Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2 - Александр Бушков Страница 34

Ага, опамятовались! И первым опамятовался заокеанский мэтр-миллионер:

— Как я понимаю, это оружие?

Натали посмотрела на Мазура, и он кинул. Тогда она преспокойно ответила:

— Судя по реакции начальника охраны, это — оружие.

Добрая половина объективов тут же нацелилась на Мазура, и он полуотвернулся, откровенно прикрывая лицо ладонью свободной руки, вытянув другую, чтобы на всеобщее обозрение попала стреляющая камера, а не его физиономия. Тут же подумал, что это, в общем, бесполезно — столько раз его снимали и фотографировали рядом с Папой, все равно засветился. Но руку от лица не убрал — вполне простительное для начальника охраны поведение, никто ничего и не заподозрит, всегда и везде люди схожих занятий стараются лишний раз не попадать под объективы…

Теперь он превосходно видел доктора Мукузели — тот восседал величественно, этаким языческим божком, держа посох меж колен. Хотя пару минут назад, Мазур успел углядеть, чуть ли не под кресло забился в натуральном страхе. Играл или в самом деле ничего не знал заранее? Вероятнее всего, второе — таким пешкам подобные секреты не выкладывают. А уж самому такое организовать — кишка тонка, господа мои…

Вот тут уж все свои, и можно не стесняться, старательно скрывая все внешние признаки милитаризма — как раз поступать следует и вовсе даже наоборот…

Направлявшаяся к безукоризненному строю десантников Принцесса четко отбивала шаг, в солдатских ботинках и камуфляже с черными полковничьими погонами женской бывшей роты, успевшей разрастись до батальона (за два дня до смерти Папа ей звание присвоил, как и собирался), в лихо заломленном черном берете, украшенном золотого цвета оскаленной леопардовой мордой. Волосы собраны в пучок, косметика неяркая — ну натуральная амикоте, спасу нет. Правда, камуфляжная куртка распахнута, и черная форменная майка туго обтягивает великолепную грудь. Ну что же, она собралась предстать перед бравыми ребятушками того самого элитного парашютного батальона как бы в двух лицах: и амикоте, и все же очаровательная девушка, вот и напялила майку на пару размеров меньше. Ну, ей виднее…

Десантники стояли в безукоризненном порядке: в шеренгу по четыре, поротно, с ротными а правом фланге и взводными на левом, держали обеими руками перед собой западно-германские штурмовые винтовки — и комбат в парадной форме, придерживая саблю, печатал шаг навстречу идущим.

Основные силы охраны остались у ворот базы, с Натали шли только Мазур с Фантомасом и Леон с одним из своих ребят, тем самым ляхом. Не было нужды здесь разворачивать чрезвычайную охрану: весь батальон не взбунтуется ни с того, ни с сего, информация по нему у Мтанги вполне оптимистическая, даже если среди крылатой пехоты и затесалась вражина, ей придется трудненько: здешние особисты, подозрительно настроенные ко всему окружающему миру, как все особисты на свете, заранее озаботились, чтобы ни у кого в магазинах и обоймах, и уж тем более в стволах не оказалось ни единого патрона, велели отомкнуть штык-ножи и снять с поясов кинжалы. Да вдобавок обыскали каждого, выходившего на плац.

Правда, когда Натали, выслушав рапорт комбата, медленно пошла вдоль шеренги, пытливо вглядываясь в лица, Мазур, шагавший сзади и слева, включил бдительность на полную. Хорошо помнил пленку, запечатлевшую, как Раджива Ганди при сходных обстоятельствах один из строя попытался двинуть прикладом по голове — причем охрана откровенно лопухнулась, и Раджив сам как-то исхитрился увернуться, получив лишь по плечу. Ничуть не секретная пленка, ее по всему миру показывали, в том числе и в СССР. Единственная возможность совершить покушение сейчас — именно что прикладом по голове.

Так, пройдена уже половина строя, но никаких пока что вражьих поползновений. Ребята, точно, бравые — один верзила, по роже видно, моментально раздел Натали взглядом и наверняка успел себе представить кое-какие завлекательные картинки. Мазур уперся в него тяжелым взглядом, и тот, вмиг сообразивший, сделал непроницаемо-тупую рожу старого солдата, уставясь в пространство. Никакой ревности, конечно — просто рядовым не положено по чину раздевать будущую королеву даже взглядом, для столь ответственного мероприятия, если что, гвардейские полковники есть…

Что ж, ребятки бравые, хорошо вышколенные французами. Боевого опыта, конечно, никакого, если не считать участия одной роты в том пограничном конфликте, опять-таки ничуть не напоминавшем серьезные бои: ну, постреляли друг в друга издали два дня и разошлись, убитых можно по пальцам пересчитать. Однако и у всей прочей армии боевого опыта ноль целых, ноль десятых, так что в случае чего победит тот, у кого выучка лучше…

Обойдя шеренги, Натали сделала поворот кругом, отошла и встала метрах в десяти от строя, примерно посередине, так, чтобы ее хорошо видели все. Вскинула руку и громко заговорила — на местном языке. Мазур не понимал ни словечка, но заранее знал кое-какие детали, она сама рассказала нынче ночью: говорить будет на простонародном диалекте фулу, отпуская казарменные шуточки, порой двусмысленные, поскольку с солдатами именно так и надлежит говорить.

Она звонко чеканила непонятные фразы. Порой по рядам прокатывался негромкий, дозволенный начальством в данном случае смех — ага, шуточки в хорошем солдатском стиле… Ввиду безопасной обстановки Мазур не то что расслабился — так и стоял, держа автомат дулом вверх, бдительно шаря взглядом по своему, заранее обговоренному, сектору шеренг — но можно позволить себе, в противоположность иным другим ситуациям, чуточку отвлечься на посторонние мысли. Впрочем, не такие уж они посторонние, чисто деловые…

Нынешней ночью он был щедро вознагражден за очередное геройство, со всем прилежанием и фантазией — но это дело десятое. Главное, на рассвете он поехал в хозяйство полковника Мтанги. Увы, хмурый, не выспавшийся Мтанга, попивавший кофе из огромной глиняной кружки, ничем особенным не порадовал. С любителем хитрых видеокамер всю ноченьку напролет беседовали крайне задушевно — но ничего полезного, в общем, не узнали. Как Мазур и подозревал, это оказался не американ, а канадский француз, давненько уж зарабатывавший на жизнь наемными убийствами, вроде бы неплохой мастер своего веселого ремесла. Вот только он, как ни увещевали, стоял на своем: о персоне заказчика он не имеет ни малейшего представления. Клялся и божился, что в Брюсселе с ним встречался не сам заказчик, а посредник, быть может, не единственный, а один из цепочки. Он и вручил оружие, поддельные документы, он назвал сумму, ради которой стоило рисковать, вручив неплохой аванс. А там уж он сам, пользуясь старыми связями в весьма специфическом мирке, отыскал двух пусть и опытных, но шестерок, в чью задачу входило лишь рвануть бомбы, отвлекая внимание. Уходить он должен был через сцену, так ближе. В магазине у него было тридцать патронов, оружие рассчитано на стрельбу скупыми очередями в три выстрела — так что кое-какие шансы все же имелись, тем более что тот же посредник, кроме фальшивого паспорта и журналистских корочек снабдил еще безупречным по исполнению удостоверением здешней тайной полиции. Твердил одно: по его разумению, неведомый заказчик, если сложить все детали и проанализировать, должен быть человеком весьма и весьма серьезным (о чем Мтанга с Мазуром и сами без труда догадывались).