Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ - Владимир Першанин Страница 4

Все это Журавлев частично знал. Опасаясь за свои семьи и не желая «дразнить» оккупационные власти, значительная часть партизанских отрядов попросту затаилась. Их деятельность ограничивается расклейкой листовок и мелкими диверсиями.

– Конечно, этого мало, – сказал Судоплатов. – Положение, в котором мы оказались, предельно точно отражено в приказе товарища Сталина № 0227 «Ни шагу назад». Приказ касается и войны в тылу врага. Отряды, созданные на базе бригады особого назначения НКВД СССР, активно действуют с октября прошлого года. Мы продолжаем формировать новые отряды, одним из которых будет ваше подразделение. Вы будете действовать в лесах южнее Брянска, примерно в двухстах тридцати километрах от линии фронта. Можно назвать эти места ближним тылом – они насыщены войсками, аэродромами, здесь находятся резервные немецкие части. Давайте глянем на карту.

Судоплатов очертил карандашом треугольник, где скрещивались участки железных дорог, идущих на Орел, Сумы и к линии фронта.

– В этом треугольнике наблюдается интенсивное передвижение немецких войск. Отрезки железных дорог длиной от ста сорока до ста восьмидесяти километров. Участок вроде обширный, но блокирован со всех сторон железной дорогой. А это не только насыпи и рельсы, но и целая система гарнизонов, укреплений, мобильных патрулей. С юга на север ваш будущий участок пересекает река Десна. Ближайшая задача после переброски в немецкий тыл – укрепиться на базе партизанского отряда «Сталинцы», вести разведку и развернуть активные диверсии на железной дороге и автомобильных трассах.

– Какой численностью будет отряд?

– Около тридцати человек. Именно столько могут перебросить два самолета «Ли-2», включая груз. Кстати, определите название вашего от-ряда.

– Пусть будет «Застава». Я командовал пограничной заставой, многие из моих товарищей погибли в первые недели войны, но костяк сохранился.

– Согласен, – кивнул Судоплатов. – Название неброское, без лишней громогласности. Подумайте насчет заместителя.

– Старший лейтенант Кондратьев. Опытный сапер, прорывались вместе из окружения. Энергичный, толковый командир.

– Пусть будет так. Со своей стороны я направляю в ваш отряд лейтенанта НКВД Авдеева Виктора. Вы его знаете.

– Знаю. Он работал в особом отделе нашего пограничного отряда. Тоже пробивался из окружения. Авдеев будет еще одним заместителем?

– Скорее помощником. Его главная цель – вести оперативную работу. У него свои задачи, но дело у вас одно. Развернуть активные боевые действия на порученном участке. Формирование каждого такого отряда находится на особом контроле руководства НКВД. Постараемся обеспечить вас всем необходимым, в том числе рациями, взрывчаткой, экипировкой.

В течение недели капитан Журавлев с помощью Федора Кондратьева и Виктора Авдеева укомплектовал отряд. Ему помогали пограничники, с кем он служил еще в Прикарпатье: старшина Будько, сержанты Мальцев, Грицевич, Орехов, Фролов.

С экипировкой вопросы решались быстро. Могущественное ведомство Лаврентия Берии располагало качественной материальной базой. Журавлеву выделили мины, взрывчатку, два ручных пулемета, необходимое количество автоматов, запас патронов и продуктов.

В то тяжелое время бойцы Красной Армии были обуты в ботинки с обмотками, потрепанное обмундирование, поношенные шинели. Старшина Будько получил тридцать утепленных комбинезонов, сапоги, новую красноармейскую форму, бушлаты, плащ-палатки и все необходимые мелочи, включая полотенца, нитки с иголками, запасное фланелевое белье.

Трудности возникли с набором специалистов. Если с саперами-взрывниками вопрос решился быстро, то с трудом отыскали врача.

Журавлев помнил, какой сложной проблемой было спасение раненых в период выхода из окружения летом сорок первого года. Прислали, наконец, выпускницу Саратовского мединститута, почти не имевшую опыта.

Темноволосая девушка, сидевшая перед ним, достала диплом, удостоверение о сдаче норм ГТО, комсомольский билет. Будущего отрядного врача звали Малеева Наталья. Она была в аккуратно подогнанной форме, на петлицах медные кубики младшего лейтенанта.

– Имя у вас красивое. Как в поэме Пушкина, – отпустил неуклюжий комплимент капитан Журавлев.

– У Пушкина в поэме «Евгений Онегин» девушек звали Татьяна и Ольга. А жену поэта – Наталья.

Ивану Макаровичу Журавлеву, прослужившему тринадцать лет на границе и воевавшему с 22 июня сорок первого года, не слишком понравилось замечание. Служба не оставляла ему времени на книги, хотя читать он любил.

– Какие хирургические операции вы делали, товарищ младший лейтенант?

– Я больше ассистировала.

– Ну хоть рану зашить сумеете?

– Смотря какая рана. Наверное, сумею.

– А раненых, значит, не оперировали? – допытывался капитан.

– Нет. Планировали двухмесячную практику в военном госпитале, но ее в последний момент отменили. Сказали, что есть более важное дело.

– С парашютом прыгали?

– Два раза.

Журавлев вспомнил хирурга пограничного окружного госпиталя Наталью Викторовну Руденко, энергичную, хорошо знающую свое дело. Этой девушке до нее далеко, а в отряде предусмотрен единственный врач. Ему и оперировать, и больных лечить, а понадобится – и зубы дергать.

– Ладно, можете быть свободны, товарищ ассистент.

– Вы что, меня выгоняете?

– Я такого права не имею. Но в тылу врага вам придется столкнуться с пулевыми и осколочными ранениями, пробитыми легкими, ампутацией конечностей. Сумете справиться? Это не пистолет-игрушку в красивой кобуре носить.

У Натальи Малеевой был пистолет Коровина калибра 6,35 миллиметра, для боевых действий малопригодный из-за слабого патрона.

– Какой выдали, такой и ношу.

В общем, первый разговор закончился ничем. Зато начальник курсов, к которому пришел просить другого врача Журавлев, решительно вступился за молодую женщину:

– Более опытного специалиста я тебе не найду. А Наталья – молодец. Учится и одновременно в нашей санчасти работает. Парня с открытым переломом ноги удачно оперировала, главврач ее хвалит.

С хирургом вопрос решили. Но вскоре прислали двух радисток. Узнав, что в ближайшие дни предстоит выброска в немецкий тыл, одна из них откровенно испугалась. По совету особиста Авдеева капитан Журавлев попросил из резерва другую кандидатуру.

– Из говна пулю не слепишь, – сплюнул Авдеев. – Не дай бог в плен угодит, все выболтает.

Особист имел моральное право судить людей. Летом сорок первого, во время боев в окружении, он не раз прикрывал отход бойцов, направлялся на самые сложные участки. Однажды в одиночку поджег гранатами немецкий бронетранспортер и перебил экипаж.

А насчет радисток Журавлев, Кондратьев и Авдеев имели короткую жесткую беседу с подполковником, одним из заместителей Судоплатова.