Завтра никто не умрет - Сергей Зверев Страница 4

– Еще по одной, сударь?

Туманов повернулся. Он сидел за стойкой. Глаза прыщавого бармена перебегали с его лица на опустевшую стопку.

– Вы так любезны, милейший. Дайте-ка подумаю... А почему бы нет, собственно?

В углу начинались «межэтнические» волнения. Кавказцы подвыпили (словно и не запрещает им Аллах), веселье нарастало, они срывались на визгливые гортанные выкрики. Один начал хватать светленькую проститутку за выпуклости. Девица знала, на что шла, была готова на многое, но, видимо, не на все. Она оттолкнула от себя волосатого ухажера, резко поднялась и, фыркая, подалась виляющей походкой к стойке бара.

– Эй, прелесть, ты куда? – заголосило лицо сомнительной национальности. – Вернись, я все прощу!

Остальные ржали, как породистые жеребцы. Бравые офицеры на другом конце зала сурово сомкнули брови. Таким парням бессмысленно доказывать, что не все выходцы с Кавказа заслуживают пули (или хотя бы качественного избиения). Выглянул из-за шторки плечистый вышибала, задумался – как бы провести ближайшие пять минут. Кавказцы утихли, за путаной никто не бросился.

– Шибанутые какие-то, – буркнула девица, взбираясь на рослый табурет рядом с Тумановым. – Тапком бы таких давила. Сплошной нервоз от этих типов.

«Хорошее слово», – подумал Туманов.

– Смени работу, Анжела, – в шутку посоветовал бармен.

– Ага, кабы я была девицей, – фыркнула путана. – Меня уже однажды лечили от денег, спасибо. Уж лучше в койке подохну с упырем, зато с бабосиком на кармане... Ну, что ты мне, Виталя, пялишься в декольте? Там все красиво. Выпить лучше налей.

Туманов покосился на украшенную запудренным синяком девичью коленку. Поднял стопку, медленно втянул тягучую сорокоградусную жидкость. Алкоголь сегодня не действовал.

– Красиво пьешь, мужчина, – крякнула девица.

Он решил не попадать под чары коварной обольстительницы, отвернулся. Напряженность в зале потихоньку спадала. Кавказцы тесным гуртом охаживали товарку путаны – у этой с «нервозом» было получше. Сомкнули стопки военные. Юноша, бледный и влюбленный, продолжал без устали что-то говорить, поедая глазами даму. На что надеялся? Красивой женщине проще разбить голову, чем сердце. Неприятные личности за пальмой увлеченно болтали, поджидая официанта. Обманутая женщина выплеснула своему собеседнику все, что у нее накопилось, хотела уйти. Мужчина удерживал ее за руку.

– Послушай, красивый, – начала подъезжать путана, – мне кажется, я где-то тебя видела. И где же, интересно, я могла тебя видеть?

– Не вспоминай, – буркнул Туманов. – А то я тоже тебя вспомню.

Проститутка задумалась над его словами, хотя в них не было ровным счетом никакой смысловой нагрузки. Павел поднял на нее глаза и подавил желание проверить первую страницу ее паспорта на предмет совершеннолетия. Сомнительно, чтобы она таскала на «работу» документ. Да и какое ему дело?

– Слишком занят, красавчик? – прощебетала девица. – Минутка найдется?

Он подумал – вот бы смыть с нее косметику, снять рабочую «спецодежду», облачить в школьную форму, посадить на первую парту...

– А тебе уже можно? – спросил он.

Девица поскучнела.

– Отведешь меня в обезьянник за нарушение общественной нравственности? А есть такая? Ты не мент, парень, – у тебя в глазах ни хрена ментовского нет.

– Когда-то было, – признался Туманов. И вспомнил некую Марию-«вертолетчицу», с которой он когда-то на допросе, в условиях повышенного риска, в неудобной позе, на столе, сбросив на пол протокол допроса...

– А ты не врешь? – удивилась девчонка.

– Ага, – кивнул он.

– Чего «ага»? – озадачилась она.

