Штрафники на Зееловских высотах - Роман Кожухаров Страница 4

В зареве огненных вспышек, с обратной стороны дровни Аникину высветились две спины в солдатских шинелях, с кепками на головах. Немцы! Они затаились, прижавшись к поленьям, выжидая удобного момента. Одного, того, что держал на плече ручной гранатомет, Аникин, прыгнув вперед, на бегу свалил автоматной очередью. Но перевести тяжелый ствол на вытянутой руке на второго он не успел. Немец вскочил и, громко, визгливо крикнув – то ли от ярости, то ли от испуга, – бросился на Андрея.

Его левая рука, сжимавшая винтовку, удачно отвела в сторону кисть Аникина, сжимавшую ППШ. Другой рукой немец вцепился Аникину в горло. Будто железные клещи впились Андрею в кадык. Вмиг острая боль насквозь пронзила ему шею и застряла поперек горла, перекрыв дыхание. Левой, свободной рукой, на лету сжавшейся в кулак, Андрей по инерции ударил немца прямо в рычащее лицо.

Горячее, жидкое брызнуло Аникину на костяшки пальцев. Он ударил еще раз, намного слабее. Немец мотнул головой, разбрызгивая в стороны хлынувшую из носа кровь. Но рука его, клещами вцепившись в шею Аникина, ни на миг не ослабляла хватку. Андрей захрипел. Рваные клочья черноты вперемешку с языками огня заволокли глаза. Темнота стремительно нарастала, становясь все гуще.

Вдруг чудовищный грохот обрушился совсем рядом. Земля сотряслась, и неумолимая сила смела стройные ряды дровни, обрушив их на сцепившихся в смертельной схватке врагов. Андрей почувствовал, как поленья, будто горный камнепад, ухнулись сверху тяжеленной массой. Основной удар пришелся на спину немца. Рука его тут же разжала хватку, и Аникин с голодной силой втянул в себя занозистый дух хвойного леса. Немец мычал и пытался ворочаться, оглушенный и придавленный к Аникину деревянной массой.

Рывком Андрей подтянул к своему боку правую руку с ППШ, затем, каким-то нечеловеческим усилием вывернув ствол, упер его в бок фашиста. Он инстинктивно почувствовал, как кожух ствола, найдя лазейку между деревянных поленьев, уперся косым срезом во что-то мягкое. Бок фашиста. Тут же палец Аникина нажал на спусковой крючок.

«Папаша» судорожно вздрогнул. Будто послал в придавленное поленьями тело фашиста мощнейший электрический заряд. Судорога скрючила немца и, пройдя насквозь по его мышцам, жуткой гримасой выдавилась на его перекосившемся в агонии лице.

– Товарищ командир, товарищ командир!.. – где-то над самой головой послышались призывные крики Липатова. Вскоре поленья над головой исчезли, открыв доступ пронзительно свежему воздуху. Тут же сзади надвинулось счастливо-радостное лицо Липатова.

– Живой? Живой! Щас, щас, я мигом… – Липатов с утроенной силой принялся разгребать дрова. Аникин помогал ему высвободившейся левой рукой. Тут же ухватив Андрея за плечи телогрейки, Липатов потянул его из-под завала.

– Немец, гад, мешает… – чертыхнулся Аникин, пытаясь левой рукой оттолкнуться от лежавшего на нем мертвеца. Одновременно правым локтем и каблуками сапог он изо всех сил упирался в землю, пытаясь выкарабкаться. Коленями и носками сапог он цеплялся за податливое тело застреленного фашиста, заталкивая его в глубь поленьев и за счет этого продвигаясь назад. Ткань телогрейки затрещала от усилий замкомвзвода.

– Тише… тише ты… обмундирование мне порвешь… – осаживал его Аникин. Наконец совместными усилиями он извлекся наружу.

– Погоди… – Аникин, дыша в голос, бессильно замер, повалившись навзничь. – В себя прийти… надо…

– Вы ранены… – Липатов, припав на колено, склонился над ним.

