Туманный вирус - Сергей Донской Страница 4

Та же история появилась в самом хранилище № 5, где были обнаружены трупы двух солдат и одного сержанта. Их расстреляли в упор, о чем свидетельствовали обугленные пулевые отверстия на одежде. И до того, как прозвучала автоматная очередь, никто из троих не заподозрил неладного, потому что в руках убитых были ложки, банки тушенки и ломти хлеба.

— Старослужащие, — пролепетал капитан, словно это объясняло тот факт, что парней убили в тот момент, когда они перекусывали на вверенном им объекте.

— Много тут хранилось? — спросил Воротников, обводя взглядом пустые стеллажи, установленные вдоль стены небольшого помещения.

— Десять контейнеров, — ответил капитан

— Большие?

— Размером примерно с флягу.

Последнее слово вызвало у Воротникова определенные ассоциации.

— А ты где был, капитан? Пьянствовал, небось?

— Боже упаси! — ужаснулся капитан.

— Бог у тебя один, — наставительно изрек Воротников. — Главнокомандующий Вооруженными силами России. И херувимы иже с ним, то бишь непосредственное командование.

В свите зашептались, запоминая высказывание, чтобы впоследствии повторять его перед подчиненными. Сдерживая довольную улыбку, Воротников хотел было произнести еще одну крылатую фразу, когда тревожная мысль вспыхнула в его мозгу: «А что, если эти проклятые контейнеры с микробами перевернули или разбили? Что, если он сам и собравшиеся вокруг него офицеры уже получили смертельную дозу, и в их организмах идет необратимый процесс, который завершится летальным исходом?»

— Из чего сделаны эти фляги… контейнеры? — осведомился он.

— Сверхпрочный сплав, — сказал полковник, фамилия которого вылетела из головы Воротникова. — Внутри ампулы из специального стекла.

— А не могли ли злоумышленники распылить ботулин…

— Ботулинический токсин, — поправил командующий округом и запоздало прикусил язык.

— …распылить ботулин здесь? — закончил мысль Воротников, награждая подсказчика испепеляющим взглядом.

Сопровождающие удрученно переглянулись и стали незаметно принюхиваться.

— На всякий случай все помещения были обработаны специальным химсоставом и тщательно проветрены, — доложил капитан в плащике.

Хвалить его Воротников не стал. На объекте погибло семеро военнослужащих, а один бесследно исчез. Капитану светил трибунал, и выгораживать его Воротников не собирался. Трупы ему смотреть тоже расхотелось. На то имелись следователи военной прокуратуры и прочие специалисты. Его интересовало одно: кто расстрелял охранников хранилища и куда делись смертоносные контейнеры.

Устроив оперативное совещание на открытом воздухе под спешно натянутым тентом, Воротников пришел к неутешительным выводам. Скорее всего, преступление совершил Курбатов, командир роты, несшей караульную службу. Во всяком случае, старший лейтенант Курбатов не был обнаружен ни живым, ни мертвым. Между тем посторонний не сумел бы проникнуть в тщательно охраняемый бункер, открыть замки, снабженные секретными кодами, перестрелять часовых и беспрепятственно скрыться. Действовал свой. Хотя какой свой, к чертям собачьим! Это был враг! Коварный, расчетливый, безжалостный.

Старлей Курбатов? Почти наверняка он.

— Искать этого сукиного сына, — распорядился Воротников, завершая совещание. — Объявить перехват, подключить всех, кого можно, включая МВД. Прошерстить все связи до самых дальних родственников и случайных знакомых. Расследование провести в кратчайшие сроки, о выполнении докладывать мне ежедневно.

С этими словами, уставившись в пустоту воспаленными от недосыпания глазами, Воротников зашагал к вертолету. Почему-то он был уверен, что лейтенант Курбатов даст о себе знать раньше, чем его поиски увенчаются результатом. И, как обычно, глава Антитеррористического Центра оказался прав.

Президент Манарбек Султанбаев пробудился с первыми трелями соловьев, ощущая неприятный свинцовый привкус во рту. Ему приснилось, будто бы он ел дохлую рыбу, и он знал, что это не к добру.

Лидеру казахского народа, купающемуся в неописуемой роскоши и наслаждающемуся всеми радостями жизни, тоже бывало несладко. Человек, чьим именем были названы улицы в каждом городе Казахстана, не всегда просыпался с улыбкой и уверенностью в завтрашнем дне. Он был немолод, его здоровье ухудшалось с каждым прожитым днем, и он боялся смерти.

Взмахом отослав слугу, заглянувшего в спальню, Султанбаев поднялся самостоятельно, сунул ноги в мягкие туфли с загнутыми носами и вышел в двадцатиметровый коридор, отделанный мрамором, палисандром и слоновой костью. Его дворец являлся настоящим украшением Астаны, привлекая к себе восхищенные взгляды всех, кто оказывался поблизости от «Белой ставки», как была наречена главная резиденция страны площадью сорок без малого километров. Один только монумент Байтерек, символизирующий гнездо сказочной птицы Счастья Завтрашнего Дня, чего стоил! А стеклянный шар, венчающий сооружение и заключающий в себе музей поучительной истории Казахстана? А фасад, украшенный чистым золотом? Во все это великолепие Султанбаев вложил около двух миллиардов долларов и ни разу не пожалел об этом. Если он и жалел о чем-то, то о том, что годы безвозвратно уходят, так что рано или поздно великий казахский народ осиротеет, останется без своего президента, который всем как отец родной.

Не сразу он завоевал всеобщую любовь. Много нужных и важных дел пришлось сделать, прежде чем люди к нему потянулись. А ведь в юношестве Султанбаев считался нелюдимым, никуда не годным парнем. Рубаха у него была одна — прополощет в реке раз в месяц и наденет, пусть сохнет. Его изредка жалели, но чаще называли бестолковым лентяем. Друзей у него не было, замуж за него никто не хотел. Целыми днями просиживал он в полном одиночестве на холме за аулом, размышляя о жизни. И мудрые озарения приходили к нему, когда он смотрел на родную степь, медленно погружающуюся в сиреневые сумерки.

— Что он торчит на горе, полынь караулит, что ли? — смеялись люди.

Султанбаев не обращал на них внимания, сидел себе, обхватив колени руками, и смотрел вдаль задумчивым, невидящим взглядом, вслушивался в недоступные посторонним ушам звуки. И мир, огромный, необъятный мир раскрывался перед ним, как книга.

И ведь прочел Султанбаев эту книгу! Не зря просиживал на холме, пока другие в колхозе горбатились. Постепенно сам достаток приобрел и всю страну из нищеты поднял, пристроил к делу всех родственников и одноаульцев, женился, обеспечил любимых дочерей и внуков баснословными состояниями. Двум первым женам тоже кое-что перепало, чтобы не болтали лишнего. Но любил по-настоящему Султанбаев последнюю, третью, усладу своих глаз и души, луноподобную Айзаду.

Вспомнив о ней, своей ненаглядной певунье, он улыбнулся и зашаркал туфлями энергичнее. Миновав благоухающий зимний сад, проник в спальню супруги, сооруженную в виде юрты. Зная, как любит он предаваться любви на рассвете, Айзада уже не спала и была готова к приходу своего господина. В шароварах и тунике из воздушной лиловой ткани она казалась еще более соблазнительной, чем без одежды. Ее иссиня-черные распущенные волосы падали назад до самой талии. На пальцах сверкали драгоценные камни, а уши были украшены великолепными рубиновыми серьгами. Видно было, что она с особой тщательностью накрасила глаза, и от этого они казались огромными и загадочными.