Туманов рассмеялся. Швырнул на стойку купюру с Иваном-первопечатником (деньги после низложения патриотов решили не менять – дорогое удовольствие, да и кого волнует, что там нарисовано, лишь бы были), начал выбираться из-за стойки. Неуверенно как-то было на душе. Лучше уж предупредить опасность, чем потом расхлебывать.

– Уходишь? – девчонка скуксилась. – А как насчет койки с первого взгляда? Много не возьму, ты мне нравишься...

– Койка с первого взгляда подразумевает отсутствие товарно-денежных отношений, – доступно объяснил Туманов. – Но ты же даром не трахаешься, нет?

– Можно подумать, ты никогда не спал с нашим братом, – расстроилась девчонка.

– Спал, бывало... но только в порядке большого исключения. Знаешь, подруга, – Туманов покосился по сторонам, – не мое, конечно, дело, но шла бы ты отсюда подобру-поздорову – не водись с этими подонками. Найди других, желательно безопасной национальности. Тоже вариант двоякий, но все же...

Он уже не слушал, что она говорила. Беспокойство овладело Тумановым. Дело не в кавказцах. Может, и мерещится, но все равно пора домой. Добраться до квартиры, пока не вышли на улицу злые патрули, запереться, уснуть тревожным сном. Можно уговорить себя, что не все так скверно в жизни...

Павел двинул к выходу, покосился на большое зеркало с трещиной. Все бы хорошо, да плохо. Не подвело чутье. Зеркало прилежно отобразило, как поднялись из-за пальмы неприятные личности мужского пола. У одного физиономия предельно озабочена. Другой держал у уха телефон – рассматривать физиономию было некогда. Горячие финские парни! Нашли виновника провала своего прибыльного бизнеса. Эх, Карагуев! Кто обещал, что разберется с финскими товарищами?

Он выскочил из зала, хлопнув дверью. Если парень говорил по телефону, то можно не сомневаться – на улице поджидает группа коллег. И не с ящиком пива. В вестибюле было темно, как в норе. До двери на улицу шагов десять – он помнил. Всегда подмечал скучные детали. В вестибюле никого – давно бы схватили под белы рученьки. Туманов заметался. На улицу – хуже каторги. Почему так темно? Экономят? Он зашарил по стене, нащупал выключатель. Загорелась тусклая лампочка, защищенная от вандалов толстым слоем плафона. Зря он так. Впрочем, размышлять о своей неправоте было некогда. Распахнулась дверь, первым вывалился человек с озабоченным лицом. Узрел объект охоты, стал вконец озабоченным, сунул руку за пазуху. Возможно, не хотел убивать – кто мешал это сделать в зале? Стеснялись, что ли? Туманов не стал дожидаться развития событий, ударил с фехтовальной быстротой, коротким ударом точно под нос. Не сказать, что он в совершенстве владел всеми запрещенными приемами, но жизнь кое-чему научила. Визави так и рухнул. От удара под нос, если провести его как надо, голова будто взрывается и восстановлению практически не подлежит. Второй споткнулся о приступочку, перепугался, залопотал что-то не по-русски. Ну, точно, финские парни. Туманов схватил его за грудки, безжалостно встряхнул.

– А ну не дергайся. А то убью – самым зверским способом.

Пообщаться с представителем этнической группировки, конечно, имело смысл. Кто на улице? Какие планы? Знают ли парни, где он живет? Павел помнил несколько слов по-фински, не оконфузился бы в беседе с носителем языка. Открыл уже рот, и вовремя среагировал, раздался характерный щелчок – выскочило лезвие из «выкидухи». Ахнуть не успел, отпрянул, вывернул руку и тыльной стороной ладони отвел несчастье, а правой рукой схватил бандита за горло да послал «головной частью туловища» в стену. Треснула затылочная кость – словно яблоко надкусили. А ведь твердил себе: никаких бесчинств. Смотрел оторопело, как парень сползает по стеночке, оставляя за собой кровавый след, затихает, остекленевший взор фиксируется в районе ширинки Туманова. Этот тип, возможно, уже знал, существует ли жизнь после смерти.