За день до полуночи - Стивен Хантер Страница 4

– У нас совсем немного денег, – сквозь ком в горле вымолвил он, хотя было ясно, что этим людям нужны не деньги. Но он даже не хотел гадать, что им нужно.

– Идите сюда, пожалуйста, – сказал командир. Они прошли в гостиную.

– Все очень просто, мистер Хаммел. Нам надо выполнить одну работу, но мы с ней не можем справиться, а вы сможете. Поэтому вам придется пойти с нами.

Что-то странное было в его голосе. Даже не акцент, просто он старался правильно выговаривать слова.

– А если… если я не пойду?

– Лучше пойти, мистер Хаммел. Мы оставим здесь несколько человек. Так что вам лучше пойти, чтобы избежать неприятностей.

– О Боже, только не трогайте их. Я все сделаю, только не…

– Мистер Хаммел, если сделаете все, что вам скажут, никто не причинит вреда ни вашей жене, ни детям. Вы поняли?

– Да.

– Можете сказать им до свидания. Если все пойдет хорошо, то к полудню вы вернетесь домой. А если нет, то примерно через день. Но с вашей женой и детьми все будет в порядке.

– Да, да. – Джек старался, чтобы его голос не звучал слишком испуганно. – Я все сделаю. Нет проблем, все сделаю.

– Вот и отлично. А теперь пошли.

– Вероятно, я задаю дурацкий вопрос, но куда мы идем?

– На встречу с генералом, мистер Хаммел.

Хапгуд по натуре был комиком и ничего не мог с этим поделать. Например, еще в третьем классе на их выпускной фотографии его лицо было ярким пятном.

Одноклассники застыли в немом напряжении, он один смеялся чему-то своему.

– Донни, – спросила тогда его мать, – что же мы будем делать с тобой?

Но сделать с Донни почти ничего не удалось. Он смеялся в школе и колледже, прекрасно при этом успевая. Смеясь, женился, смеясь, практически разошелся с женой. Правда, при теперешней работе смешливости у него поубавилось, поскольку оказался он среди людей, которые мало смеялись. Но все-таки и здесь Донни не мог совладать с собой. Сделав на листке картона крупную неряшливую надпись, он прилепил его липкой лентой над тяжелой стальной дверью Центра управления запуском. И так по-ребячески смотрелась эта вывеска рядом с армией выключателей, среди внушительных, вездесущих ярко-красных предупреждений службы безопасности – «Хождение в одиночку запрещено» (не разрешалось ходить в одиночку вблизи систем ядерного оружия), на фоне красных и зеленых лампочек, больших часов, переплетений проводов и кабелей, многоканальных средств связи.

На вывеске, сделанной Халгудом, было начертано:

«Добро пожаловать на шоу МИРВ Гриффин».

А сегодня прямо на панели управления и над прорезью для пусковых ключей, той самой знаменитой маленькой металлической прорезью, общение с которой могло обернуться концом света, на табличке с указаниями Донни добавил шариковой ручкой: «А вот и сама МИРВ…»

Звезда этого шоу МИРВ – кассетная головная часть с индивидуальной системой наведения на заданную цель – словно в птичьем гнезде раскинулась гроздьями посередине центра запуска, где служил Хапгуд. Десять МИРВ с ядерными боеголовками W87/Мк-21 мощностью 35 килотонн покоились на вершине черной титановой трубы, которую Хапгуд окрестил «Хранительницей мира».

Более известна эта ракета была под наименованием МХ – мобильная экспериментальная ракета – но она давно уже не была экспериментальной. Сейчас она стояла в своей суперпрочной пусковой шахте всего в сотне футов от Хапгуда, молчаливая и величественная. Четырехступенчатая межконтинентальная баллиcтичеcкая ракета холодного запуска на твердом топливе, с увеличенным боевым зарядом, длиной 71 фут и шириной 92 дюйма, стартовая масса 193 тысячи фунтов. Запускалась она с помощью трех твердотопливных стартовых двигателей, а в послестартовом полете все четыре ступени работали на жидком самовоспламеняющемся топливе. Полет ракеты управлялся усовершенствованной инерциальной системой наведения, боевой заряд составлял 7200 фунтов. Ее целями были все советские «непробиваемые» командные центры, пусковые шахты межконтинентальных баллистических ракет четвертого поколения, суперпрочные бункеры советского руководства. Короче говоря, это было средство для разрушения Кремля, ракета-охотница за головами кремлевских лидеров, ракета-убийца.

– Если бы кто-нибудь в штабе эскадрильи увидел это, – отметил новую шутку Хапгуда его напарник Романо, указывая на вывеску, – ты точно нажил бы неприятностей на свою задницу. Это место не для смеха.

– Штаб, – фыркнул Хапгуд, – да он в двух тысячах миль отсюда! В этом гребаном Вайоминге, если мне не изменяет память, где бродят олени и антилопы. А мы предоставлены сами себе в Беркиттсвилле, штат Мэриленд, самом одиноком месте во всей вселенной. И кроме того, – повысил он голос, сдерживая улыбку и глядя на Романо, – если уж мне придется обрушить на Советский Союз 35 мегатонн ядерной смерти и предстать перед Творцом в качестве половины команды, совершившей самое крупное в истории массовое убийство, то я предпочел бы сделать это с улыбкой на лице и с песней в сердце. Ты слишком закомплексованный вояка, Романо. Будь проще.

Хапгуд был первым лейтенантом, а Романо капитаном, на два года старше его и, пожалуй, лет на десять мудрее. Лицо у капитана стало кислым, как у человека, осушившего бутылку лимонного сока. И все-таки ему легко работалось с этим парнем. Хапгуд был самым лучшим, самым грамотным офицером-ракетчиком из всех, с кем довелось встречаться капитану. Все панели управления, порядок их работы Хапгуд знал так, будто сам изобрел их.

Они хорошо сработались. Сейчас Хапгуд вместе со своим другом и начальником обслуживали единственную пусковую шахту стратегических ракет к востоку от Миссисипи. Изначально это была пусковая шахта для ракеты «Титан». В конце 50-х годов эта ракета на жидком топливе должна была поступить на вооружение ВВС, но так полностью и не поступила, поскольку в 1962 году энтузиазм вызвали ракеты на твердом топливе «Минитмен», базировавшиеся в западных штатах. И вот теперь эту пусковую шахту на клочке государственных владений в штате Мэриленд спешно ввели в эксплуатацию. О шахте мало кто знал, разве что специалисты из Пентагона в Вашингтоне и резервного командного центра Вооруженных сил в Форт-Ричи. А между тем, конфигурация ракеты «Титан» позволяла разместить в этой шахте и ракету МХ, и центр запуска, а не разносить их отдельно, как это делали с ракетами «Минитмен».

– Рик, я только что получил Господне знамение, – неожиданно воскликнул Хапгуд. – Он хочет, чтобы мы сменили декорации! Подумай об этом, Рик! Центр управления пуском, превращенный в разлапистую сосну!

Романо невольно улыбнулся.

– О Боже, Донни, что же, черт побери, делать с тобой?

– Молись, чтобы я повернул свой ключ, если должен буду сделать это, – ответил Хапгуд, дотрагиваясь до красного титанового ключа, висевшего на шейной цепочке и спрятанного в нагрудном кармане белого комбинезона.