– Не ранен… – отмахнулся, приходя в себя, Андрей. – Но кадык он мне чуть не вырвал… Здоровый, гад…

– У вас живот весь в крови… – с беспокойством произнес Липатов, оглядывая залитый бурым низ телогрейки.

– Это не моя… – медленно поднимаясь, ответил Андрей. – Это вот его…

Он мотнул головой в сторону развороченной поленницы, из которой торчала грязная мертвая рука.

– Похоже, телогреечку все же придется менять… Ладно что ты мне, Липатов, рукава чуть не оторвал, а теперь… попробуй отстирай…

– Так я ж… – виновато развел руками Липатов. – Я ж… Только гляжу, вы сцепились с фрицем, я к вам, а тут как громыхнет…

Посредине того места, где только что находились аккуратные штабеля дров, зияла дымящаяся воронка.

– Похоже на зажигательный… – предположил Андрей. – Это не та ли поддержка силами батареи артполка, которую нам обещали?

Словно ответ на озвученный им вслух вопрос, метрах в двадцати левее вырос второй взрыв.

– Вот черт… – зло выругался Андрей, плюхнувшись вместе с Липатовым на землю. – Явились не запылились.

По всему выходило, что догадка Андрея оказалась верной. Батарея с опозданием почти в час принялась «поддерживать» атаку штрафников, да только работали орудия по заранее намеченным ориентирам строений фольварка, среди которых уже находились бойцы штрафной роты.

Плотность артиллерийского огня усилилась, заставив Аникина и Липатова ничком прижаться к земле, холодной и влажной. Один из снарядов угодил в каменное здание, подняв кверху груды каменных осколков, бревенчатые перекрытия, клубы дыма и пыли.

– Убираться надо… – крикнул Аникин и, толкнув Липатова, ползком стал забирать вправо.

Второй снаряд саданул в самый угол здания, снеся целиком все ребро и обрушив потерявшую опору крышу. «Тридцатьчетверка» и следовавшие за ней бойцы Мамедова уже исчезли где-то за зданием. Там, вдалеке, тусклыми вспышками озарялась темнота, которая от пламени горящих досок и бревен по контрасту делалась еще непрогляднее.

В темени они наскочили на группу бойцов, залегших у кустов живой изгороди. В суматохе Аникин, бежавший позади, чуть не открыл по ним огонь. Один из них вовремя заорал благим матом по-русски «так твою… перетак…». Липатов, не разглядев, саданул его сапожищем в бок.

– О, видно, что свои… – благосклонно заключил он, пытаясь разглядеть их лица. – Чьи вы?..

– Третий взвод… – продолжая чертыхаться по инерции, ответил один за всех. – Штрафная рота. Да это ты, што ль? Липатыч?!.. А нас тут четверо…

– Коньков с вами? – спросил Липатов.

– Убило Конька… Снарядом накрыло… – буркнул боец. – И командира нашего убило. Его – еще раньше. Миной… Ногу оторвало по самые… и все там… ну, что до пояса прилагалось… С минуту мучился. Кричал сильно… чтоб его пристрелили… а потом уже все подряд… доходил, видать… Яшка, заместо ординарца его, полез вызволять, и сам на мине подлетел. Только вжик кверху тормашками. В клочья!.. А фашист на крики отозвался, по голосу пустил очередь… будто сжалился, гад.

– А вы чего тут пузо студите? – сурово спросил, надвинувшись из темноты, Аникин.

Бойцы стушевались от неожиданности. Они, видимо, не разглядели, что Липатов не один.

– Так мы это… товарищ командир… – виновато затянул говорун. – Командира-то убило… Тут этот гад фашистский садит без продыху… Да еще пушки давай лупить. Куда ж нам вперед под свои снаряды лезть?.. Да тут вообще дым коромыслом… Не поймешь, где свои, где чужие… Мечутся взад-вперед…