След тигра - Андрей Воронин Страница 4

— Ну как же, — с улыбкой ответил на его вопрос Корнеев. — Если до сих пор не выгнали за длинный язык и излишнюю сообразительность, то наверняка продвинули. С твоими-то способностями, да чтобы не продвинули!.. Небось, уже в генералах ходишь?

— В общем, да, — сдержанно ответил Потапчук.

Ему было грустно. С Корнеевым он дружил, можно сказать, с детства, и какое-то время они были неразлучны. После школы их пути разошлись, однако друзья юности не забываются. Можно не видеться с ними сто лет, а потом случайно столкнуться на улице, и разлуки как не бывало. Именно такие отношения связывали Потапчука и Корнеева. Встречались они редко, раз в десять — двадцать лет, очень этим встречам радовались, приятно проводили время за воспоминаниями о днях бесшабашной юности и снова теряли друг друга на десятилетия. Однако сейчас, похоже, все было иначе: Корнеев чего-то недоговаривал, зачем-то прощупывал Федора Филипповича, хотя мог бы задать прямой вопрос и получить на него не менее прямой ответ. «Печально это все, если разобраться, — думал Федор Филиппович, наблюдая за тем, как официант-китаец устанавливает на столе жестяную жаровню и помещает внутрь нее плоские свечки в металлических плошках. — Неужели дело в возрасте? Чем старше мы становимся, тем меньше у нас остается настоящих друзей, с которыми можно говорить без оглядки, не хитря, начистоту… У каждого на уме какие-то дела, какая-то своя выгода, и Кольку Корнеева, друга моего закадычного, не я сейчас интересую, а мои генеральские погоны, связи, возможности. Смешно, наверное, на это сетовать. Так уж устроен мир, но мне от этого не легче…»

— Да, брат, высоко ты взлетел, —

качая головой, продолжал Корнеев, когда официант ушел. — Надо же — генерал! Я теперь месяц правую руку мыть не буду, всем буду хвастаться — мне вот эту самую руку генерал пожимал!

— Ну, судя по твоему виду, генерал для тебя — птица не слишком большая, — заметил Потапчук, разглядывая диковинных рыб, плававших в огромном, во всю стену, аквариуме прямо за спиной у Корнеева. — Подозреваю, что среди твоих знакомых достаточно влиятельных людей — членов правительства, депутатов, банкиров… Разве нет? Корнеев рассмеялся.

— Тебя не проведешь!

— Работа такая, — согласился Федор Филиппович. — И знаешь что, Николай, давай-ка начистоту. Я понимаю, что рано или поздно ты все равно выложишь, зачем пришел, но не надо тянуть кота за хвост. Стыдно смотреть, как ты меня обхаживаешь! В ресторан вот пригласил, утку какую-то заказал… С ананасами. У тебя что, неприятности?

Корнеев хмыкнул, вынул сигареты и закурил, избегая смотреть генералу в глаза, Потом он рывком вскинул голову и опять сверкнул белоснежными, явно искусственными зубами.

— А ты стареешь, Федор, — сказал он. — Раздражительным стал, и мания преследования налицо… Или это работа твоя так на тебя влияет? Обхаживают его, видите ли! Старый ты дурак! Не спорю, есть у меня к тебе разговор, и притом довольно важный, но с чего ты взял, что я пекусь о собственной шкуре? Дело, между прочим, государственной важности, а ты тут корчишь из себя… тьфу ты черт!… старую деву!

Федор Филиппович немедленно устыдился, но виду не подал, тем более что догадка его все-таки оказалась верна: Корнеев нуждался не столько в нем, сколько в его погонах. Будто угадав его мысли, Корнеев продолжал:

— Ты пойми, чудак, генералов в Москве — пруд пруди. Но я обратился к тебе, потому что ты — мой друг. Во-первых, друг и только во-вторых — генерал. Первое хорошо, а второе просто… просто полезно, потому что возможности у генерала как-никак шире, чем у капитана или даже полковника. Если хочешь начистоту, изволь: мне позарез нужна помощь — квалифицированная и сугубо конфиденциальная.

— Конкуренты? —предположил Потапчук.

— Конкуренты — ерунда, — отмахнулся Корнеев. — Сейчас, слава богу, не девяносто пятый год, и с конкурентами почти всегда можно разобраться цивилизованными методами. Все намного сложнее. Ты, наверное, знаешь, что я работаю в одной общественной организации…

— Даже знаю в какой, — согласился Федор Филиппович.

— Не сомневаюсь. Позволь тебя заверить, что наш Фонд — это не корыто для отмывания грязных денег. То есть в какой-то степени, возможно… Но мне об этом ничего не известно. Я знаю другое: мы заняты реальным и очень нужным делом, но это, к сожалению, понимают далеко не все.

— Гм, — сказал Потапчук. — А нельзя ли без агитации? Мы все-таки не на митинге, как ты полагаешь?

Корнеев открыл рот и сразу же его закрыл, потому что к их столику подошел навьюченный тяжеленным подносом официант. Он ловко поставил на жаровню два фарфоровых блюда с какой-то неопределенной коричневатой мешаниной, опустил на стол закрытые керамические горшочки — надо полагать, с гарниром, — пожелал приятного аппетита и удалился. Федор Филиппович потянул носом и вынужден был признать, что пахнет вкусно. Открыв горшочек, он, как и следовало ожидать, обнаружил внутри рис.

— Давай-давай, генерал, не верти носом, — подбодрил его Корнеев, накладывая себе риса и поливая его коричневатой жижей, в которой плавали какие-то куски и комья. — Налегай на китайскую кухню. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а мне сейчас просто необходимо отыскать этот путь.

Он налил себе и Федору Филипповичу водки. Потапчук с сомнением понюхал рюмку, и у него немного отлегло от сердца: в рюмке была именно водка, а не какая-нибудь экзотическая дрянь. Они выпили, закусили, и Корнеев снова заговорил, подавшись к Федору Филипповичу через стол.

— Так вот, — сказал он, — наш Фонд, как явствует из его названия, занимается охраной и спасением редких и вымирающих видов диких животных. Создание и финансирование заповедников, спонсирование служб, занимающихся борьбой с браконьерами, — это наша повседневная работа, наши будни. Помимо этого, специалисты нашего Фонда заняты серьезной научной работой. Поверь, у нас очень хорошие специалисты, многие — с мировыми именами.

— Верю, — сказал Федор Филиппович. — Точнее, знаю. А если бы не знал, то поверил бы, только раз взглянув на тебя. Насколько мне известно, ученые тоже не имеют ничего против регулярного питания.

— Точно, — засмеялся Корнеев. — Так что наш Фонд выполняет еще одну благородную миссию — предотвращает утечку мозгов.

— Спасаете редкий исчезающий вид — гомо сапиенс, — поддакнул Потапчук.

— Точно! Ты все схватываешь буквально на лету. Так вот, прошлой весной, почти год назад, мы снарядили экспедицию в Уссурийский край. Несколько наших, как ты выразился, сапиенсов отправились туда, чтобы по мере возможности проследить пути миграции уссурийского тигра и уточнить численность популяции. Тебе, должно быть, известно, что уссурийский тигр близок к полному вымиранию. В тех краях охота на него приобрела масштабы настоящего бизнеса. Выбивают безбожно и продают за большие деньги в Китай…

— А это точно утка? — спросил Федор Филиппович, показывая Корнееву насаженный на вилку (слава богу, здесь все-таки подавали вилки, а не палочки!) кусочек мяса. — Не тигр? Ресторан-то китайский…