Рывок на волю - Борис Седов Страница 36

– Возвращайся, Коста! Возвращайся, любимый! – донесся до меня ее голосок. Звонкий, словно валдайский колокольчик.

– Вперед, – скомандовал Трофим. – Настасьюшка, отзови Секача, дабы за нами не шел… Да поможет нам Бог!

Он выслал своего коня шенкелями и устремился вперед. Следом за ним – Комяк. А в арьергарде я.

Впереди лежали сто пятьдесят километров глухой тайги до верховьев Мезеня. До схрона, в котором дожидался Трофима обещанный «Тигр». На лошадях Комяк рассчитывал преодолеть это расстояние дня за три – за четыре. А дальше…

А дальше будем сплавляться вниз по реке. Или пойдем пешком. Это уж как карты лягут. Главное, хоть вплавь, хоть ползком, но добраться до Кослана. До подготовленной для нас малины. До железной дороги…

Эх, Настя-Настена. Как ты там теперь без меня?

Дождь прекратился только к полудню. На какой-то момент из-за туч даже проглянуло скупое осеннее солнышко, но его тут же опять затянуло низкими серыми облаками. И все равно в парме стало чуть посветлее. Немного повеселее. К тому же вскоре мрачный еловый сузем перешел в чистый просторный бор, поросший корабельными соснами. В нем, у подножия невысокой сопки, мы решили устроить дневной привал.

– Ништяк, братва, мы нынче утром проехали, – не скрывая удовольствия, заметил Комяк. – Верст тридцать будет. Если не сорок. – Он спешился и принялся привязывать своего Орлика к сосне. – Трофим, как считаешь?

– Двадцать пять будет. Всяко, – ответил спасовец.

– Двадцать пять, так двадцать пять… – пробормотал самоед и принялся развязывать мой рюкзак, который я только что сбросил на землю. – Вы тут пока похозяйничайте, а я не поленюсь, поднимусь на сопочку, погляжу, что в округе творится. Коста, раскладывай костерок пока, кипяти воду.

«Разложу. Скипячу, – подумал я. – Без проблем. Мне это не внове. А вот интересно, что ты надеешься разглядеть с этой сопочки? Ведь вокруг густой лес, хрен что увидишь из-за деревьев».

– Хрен что увидишь из-за деревьев, – заметил я Комяку.

Он хитро улыбнулся.

– Если есть, что видеть, увижу. – И, достав у меня из рюкзака бинокль, пошагал по направлению к сопке.

А я отправился отыскивать сухие дрова.

Комяк вернулся обратно приблизительно через час. К тому времени я успел приготовить похлебку из вяленой оленины и макарон, а Трофим у своего – естественно, отдельного – костерка намешал себе в котелке какую-то тюрю из муки и сушеных грибов.

– Садись хавать, – пригласил я самоеда, стоило ему подойти поближе, но он вместо того, чтобы устроиться у костра, отрицательно покачал головой и знаком руки отозвал меня в сторону, подальше от Трофима. Я понял, что что-то произошло, и сразу же вскочил с бревнышка, которое приспособил себе вместо стула.

– Короче, Коста, получается, что не зря я сходил, – сказал мне Комяк, стоило нам отойти на несколько шагов от костра. – Солдат все-таки обнаружил. Верстах в двух от нас. Всего три человека с двумя собачонками. Они, когда ищут кого-то, всегда тройками бродят, – пояснил он. – Прут, как на прогулке, тока ветки трещат…

– «Всего трое с собачками», – передразнил я. – Уж не предлагаешь ли с ними повоевать?

– Можно, конечно, уйти. Без проблем. У нас антидог, собаки нам до фонаря. А сопляки без собачек наш след не прочтут.

– Уходим, – тут же дернулся я.

– Погоди. – Комяк ненадолго задумался. – Будем валить всех троих. И по-быстрому. И без пальбы. Ножами.

– Зачем? – удивленно воскликнул я. – Нам нужны жизни этих мальчишек?

– Нам нужны рации этих мальчишек.

И Комяк коротко объяснил мне, что у каждого из солдат, вышедших в поиск, в комплект вооружения входит компактная – размером с две сигаретные пачки, – но мощная рация, настроенная только на три волны – на ментовскую, медицинскую и ГУИНа. Если завладеть такой рацией, можно какое-то время прослушивать по ней мусорские переговоры и получать информацию. Можно точно узнать, повязали ли четверых беглых урок. Можно попробовать выяснить, что творится у нас впереди по курсу, есть ли там мусорские посты и дозоры. Короче, игра стоит свеч; информация стоит жизни троих желторотых мальчишек и риска, связанного с их устранением.

– Какое время мы сможем прослушивать рацию? – спросил я.

– Полчаса… час. Пока не схватятся тех, кого щас замочим, и не перейдут на запасную волну. Ее нам уже не вычислить. Рации просто выкинем.

– Тихон, – покачал головой я, – не покатит. Спалимся. Мусора пока сонные. Ищут себе потихонечку четверых уркаганов, особенно жопу не рвут. Знают, что рано или поздно те все равно вернутся на зону. А стоит нам завалить дозор легашей, стоит им только не выйти на связь, как сразу же загудит улей…

– Не загудит. Парма – прорва такая, что схарчит и взвод без следа, не только дозор. Не выходят на связь, значит, забрались солдатики по дурости в топи и потонули – вот и кончен базар. Их даже не будут искать, потому как врубаются, что это бесполезняк… Ну что? Айда?

– Пошли, – вздохнул я.

Все-таки в подобных делах Комяк разбирался куда лучше меня, и я, стараясь рассуждать трезво, пока что слушался его беспрекословно. Правда, меня не покидала мысль, что у моего проводника постоянно так и чешутся руки ввязаться в драку. Хотя бы из-за каких-то дурацких раций.

– Ножом, Коста, работать умеешь?

– Отвечаю.

– Ну кое-что такое я про тебя уже слышал, – улыбнулся Комяк. – Ружья все же прихватим, но это на самый крайняк. А так даже не вздумай стрелять. Здесь верст за пять выстрел расслышит даже глухой. Однако вперед. А то ведь уйдут. – Он развернулся и направился к Трофиму, увлеченно хлебавшему свое немудреное варево. – Послушай, братец. Тут дело такое. Присяжных людей я недалече от нас заприметил. Надо бы их проводить, проследить, куда направляются. Так мы с Костой этим сейчас и займемся. А ты Богу пока помолись, нас здесь обожди. Договорились?

Трофим оторвал взгляд от котелка, внимательно посмотрел на самоеда и проявил неожиданную проницательность.

– На убивство никак потянуло? – спросил он.

– Один Господь ведает, что нас ждет впереди, – совершенно не смутился Комяк. – Возможно, что и убивство… Трофим, так мы пошли? Дождешься нас? Присмотришь за лошадьми?

– Идите. Дождусь, – ответил спасовец и снова уткнулся в свой котелок…

Мы вели мусорской дозор по следу приблизительно на протяжении часа, выдерживая дистанцию примерно в полтора километра. В этот момент я понял, что значит настоящий таежный следопыт. Хотя наши противники за это время ни разу не попались нам на глаза, Комяк постоянно знал, где они находятся и даже куда направятся дальше. Несмотря на сравнительно большую дистанцию и антидог, он из перестраховки старательно держался против ветра, чтобы нас не учуяли собаки. А иногда даже не ленился продемонстрировать мне следы, которые оставляли за собой беспечные солдатики.