Выход на бис - Леонид Влодавец Страница 35

«Койоты» мрачно насупились и посмотрели на меня устрашающими взглядами. Другой бы на моем месте подумал, что его сейчас резать будут, пасть порвут, моргалы выколют, а мне даже смешно стало. В Косом великий комик умер, на хрена его только в бандиты занесло? Это все проклятый тоталитарный строй, гадский лопесизм виноват. Искалечил, понимаешь, судьбу молодого дарования. Все-таки жалко, что у нас с Киской революция не получилась. Мы б Косого в лагерь посадили, он бы там среди зеков художественную самодеятельность организовал, может, даже народный театр. А потом, после перековки, получил бы звание народного артиста республики, как Георгий Жженов.

От этих дурацких размышлений — а чего еще делать, когда руки скованы? — я улыбнулся. По-моему, Косому это не очень понравилось. Он-то, наверно, припугнуть меня хотел, а я зубы скалю.

— Пока ходили слухи, что сеньор Родригес и его жена покончили жизнь самоубийством (роли опереточных злодеев Доминго играл бы просто классно!), все мы, «койоты», скорбели об этой тяжелой утрате. Многие полагали, что Анхеля замучила совесть. На этой совести много нехороших дел, за которые любого другого надо было бы нижней частью тела окунуть в серную кислоту, верхней — в негашеную известь, а то, что после этого останется, — смешать с дерьмом. Вспомним, ребята, кто изрешетил, как дуршлаг, несчастного больного старика Бернардо Вальекаса? Кто продолбил в упор башку Алонсо Чинчилье, а за много лет до этого — его брату Арнальдо? Кто провернул дырки в таких шикарных парнях, как Лучо Пеньяфьель, Бартоло Кинтана, Тимо Дьегес, Эрмило Тойа? Кто угробил в подземельях нашу восходящую звезду — юного Эктора Амадо и похитил его престарелую тетушку Эухению?

Тут я возмутился. Ну и паскудник же ты, дядя Доминго! Ладно, первые семь трупов могу взять на себя, хотя я лично предлагал Сифилитику разойтись по-хорошему и «замочил» всю кодлу только в пределах необходимой обороны, так же, как когда-то Арнальдо Чинчилью, которого давно крабы съели. Но Эктором Амадо меня попрекать? Или похищением Эухении Дорадо?

— Завязывай, Доминго, — сказал я на языке Мануэль-Костелло, — не пробивай народ на слезу. А то ты сейчас скажешь, что я тебе ноги прострелил и два года не даю им срастись как следует. Дедушка Сифилитик, между прочим, получил пули от Алонсо Чинчильи, и ты знаешь это не хуже меня. Я только чуть-чуть ему помог, направив дуло в нужную сторону. Что же касается братишек Арнальдо и Алонсо, то во всем виновата их дурацкая привычка попадаться под горячую руку. Предупредите об этом Адриана, он небось последний мужчина в доме остался. И вообще, пора прекращать эту комедию. Если охота была устраивать судилища, так шел бы учиться на юриста, а не на бандита. Не изображай, что ты обожал Эктора, как родного сына. Уж я-то знаю, как цапались «койотас сениорес» с «койотас хуниорес». Небось ты полчаса плясал ча-ча-ча, когда узнал о том, что его пристрелили ребята Сарториуса. Ну и, наконец, очень хорошо, что здесь нет Эухении Дорадо. Она темпераментная женщина и выцарапала бы тебе последний глаз, если б услышала, как ты обозвал ее «престарелой».

Получилось неплохо. Доминго хмыкнул:

— Да, тут я должен извиниться. Бабулька еще сексуальна. Но тем не менее невозможно отрицать, что насвинячил ты нам немало. Ненамного меньше, чем принес пользы. Если б ты уже был трупом, я бы, наверно, все простил, как завещал Христос, но ты живой и ведешь себя с обычной наглостью. Это понятно. Нам ничего не стоило бы «замочить» тебя на больничной койке. Передали бы Сусане нужную дозу лекарства, она бы запустила тебе его в вену, и проблема решилась бы без кровопролития. Но я потратил время и деньги для того, чтоб доставить тебя сюда живым. Поскольку ты не дурак, то догадываешься, что нужен мне живым. И ты прав.

