Наследство из преисподней - Виталий Гладкий Страница 41

Ей повезло. Она с неохотой кивнула неопрятно причесанной головой с крашеными волосами и встала.

Похоже, только эта коридорная не знала о моих особых отношениях с главным администратором "Юбилейной". Иначе она бежала бы впереди паровоза. При всем том, у Галюни характер крутой.

Ну да ладно, фиг с ней, с этой любительницей кровяной колбасы…

– Девушка, к вам пришли, откройте! – взялась выстукивать и старая грымза.

– Зря стараетесь, – сказал я нетерпеливо. – Доставайте ключ.

– Это незаконно… – недовольно буркнула коридорная, но подчинилась – наверное, вспомнила о "болезни" Илоны.

Дальнейшее произошло настолько неожиданно, что я – каюсь! – едва не дал деру. (Вот только куда – это вопрос). Как только дверь отворилась, из номера, как черт из табакерки, выскочил человек в маске и с пистолетом в руках. Коридорную он сбил с ног, а я шарахнулся в сторону с похвальной быстротой.

Не обращая на нас ни малейшего внимания, человек в маске бросился к лестнице и исчез с нашего поля зрения.

– Шо цэ було!? – трагическим шепотом спросила коридорная, поднимаясь на ноги.

С испугу она перешла на украинский язык.

– Узнаем… – бросил я и ворвался в номер.

Илона лежала на кровати со связанными руками и кляпом во рту. Я освободил ее от пут и брызнул в лицо водой.

Она открыла глаза и, увидев меня, радостно прошептала:

– Сти-ив…

– Что стряслось!? – спросил я, помогая ей сесть.

– Нужно звать милицию! – наконец прорезался нормальный голос у коридорной. – Это вор!

– Нет! – воскликнула Илона. – Не надо никого звать. Я не хочу, чтобы меня допрашивали в милиции.

Иначе я не уеду из этого города до зимы.

– Вам понятно? – спросил я у коридорной. – Барышня не хочет, чтобы эта история получила огласку. – С этими словами я дал ей двадцать долларов. – И чтобы ни гу-гу! – Для большей убедительности я приложил палец к своим губам. – Ничего не было, вам это приснилось. Все ясно?

– Не очень, – буркнула коридорная, с жадным вниманием разглядывая двадцатку, на которой был изображен один из американских президентов. – У нас с этим строго… Могут и с работы вытурить. Надо доложить директору.

Однако! У престарелой дамы аппетит – будь здоров. Для нее и двадцать баксов уже не деньги. Я с решительным видом сунул ей в руки еще десятку и спросил:

– Достаточно, чтобы избавить вас от ненужных воспоминаний?

– Ну-у…

Женщина дрожала от радостного возбуждения, но все еще пыталась изображать недовольство.

– Ладно, коли так, тогда докладывайте, – сказал я с деланным безразличием. – Порядок прежде всего.

Верните деньги… – Я протянул руку.

Крепко зажав доллары в кулаке, коридорная шарахнулась от меня, как от прокаженного.

– Я согласна! – воскликнула она. – Можете не сомневаться, все буде в ажуре.

– Надеюсь. Смотрите – чтобы ни пара с уст. А теперь оставьте нас.

Женщина поторопилась выскочить из номера. Ишь ты, где и прыть взялась…

– Так что тут стряслось? – спросил я, поворачиваясь к Илоне. – Ты в норме?

– Почти… Я хочу выпить. Достань из холодильника бутылку. Нет, не шампанское, – коньяк.

Да, выпить и мне не мешало бы… Я разлил коньяк по стопкам и с удовольствием опорожнил свою. Илона без колебаний последовала моему примеру.

– Еще? – спросил я.

– Еще…

Мы снова отдали должное янтарному напитку. Бледное лицо Илоны постепенно приобретало свою обычную окраску. Я облегченно вздохнул – слава Богу, она жива, здорова и даже не изувечена. По всем признакам в номере явно был не насильник, а потому мой вздох имел под собой весьма серьезную основу.

– Что ему от тебя надо было? – спросил я, когда наши рюмки показали дно. – И вообще – расскажи, как все случилось.

– Я мало что помню. В дверь постучали, мужской голос сообщил, что он гостиничный электрик – мол, нужно заменить неисправную розетку; ну я и открыла. А он меня прямо с порога… Так быстро ударил, что я не успела и глазом моргнуть.

Она потрогала шею и болезненно поморщилась.

– Ну-ка, что там у тебя. Дай посмотрю.

Она безропотно подчинилась, и я увидел небольшой синяк с левой стороны шеи, почти за ухом. Понятно.

Бил профессионал, ребром ладони. Такой удар может вырубить человека надолго, если не навсегда. Все зависит от его силы и точки приложения.

– Он что, ударил сразу? – спросил я с сомнением.

– Ага. Я потеряла сознание… мне так кажется. Я была как в тумане.

– Ну, а что было потом?

– Потом? Я почти ничего не помню.

Она подняла на меня взгляд и, наверное, что-то прочитала в моих глазах.

– Нет, нет, он ничего такого мне не сделал! – по-своему истолковала мой немой вопрос Илона. – Честно.

– Откуда ты знаешь? Ведь ты была без памяти.

– Ты не женщина, тебе этого не понять, – отрезала Илона. – Откуда знаешь, откуда знаешь…

– Все, все, вопрос с повестки дня снимается. В холодильнике есть лед?

– Кажется, есть.

Я быстро соорудил ей холодный компресс на шею. Она была трогательно податлива и терпелива.

Неужели мне удалось проникнуть через ее холостяцкую кожуру? "А если это любовь?" – вспомнил я название какого-то очень старого фильма.

Чур меня! Не нужно путать любовную интрижку с настоящим чувством. И уж тем более я не мог представить рядом с собой Илону.

Я не сомневался, что если она узнает об измене мужа, то хладнокровно зарежет его, как цыпленка. При этом мне вспомнился инцидент в ресторане, когда она без малейшего колебания огрела буяна по голове бутылкой. Могла ведь и убить.

Интересно, чего это она такая тихая сейчас? Ну прямо лапушка. Может, и правду говорят, что женщине время от времени нужна трепка? Тогда она ненадолго превращается в кроткое и слабое создание, – как это и задумал Творец – которое хочется лелеять и любить.

Пока я все это думал, мои глаза осмотрели номер. Похоже, его обыскивали. Притом, особо не церемонясь.

Везде валялись разбросанные вещи, чемодан был открыт, явив миру целую коллекцию нижнего женского белья, а тумбочка лежала на боку.

– Посмотри, не пропало ли у тебя что-нибудь, – предложил я Илоне.

– У меня нет ничего особо ценного. Подай, пожалуйста, мою сумочку. В ней деньги и паспорт.

Документы оказались на месте, чего нельзя было сказать о деньгах. Они испарились. Илона с потерянным видом вертела сумочку в руках, а я делал вид, что ищу содержимое ее кошелька – заглядывал во все укромные уголки и даже под кровать.