Знайте русских! - Сергей Зверев Страница 4

– Я в курсе деталей операции, – несколько грубовато прервал своего нетерпеливого собеседника Омар Фаддель, – рад, что обошлось без жертв. Ривкат! – громко позвал он, и рядом с ним тут же появился облаченный в «арафатку» и темный костюм человек, подал хозяину небольшой кейс и молча удалился. – Держи, – хозяин яхты передал чемоданчик чернокожему гостю, – это тебе за работу. Как договаривались.

Сын Африканского континента с благодарностью принял подношение, тут же открыл кейс и стал жадно тыкать пальцами в пачки долларов, которыми был доверху набит чемоданчик. Быстро и профессионально пересчитав купюры, он с довольным видом снова закрыл крышку, водрузив бесценный груз себе на колени.

– Как мы и договаривались, русский корабль остается тебе, – произнес Омар Фаддель, с презрением наблюдавший за манипуляциями предводителя пиратов. Араб не любил жадных людей, хотя до денег и сам был весьма охоч. Выждав паузу, он многозначительно глянул на компаньона. – Как видишь, я свое слово держу. А теперь у меня есть к тебе еще одно предложение.

– Такое же? – поинтересовался Нгомбо, любовно поглаживая лежащий на коленях кейс.

– Ты можешь заработать сумму в десять раз большую, чем эта, – ответил араб, отпив из высокого стакана холодный сок.

– В десять раз? – несколько опешил собеседник. – Сюда что, направляется американский авианосец?

– Авианосец? – не понял Омар. – При чем здесь американский авианосец?

– Ну, раз за русскую военную лоханку выложили такую сумму, то, стало быть, в десять раз больше будет стоить как раз авианосец, – разъяснил свою мысль африканец.

– Нет, – хозяин яхты отрицательно покачал головой, – ни тебе, ни твоим людям больше ничего захватывать не придется. Нужно только… – Омар Фаддель вплотную наклонился к собеседнику и тихо прошептал ему на ухо несколько фраз.

– А тебе-то от этого какая выгода? – удивленно поинтересовался Нгомбо, быстро проанализировав услышанное. – На фига тебе это надо?

– Послушай, – с мягкой иронией произнес араб, – не будь таким любопытным. Дольше проживешь. Я ведь не спрашиваю, на что ты собираешься потратить эти деньги, – Омар кивнул на кейс, лежащий на коленях гостя. – Твои деньги – твои заботы. Я сделал тебе деловое предложение и хочу услышать только «да» или «нет». А лишние вопросы мне не нужны.

– Конечно же я согласен, – с готовностью пробормотал Нгомбо, – такие деньжищи… Я так понимаю, – жадно уточнил африканец, – это будет такая же сумма, – он похлопал черной рукой по крышке кейса, – помноженная на десять?

Омар согласно кивнул.

– Только у меня одно условие… – добавил Нгомбо, несколько замявшись.

– Условие? – недовольно переспросил араб.

– Задаток, – пояснил предводитель пиратов. – Я бы хотел получить некоторые гарантии прямо сейчас. Наличными, – уточнил Нгомбо суть своей просьбы.

– Я не таскаю такие суммы с собой, – раздраженно ответил хозяин яхты, – тем более отправляясь в море. Сойдем на берег, и через час ты получишь свой аванс.

– Через час я буду очень далеко отсюда, – приоткрыл свои планы Нгомбо. – А в качестве задатка меня вполне мог бы устроить этот великолепный перстень, – африканец ткнул пальцем в платиновое кольцо с бриллиантом. – Получу наличные – верну, – тут же заверил он готового возмутиться собеседника и для вящей убедительности добавил: – Клянусь бубном шамана!

Омар Фаддель внимательно вгляделся в лицо гостя, еле заметно усмехнулся и стал подергивать перстень, снимая драгоценность с пальца.

– Держи, – араб протянул кольцо африканцу, – и упаси тебя Аллах потерять его. – Омар жестко глянул на Самуэля Нгомбо, предупреждающе покачав головой. Что будет – араб не уточнил, но жест был настолько выразительным, что в лишних комментариях не нуждался.

Косые струи нудного нью-йоркского дождя оставляли на стекле огромного, во всю стену, окна грязноватые разводы.

