Последний выстрел Странника - Сергей Соболев Страница 4

– Сережа, тут возникла небольшая проблема, – глядя на меня, сказала Ника. – Сью ездила в поселок за продуктами…

– Так поздно? – спросил я.

– Там есть маркет «Севенэлевен», он работает до одиннадцати.

– И что случилось?

– На обратном пути из поселка машина заглохла… Сью говорит, что она неопытный водитель и что у нее не получается завести джип. Спрашивает, не могли бы мы ей помочь, если это, конечно, возможно и удобно.

Я посмотрел на тайку, которая, в свою очередь, все с той же приветливой улыбкой глядела на меня, вслушиваясь в звуки незнакомого ей языка. Среди туристов, особенно наших соотечественников, принято думать, что тайцы постоянно улыбаются, что улыбка не сходит с их лиц даже во время сна. И что они такие по жизни улыбчивые, потому что их Будда запрещает им печалиться и хмуриться; и вообще они добрые душевные люди. Но я не в первый раз обретаюсь в этих краях, поэтому точно знаю, что тайцы не благодушные идиоты. Эти их улыбки всего лишь традиционный, отточенный веками способ реагирования на окружающую действительность; зачастую по сути это защитный барьер.

– А где твои фаранги, Сью? Питер и Джоан разве не у себя, не в бунгало?

Ника задала этот же вопрос тайке, но на английском. Та что-то прощебетала в ответ на птичьем наречье. Моя девушка, похоже, без труда ее понимает. Во всяком случае, перевод на русский последовал немедленно:

– Они неважно себя чувствуют.

Я подождал продолжения, но его не последовало. Да мне, собственно, ничего и не надо было объяснять: у меня есть собственные глаза и уши, есть какие-никакие мозги, чтобы уметь делать выводы на основании того, что я вижу и слышу. Надо сказать, что наше общение с парой американцев, занимающих расположенный в полусотне шагов от нашего бунгало дом (он вдвое больших размеров, но все равно, в сущности, небольшой), сведено до минимума. Они днем почти не выходят из своего жилища. Если и прогуливаются по дикому пляжу, пройти или проехать на который можно лишь через узкую однорядную дорогу меж двух скалистых выступов, огораживающих бухту со стороны приморского шоссе, то недолго и лишь на рассвете или ближе к закату. Днем же сидят у домика – в тени, под навесом, или в самом бунгало. Внешне оба, и Питер, и его спутница Джоан, похожи на двух одновременно состарившихся хиппи. Возможно, они здесь тусили еще в юности, курили травку, поднимались по склону соседней горы к статуе Будды, медитировали, о чем-то мечтали. А теперь, спустя полвека, когда выросли дети, у которых появились уже свои взрослые дети, приехали сюда, в Таиланд, в местечко, где они когда-то были юны, беззаботны и счастливы. Возможно, приехали, чтобы здесь умереть – как водится, в один день.

Я усмехнулся этим мыслям, пронесшимся в моей голове, – не ожидал от себя такой буйной фантазии.

В сущности, мы с Никой не так уж много знаем о наших соседях.

Когда пересекаемся с ними на каменистом пляжике, на берегу бухты, останавливаемся на минутку, обмениваемся вежливыми и малозначимыми, в сущности, репликами – hi! how are you? weather is nice today, is not it? Или же просто ограничиваемся приветственным взмахом руки, когда видим их сидящими в шезлонгах под тентом возле их домика. Они, эти пожилые янкесы, все время улыбаются, показывая безупречные вставные зубы; улыбки не сходят с их лиц, и этим они походят на местных. Не знаю, кто они по жизни, чем занимались у себя в стране, что их привело сюда, в Таиланд, в это сравнительно уединенное местечко на юго-западной оконечности острова Самуй. Но когда я вижу Питера в бейсболке и солнцезащитных очках, дремлющего часами в шезлонге, закутанного даже днем в плед, при том, что температура здесь не опускается ниже двадцати пяти, когда вижу, как они ходят, поддерживая друг друга, медленно и осторожно – а Питер еще и опирается на палку, – то понимаю, что человек этот вряд ли протянет сколь-нибудь долго.

Все эти мысли промелькнули у меня в голове в те несколько секунд, пока Сью смотрела с приязненной, но и просительной улыбкой на меня, ожидая моей реакции на ее просьбу.

– Спроси, где она оставила машину.

– На пересечении поселковой и приморской дорог, – перебросившись словцом с тайкой, сказала Ника. – Всего метрах в трехстах отсюда.

– На повороте?

– Да. Говорит, в багажнике две сумки с продуктами и напитками. Если не получится завести джип, то неплохо бы забрать сумки из машины и перенести в дом Питера и Джоан, иначе некоторые продукты могут испортиться.

– Ладно, – сказал я. – Пойду посмотрю, что там с машиной.

– Я пойду с тобой. – Ника достала из шкафа накидку, чтобы прикрыть обнаженные плечи. – Вернее, с вами.

Я закрыл окно и опустил жалюзи. Дежурный свет в гостиной – на кухоньке, вернее – выключать не стал, пусть будет. Прихватив сигареты, зажигалку и фонарь, направился вслед за девушками на выход. Запер дверь домика на верхний замок; связку с тремя ключами на колечке сунул в кармашек шорт, зафиксировав «липучку». Щелкнув пакетником, включил светильник над входной дверью. Разобрали каждый свою обувь. Обычно наши с Никой сандалии стоят у порога весь день, мы прекрасно обходимся без обуви и почти без одежды, как первобытные люди. Но передвигаться босиком по гравийной дороге, ведущей от пляжа до приморского шоссе, да еще в сгущающихся сумерках, удовольствие из числа сомнительных.

Только что, казалось, над заливом пламенел закат; заросшие мхами, со свисающими там и сям лианами, невысокие, но живописные, обрывистые скалы по бокам бухты окрасились в золотисто-пурпурный цвет. Но вот прошло еще четверть часа или чуть больше, и на береговую кромку уже наползала, надвигалась мягко, но неотвратимо бархатистая, пахнущая морскими водорослями темнота… Переход между днем и ночью здесь, как мне кажется, короче, чем где бы то ни было еще. Во всяком случае, в тех местах, где мне самому доводилось прежде бывать.

У соседей над входом включен светильник. Когда я посмотрел в ту сторону, мне почудилось, что там кто-то стоит; я видел не самого человека, а тень, которую можно принять за человеческий силуэт. На всякий случай я поприветствовал соседей – если они меня видят – взмахом руки. Жалюзи на окнах опущены, сквозь них сочится голубоватый, пульсирующий временами свет. Похоже, у них в гостиной включен телевизор.

У нас тоже в бунгало есть «плазма», имеется и CD, проигрыватель. Но мы не включаем телевизор. Мы не читаем газет вот уже седьмые сутки. Мы не пользуемся Интернетом, не пользуемся также и сотовой связью. У меня, правда, есть трубка, я купил ее в первый день по приезду на Самуй. Но и этой «нокией», привязанной к местному оператору, я еще ни разу не воспользовался. Именно с этого приобретенного уже в Таиланде телефона я намереваюсь позвонить завтра после полудня в отель, чтобы подтвердить броню на заказанный предварительно и оплаченный одноместный люкс. И затем уже – только затем – вызову по сотовому такси, которое отвезет нас в Натхонг, островную столицу, где я оставлю Нику на время одну в гостиничном номере, пока не вернусь из своей поездки. Если, конечно, надумаю вернуться, если ничего в нашей жизни не поменяется.