Хлеб с порохом - Борис Цеханович Страница 4

Жизнь в полку тоже постепенно налаживалась и как-то успокаивалась, что здорово расслабляло. Чеченцы прекратили активные боевые действия на нашем участке и действовали больше исподтишка. В основном работали снайперы, и каждый день наши потери составляли один-два человека убитыми и человек пять ранеными. Я первые несколько дней очень возмущался тем, что как только выйду на насыпь у арыка, так сразу же начинают посвистывать вокруг меня пули. Пехота от безделья на переднем крае изгалялась. Выставляли банки, бутылки и целыми днями стреляли, и я считал, что это пехота начинает стрелять к нам в тыл. Но оказывается, это были чеченские снайперы. Я зашел как-то в девятую роту, когда они перемещались на триста метров вперед. БМП зацепила вагончик, в котором проживали офицеры роты, и потащила его на новое место. На крыше вагончика в это время молодцевато стоял под солнцем полуголый солдат, уткнув руки в пояс. Внезапно он резко согнулся, схватился руками за живот и, как в замедленной съемке, упал на землю. Когда мы подбежали к нему, то оказалось, что ему в живот попала пуля.

Из-за безделья и в поисках новых острых впечатлений солдаты стали разбредаться по округе, шариться по деревням, и у нас появились первые без вести пропавшие. Как правило, их вылавливали оставшиеся местные жители в деревнях при мародерстве и зверски казнили тут же на месте. Потом изуродованные трупы мародеров мы часто находили в зеленках.

После завтрака, оставив за себя Кирьянова, я двинул в сторону штаба. Через пять минут свернул у «Быка с Бараном» к зданию, где размещался штаб. Как обычно, в глаза бросилась большая дыра в стене здания на месте бывшего кабинета директора племенной станции. Когда с ходу, после короткого боя, заняли племенную станцию, то командир с штабниками пошел выбирать место для штаба. На первом этаже было много обширных помещений: актовый зал, столовая с буфетом, огромная бухгалтерия. На втором и третьем этажах располагались небольшие помещения специалистов и руководства. Зашли в один из кабинетов с небольшой приемной на втором этаже.

– Товарищ полковник, как раз для вас кабинет, – наперебой заговорили сопровождающие.

Действительно, это был типичный кабинет руководителя. Сейфы, столы, стулья, телефоны и другие недешевые атрибуты. Окна выходили на Чечен-Аул и открывали взгляду красивую панораму окрестностей. Дверь справа вела в большую комнату отдыха, которая была тоже нехило укомплектована. Небольшая, уютная приемная. Но Петров походил, похмыкал, разглядывая помещения, и отказался. Приказал поставить свой кунг сзади здания и решил: «Буду здесь жить. Не лежит у меня сердце к этому кабинету».

И правильно сердце командиру подсказало: на следующий день духи первым же снарядом из танка попали в кабинет директора и все там разворотили. И теперь каждый день обстреливали из орудий расположение командного пункта полка и позиции артиллерии. Правда, били не прицельно, а по площадям. Но все равно эти обстрелы доставляли достаточно хлопот. Каким-то образом они вычислили, что совещания у нас проходят в девять часов и в семнадцать, и в это время снарядов падало гораздо больше.

На совещании командир полка довел до присутствующих происшедшие последние случаи и потребовал от командиров ужесточения воинской дисциплины. Когда разнос был закончен, командир уже в более спокойном тоне стал ставить задачи. Оказывается, завтра на место первого батальона будет становиться морская пехота, а первый батальон займет позиции правее третьего батальона и будет продвигаться в сторону Старых Атагов.

– Ну, а напоследок самое плохое. С завтрашнего дня и до 21 февраля в силу вступает перемирие между федеральными войсками и боевиками. Перемирие заключили Москва и Дудаев, и ничего здесь не поделаешь. Я всех призываю усилить бдительность и не расслабляться. Все вы, конечно, прекрасно понимаете, что боевики используют это время по максимуму для восстановления своих сил, укрепления позиций, восстановления связи и взаимодействия между собой. Я сомневаюсь, что они прекратят боевые действия, но на каждое открытие огня с нашей стороны будут реагировать как на грубое нарушение условий перемирия. Поэтому приказываю: огонь открывать только в случае явного нападения боевиков.

Совещание все покидали возмущенные тем, что наши демократы бездумно заключили перемирие, которое впоследствии будет оплачено кровью наших солдат и офицеров.

На вечернее полковое совещание я пошел пораньше и еще не успел подойти к зданию штаба, как духи начали вечерний обстрел командного пункта полка. Несколько снарядов упало в районе артиллерийских позиций и РМО. Один снаряд упал около бани саперной роты, а когда я уже был около кунга начальника артиллерии, меня обогнал совершенно голый человек, в котором я узнал начальника артиллерии группировки полковника Кальнева. Был он весь в грязи и возмущенно матерился. Забежал мимо растерявшегося часового в штаб и скрылся в комнате, где располагался его пункт управления огнем артиллерии. Несмотря на то что полковник Кальнев лишь неделю был с нашим полком, все его уважали и прислушивались к его советам. Когда-то он и Масхадов не только учились в одном артиллерийском училище, но и достаточно долго служили в одном полку и даже дружили семьями. И сейчас довольно часто, правда, только по делам, Кальнев выходил на частоту Масхадова и решал с ним текущие вопросы обмена пленными, убитыми. Зачастую и сам Масхадов выходил на его частоту, чтобы решить вопрос о двухчасовом перемирии, в ходе которого собрать с поля после боя убитых чеченцев. Вот и сейчас, когда я зашел в коридор штаба, из-за двери слышался возмущенный голос Кальнева:

– Ты чего творишь? Ты там своим уродам скажи, что когда я баню принимаю, пусть они не стреляют. А за то, что я сейчас голый и грязный, я вам отомщу…

Я приоткрыл дверь и заглянул к артиллеристам. Кальнев бросил наушники на стол и кинулся к телефону.

– Князев, давай врежь по центру Шали своим дивизионом, там сейчас Масхадов, а то он достал меня своими обстрелами. – Полковник послушал, что сказал ему командир дивизиона. – Да, да, семьдесят два снаряда по центру Шали. Взрыватель – осколочный и фугасный. Все, давай. Если кто спросит, говори: приказал Кальнев.

– Заходи, Копытов, – увидев меня, пригласил полковник и начал рассказывать: – Вышел я из баньки покурить, хорошо так попарился, а тут снаряд прилетает и взрывается прямо в луже с грязью, с навозом, и все это на меня. До того обидно, черт побери, – сказал и сам же весело рассмеялся. Удовлетворенно кивнул, услышав слитный залп дивизиона, надел свежие трусы и ушел в баню.

* * *

Утро было пасмурное и хмурое, под стать моему настроению. Возвращаясь с совещания, около автобусной остановки увидел пару незнакомых БТР и человек тридцать бродивших вокруг нее морских пехотинцев. Подошел к ним и спросил, кто старший. Ко мне вышел заместитель командира взвода и доложил, что командир убыл с их старшим на будущие позиции и скоро вернется. Я в свою очередь представился и сказал, что мне нужен их командир взвода для того, чтобы установить взаимодействие.

В этот момент и подошел командир взвода морских пехотинцев – старший лейтенант Виктор Явлинский. Он рассказал мне, что оборону будет занимать в двухстах метрах левее меня и командный пункт у него будет находиться в здании поливочной станции в трехстах метрах отсюда. После обеда я к нему подойду, и тогда мы решим все вопросы взаимодействия.