– Распорядитесь, чтобы у меня вымыли окна, – сказал мистер Кронненберг, вдавив в столешницу кнопку селектора.

– Когда? – поинтересовалась невидимая секретарша.

– Позже, – раздраженно бросил хозяин роскошного кабинета, – сейчас мне надо, чтобы меня ничто не отвлекало. – Он глянул на широкий плазменный экран, занимавший значительную часть одной из стен его офиса-кабинета. Разделенное на четыре части изображение пестрело цифрами, графиками и диаграммами биржевых котировок, которые сменялись едва ли не ежесекундно.

Разобравшись с окнами, Бенджамин Кронненберг на несколько минут замер перед скачущими картинками, скрестив руки на груди и тщательно изучая и сопоставляя неуловимые десятые, сотые и тысячные изменившихся процентов то подскакивающих, то падающих биржевых индексов. Простояв так минут пять, мистер Кронненберг быстрым шагом вернулся к своему рабочему столу, приподнял часть столешницы, обнаружив под нею пульт управления, которому могли позавидовать даже в НАСА, и быстро забарабанил пальцами по клавиатуре, набирая только ему понятные и известные комбинации цифр и букв.

– Том, дай мне отдельно австралийский индекс «Олл Ординарис» и гонконгский «Хан Сен». Срочно. Да, и что там слышно из Франкфурта? Что значит – вниз поехал? Я работаю с цифрами. С конкретными. На сколько пунктов упал? Дай мне по немцам мониторинг за последние два часа, и каждые двадцать минут полный отчет всего биржевого движения, – добавил мистер Кронненберг, откидываясь на спинку мягкого кресла.

Империя Бенджамина Кронненберга, с головным офисом, занимающим почти половину одного из небоскребов на Уолл-стрит, была из ряда тех денежных систем, над которой никогда не заходит солнце. Происходя из семьи богатых выходцев из Германии, Бенджамин никак не желал становиться руководителем промышленного концерна. Его раздражали производство, сбыт, рабочие, зарплаты, забастовки, профсоюзы. Надо было иметь папашину силу воли, работоспособность и нервы, чтобы становиться во главе такого непредсказуемого и строптивого промышленного гиганта. То ли дело биржевой игрок. Но не просто игрок, не со скамейки запасных и даже не выдающийся нападающий, а тренер и менеджер команды одновременно. Мысль создать свою финансово-биржевую империю запала в голову Бенджамина еще в университетские годы, и после смерти родителя, став наследником огромного состояния, он переложил заботу о семейном бизнесе на плечи своего двоюродного брата, назначив его председателем и управляющим концерна, а сам, опять же не без помощи отцовского капитала, приступил к осуществлению своей давней мечты. Огромное желание, приличный багаж знаний, многолетний опыт (биржа была страстью Бенджамина) и, безусловно, соответственное финансовое вливание в течение пяти лет вознесли мистера Кронненберга-младшего на вершину финансового Олимпа, превратив до того неизвестного сорокалетнего человека в одну из важнейших фигур в мире биржевых игроков.

– Звонок по девятой линии, – офисную тишину нарушил мягкий голос секретарши.

– Я же просил… – начал было мистер Кронненберг, но тут же спохватился. Несколькими часами ранее он сам отдал распоряжение соединять его только по этому телефону, и более ни с кем. – По девятой? – переспросил он и распорядился: – Соединяйте. – Бенджамин снял трубку дорогого антикварного телефона и мягко пророкотал, прикрыв веки: – Кронненберг. Слушаю. Отлично! Надеюсь, обошлось без жертв? Ну-у-у, раненые – не в счет. Тем более – военные. Им сам Бог и их профессия велели кровь проливать. И когда предполагаешь провернуть это дело? Ага, великолепно. Сообщай обо всех деталях подготовки. И вообще, держи меня в курсе дела. Сам понимаешь, биржа может отреагировать на самый маленький нюанс. Даже на самую банальную сплетню или слух. А я не хочу, чтобы что-то нам с тобой помешало. Да. И тебе всего наилучшего! – С этими словами мистер Кронненберг опустил трубку на рычаг и задумался, глядя на плазменный экран невидящим взглядом. Приближалось время решительных шагов, и надо было еще раз хорошенько все обмозговать и взвесить.