— Тогда на кой черт ты канителишься? — проворчал я. — Деловой человек не стал бы устраивать шоу, а сразу перешел к делу. Мог бы тут же объяснить ситуацию: мол, Анхелито, напиши письмишко папочке, чтоб поговорил с этим Абу Рустемом или нажал на позвонок Перальте. А то, мол, совсем озверел Черный Абдулла (несмотря на то, что Ибаньес, конечно, никогда не видел «Белое солнце пустыни», я не удержался от соблазна помянуть Abdullah-Negro), без штанов оставил. Ну и, конечно, ежели вы, дон Серхио, не войдете в понимание нашего бедственного положения, то такого-то числа вышлем вам башку вашего сыночка ценной бандеролью. Само собой, что я такое письмишко напишу, и ты сможешь откатать его по факсу. Номер дам, по крайней мере тот, что был два года назад.

— Справедливо, — согласился Косой, — учтем твой мудрый совет. Мне бы, старому дураку, ни за что не догадаться…

Вот сукин сын! Еще издевается! После этой фразы Доминго я погрустнел.

Нет, пожалуй, у него не только на это наметки есть. Еще чего-то выторговывать будет. Что именно? Долю в фонде О'Брайенов? Может, секрет «Зомби-7»? Ну неужели этот дурак до такой наглости дойдет?

Я решил его припугнуть.

— Конечно, я попросить не откажусь. Мне жить хочется, и насчет серной кислоты для нижней части тела верно подмечено, и насчет негашеной извести для верхней неплохая задумка. Но это я. Отец — это другое дело. С ним надо очень аккуратно торговаться. Был, знаешь ли, случай, когда я сомневался, не подложил ли мне отец мину в багажник. Он меня так любит, что регулярно на смерть посылает. И ежели вдруг окажется, что ты за мою шкуру слишком большие суммы начнешь требовать, то он и отказать может. Конечно, наверно, всплакнет украдкой, если что, но и вас без поощрения не оставит. Говорят, что у нас сейчас сокращение ядерного арсенала идет. Так что если к вам сюда случайно залетит что-нибудь такое на сто килотонн — не обижайся! Шутка, конечно.

Доминго весело засмеялся.

— Всегда говорил, что ты славный парнишка! Я думаю, что ты будешь хихикать даже тогда, когда тебе проденут акулий крючок через нижнюю челюсть и провезут на буксире за катером.

Это была вполне реальная угроза, хотя и прошедшая со смешком. Сеньор Ибаньес запросто мог устроить мне такой аттракциончик. Акулу на живца половить, конечно, интересно. Несмотря на тропическое солнышко, у меня по спинке пробежал морозец. Но я улыбнулся, хотя Косой явно усек небольшое замешательство, отразившееся у меня на морде.

— Доминго, ты когда-нибудь спал с Соледад? — спросил я. Косой немного прибалдел, потому что не ожидал такого вопроса.

— Нет, — сказал он с неожиданной откровенностью, — тогда я был слишком непрезентабельным для такой сеньориты. У меня не было ни одной целой рубашки и не хватало денег даже на пуговицы для ширинки.

— Жаль, что тебе не привелось этого испытать, — заметил я. — Тогда бы ты знал, что такое «страшно», и не пытался бы меня испугать всякой ерундой.

Теперь заржал не только Косой, но и все прочие «койоты». Такой юморок тут любили. Если б, паче чаяния, сеньор Ибаньес сказал что-нибудь вроде: «Конечно, спал. Кто у нас не спал с этой сучкой?», то я придумал бы еще какой-нибудь прикол.

— А вообще-то, — сделав серьезное лицо, посоветовал я, — ты бы все-таки хорошенько подумал, как вести диалог с моим папашей. Если б ты сделал жест доброй воли и не стал ему угрожать, у тебя было бы больше шансов на успех.