы с ней в одной палате лежали, говорит, прочти, – интересно, а Васька нашел.

– И что, действительно интересно? – с сомнением в голосе спросил Андрей.

– Там, понимаешь, идея в том, что если у ребенка все хорошо, то он не развивается. – Лена задумалась. – Да не буду я тебе рассказывать, сам прочитай. Вот значок, Васька сказал, что если на него два раза нажать, то статья откроется. Лучше расскажи, что у тебя.

– Много всякого разного. – Дорин закрыл свой файл с новостями, и на экране опять появились шахматы. – Скажи, почему мне кажется, что с ними что-то не так?

Лена несколько минут смотрела на монитор, после чего задумчиво произнесла:

– Сейчас, подожди…

Она вышла и через минутку вернулась с пачкой каталогов «Сотби» и «Кристи». Понадобилось еще три минуты на их пролистывание.

– Вот смотри, – жена показала Дорину на открытую страницу, – видишь? Это ровно такой же слон, как у тебя в наборе, только у твоего из головы торчит какая-то палка.

– И что это нам дает? – Андрей рассматривал фотографию в каталоге.

Слон как слон, серебряный, с бриллиантовыми глазами и бивнями из слоновой кости. Только странная форма спины, как будто обрезанная. Фаберже, эстимейт – семь-девять тысяч фунтов.

– Дело в том, что это – чарка. А у тебя – шахматная фигура.

– Но это, с моей точки зрения, говорит о подлинности. – Дорин задумался. – Ну, знаешь, как такой-то художник руки всегда рисовал так, а тень – этак.

– Думаю, что ты ошибаешься. Господин Фаберже был человеком щепетильным до мелочей. Говорят, что он, проходя по мастерской, если видел, что на абсолютно готовом изделии проба чуть скошена, то просто бросал его на пол и наступал ногой. Никогда не поверю, чтобы он допустил изготовления чарки и шахматной фигуры с одинаковым дизайном.

– То есть, ты считаешь, что это, – Дорин кивнул на экран, – фальшак?

– Не знаю, – Лена покачала головой, – не знаю, что и думать, но, как ты говоришь, эта нога не от этого ботинка.

– Ты мне поможешь? – спросил Андрей.

– А что надо делать?

Андрей взял жену за руку, как в танце, церемонно обвел вокруг себя и усадил к себе на колени. Вряд ли то, что произошло дальше, входило в его планы. Кресло на колесиках под двойной нагрузкой скрипнуло и поехало по паркету. Лена от неожиданности тихонько взвизгнула, а Дорин засмеялся. Она вцепилась в него руками и вовремя, потому что они доехали до стены и Андрей, с силой оттолкнувшись, направил кресло обратно к центру комнаты, а здесь на пути оказался стол. А чем тяжелый, старый, двухтумбовый стол хуже стены, если надо найти точку опоры? И через секунду вся скульптурная композиция под названием «Смеющийся фавн, похищающий испуганную пастушку и увозящий ее к себе в пещеру на компьютерном стуле» оказалась в другом углу комнаты. А оттуда опять к столу…

Лена попискивала, просто уже для сохранения настроения, Дорин хохотал, как ненормальный, кресло грохотало, как трамвай на повороте, испуганная Вера Васильевна сунула нос в дверь, пытаясь понять, что происходит, когда Андрей наконец остановил их транспортное средство и в неожиданно наступившей тишине громко спросил:

– Ну, когда только эти идиотские врачи разрешат мне до тебя добраться?

31 марта, пятница

До двух часов ночи Андрей пытался выстроить логическую схему происходящего. Сначала, как на стройплощадке, он рассортировал и уложил в стопки все детали. Кирпичи к кирпичам, плиты – налево, швеллера и двутавровые балки – направо.

Лена просила оставить ей включенный компьютер, – она утром, после кормления, посмотрит, что он тут наваял и, если сможет, что-нибудь посоветует.

Итак: как следовало из сообщения Брайловского, в Москве начался непонятный мор на всех Кольцовых и Козловых. Вместе с покушением на Настю, получается четыре случая нападения плюс одно исчезновение. Всех Кольцовых-Козловых звали Вадимами, а пропавшая Анастасия Кольцова была Вадимовной по отчеству. Сравнив ее адрес, присланный по Сети с записанным им в редакции, Дорин установил, что ехать ему туда завтра не нужно – Кольцова, подавшая заявление о покупке шахмат, исчезла из дома почти месяц назад и до сих пор о ней не было ни слуху ни духу.

Выстраивается любопытная цепочка: Вадимы Кольцовы-Козловы, Анастасия Вадимовна, «наша» Настя, Найт. Связующее звено – шахматы.

Найт увидел на Лене брошку, а она как-то связана у него с шахматами. Брошка привела к реальным шахматам, которые он, Андрей, завтра должен получить. Интересно, это те самые, которые искал Найт, или произошла какая-то путаница?

Каким-то образом ко всему этому примешан Гуру, который явно что-то знает про всю ситуацию и был знаком с Найтом. (Может быть, познакомились в первый приезд?)

Какие-то шахматы искала вся антикварная Москва. По заказу Найта? Но у Гришки их заказал Ковалько… Могут быть Ковалько и Найт связаны?

Кто-то под видом Найта прислал Насте дешевые шахматы, а потом настоящий Найт над ними посмеялся, а кто-то похожий на него проломил голову Кольцовой, мотивируя свою злобу отсутствием у нее шахмат. А сами шахматы, по ее словам, остались у Найта. А может, это все-таки он сам? И всех остальных Кольцовых-Козловых забил тоже он?

Некто Виктор Есин ищет в Интернете старинные шахматы.

Кто-то поместил объявление о продаже старинных шахмат, которые вызывают неприятное чувство. В комментариях к роману Набокова Дорин прочитал: «А главный физический орган читателя – позвоночник, поскольку именно там возникает „контрольный холодок“, как реакция на истинное искусство». При взгляде на свой рабочий стол Дорин чувствовал именно такой же холодок. Похоже, позвоночник реагировал не только на «искусство».

Дорин порылся в памяти и добавил:

Умер какой-то Плантуро, шахматист и коллекционер шахмат.

Как это соединить все вместе?

Похоже, что существуют некие шахматы, которыми раньше владел этот самый Найт. Они у него исчезли. И это как-то связано с человеком по имени Вадим и по фамилии или Кольцов или Козлов. Украл, выменял или нашел потерянное?

Дальше. Похоже, что Найт начинает их искать. Чем-то они ему дороги, может, конечно, как память, но скорее всего – сделаны из чего-то дорогого или дорогим мастером. Но здесь возникает противоречие. Они сегодня в руках у профессионального ювелира, и он к ним относится спокойно. А ведь если камни в них – изумруды и бриллианты, то он не смог бы этого не заметить и тон его слов о фигурах был бы другой.