Пиранья против воров - Александр Бушков Страница 4

– Да знаком...

– То-то. Между прочим, неизвестно еще, сумел бы папочкадоползти до нынешнего креслица без помощи дражайшей супруги. Хотя и лопалашоколад тоннами, и путала Рубенса с рубероидом – но здорово умелаподпирать, двигать и стимулировать... Слышал, поди, краем уха?

– Так, доносилось кое-что... – сказал Мазур.

– Вот видишь. Тебе нужен уютный очаг. А мне, признаюсьчестно – спокойное будущее за крепкой спиной. Поэтому можешь не бояться, что яустрою какие-нибудь в з б р ы к и или глупости...

«Когда имеешь дело с подобной умницей, следует формулироватькак-то иначе, – подумал Мазур. – Все будет устроено так, что в случаечего стареющий муженек ничего и не узнает, ни тени подозрения не возникнет...Но ведь что-то в этом есть...»

– А ведь ты задумался, – сказала Света. – Этохорошо... Привыкни к этой идее, прокрути ее как следует... Чем плохо? Рассудочный,рационалистичный союз двух неглупых людей, которые смогут оказаться друг другуполезными... Есть в этом зерно, ты не согласен?

– Согласен, – сказал он медленно. – Воттолько как все это будет смотреться лет через двадцать? Я же тебя старшенастолько...

– А вот это уже – второстепенные проблемы...

– Твоими бы устами... – сказал Мазур взадумчивости.

– Что с тобой? Напрягся вдруг...

– Вспомнил просто, – сказал он ещемедленнее. – У меня уже была однажды... адмиральская дочка.

– Да-а? И, судя по тону, все кончилось как-то печально?Она тебя бросила, бедненький?

– Нет, – сказал Мазур. – Все было не такбанально, и посложнее, и пострашнее...

– Расскажи.

– Не стоит, очень уж давно все это было, тебя и насвете не имелось вовсе...

Верно говорят, что память о молодых годах с бегом лет лишьобостряется. Он видел явственно, словно все случилось вчера, видел – как играетмириадами искорок под солнцем море, как крупнокалиберные пули дырявят стеныкаюты, вновь слышал, как ревет вошедший в пике французский штурмовик. Воттолько лица той адмиральской дочки никак не удавалось вспомнить – нечторазмытое, саднящее, неуловимое...

– Ничего, – сказала Света, кончиками пальцевпогладив его щеку. – Снаряд в одну воронку дважды не попадает, а?

– Увы, попадает, – со вздохом сказал Мазур. –Редко, правда, при вовсе уж фантастической плотности огня...

– Вот видишь. Ну, так что же? Я тебе делаю предложениепо всей форме. Только не надо, бога ради, вести себя, как скромная барышня –глазки опускать, бормотать, что все это так неожиданно. Ты же битый жизньюмужик, привык думать р е з к о... Ты, главное, не отказывайся с маху, простоскажи, что в этом есть рациональное зерно...

– Не смею отрицать, – сказал Мазур серьезно.

– И что же?

– Не гони лошадей, – сказал Мазурзадумчиво. – К неожиданным предложениям нужно привыкать...

«А почему бы и нет?» – подумал он, сидя в изголовье узкогодиванчика, держа руку на гладком женском плече. Быть может, и нет в этомособенного цинизма, а есть лишь здоровый расчет? И красива, и неглупа,энергична, хозяйственна, даже в купе ухитрилась о б у с т р о и т ь с я.Годочки-то бегут, проклятые, а холостяцкая жизнь и в самом делетягостно-уныла... Прадеды с дедами были не глупее нас, поколениями женились порасчету – и ведь жили не так уж и плохо... Наберись смелости и признайсясебе, что с т а р е е ш ь, что на шестой десяток пошел, что тебе иногдапо-настоящему страшно оставаться о д н о м у...

– Забавно... – сказал он. – Странно...

– Ты, главное, думай, думай... – сказала Света,приподнявшись на локте, тоже явственно напряженная. – Привыкай к идее ивзвешивай...

– Взвешиваю, – сказал он серьезно.

– И ведь есть в этом толк? – прищуриласьона. – Если взвесить трезво и логично?

– Безусловно, – протянул Мазур.

– Надеюсь, ущемленного мужского самолюбия тут нет никапли?

– Вот чего нет, того нет...

– Правда?

– Ну конечно, – сказал Мазур. –В конце-то концов... Если женщина тебе первая нечто противоестественноепредлагает, ее и послать подальше не грех – а вот ежели она на себе женитьсяпредлагает, то дело это вполне житейское... Можешь честно ответить?

– На какой вопрос?

– Затея чисто твоя или папочка руку приложил?

Света искренне рассмеялась:

– Ну ты и придумал... Господину адмиралу, сиречьпапочке, это и в страшном сне привидеться не могло. Очень уж крепко он впиталкое-какие новомодные веянья. У него давненько другое на уме: как бы менясочетать с каким-нибудь новорусским отпрыском, молодым банкирчиком, однимсловом, типичным представителем нового дворянства. Нашел в прошлом году одноготакого – спасибочки, намаялась, повторять эксперимент не тянет... Пришлосьсамой призадуматься о будущем.

– Значит, папочке не понравится? – усмехнулсяМазур.

– А вот это его цеплять не должно, – решительноответила Света. – Никуда не денется. Ты, конечно, человек старомоднойзакваски, тебе и в голову не придет к тестю подъезжать с челобитными... а вотя, дитя эпохи, другое дело. Могу без малейших терзаний грохнуть кулачком попапочкиному столу и в голос потребовать, чтобы порадел родному зятю... Ну чтоты морщишься? Се ля ви.

– Ума палата... – покачал головой Мазур.

– А как ты думал? Жена тебе достанется умная ипредприимчивая, не сомневайся.

– Говоришь таким тоном, словно все решено исговорено...

– А я женщина, мне по глазам читать положено. Сначалаты, не удивительно, ошеломлен был несказанно, потом понемногу начал привыкать кэтой идее, а когда проникнешься ей как следует и обдумаешь все не единожды,окончательно созреешь... Я чувствую. И то сказать, разве тебепредлагают осетрину второй свежести? – Она грациозно спрыгнула с диванчикаи встала посередине тесного купе в позе боттичеллиевской Венеры. – Какова?А вдобавок еще и умница...

– Накинь на себя что-нибудь, умница, – сказалМазур понуро. – Охолонуть дай моей старческой плоти...

– Слушаю и повинуюсь, о мой повелитель, – онанакинула короткое джинсовое платьице, небрежно его застегнула через пуговицу,села рядом и пытливо всмотрелась: – Кирилл, что ты надулся? Все будетпрекрасно...

– Да я и не сомневаюсь, – сказал Мазурвяло. – Это я так, о своем задумался...

Он и в самом деле думал сейчас о своем. Поезд ощутимозамедлял ход, за окном потянулись неказистые деревенские домишки, серыепокосившиеся заплоты, лохматые псы неизвестной породы валялись у калиток,стояла задумчивая корова, повесив безрогую башку. До Шантарска оставаласьвсего-то сотня километров или чуть поболее....