Пушки острова Наварон - Алистер Маклин Страница 41

— Ну, конечно же! — вырвалось у него. — Мэллори… Кейт Мэллори! Разумеется, я его знаю. В моём Abteilung [3]вы не найдёте ни одного егеря, который бы не слышал о Кейте Мэллори. — Покачав головой, он добавил:

— Я же должен был его узнать. Должен был узнать его тотчас же. — Опустив голову, носком ботинка офицер ковырял в снегу. Потом вскинул глаза. — До войны, даже во время войны я счёл бы для себя честью познакомиться с вами. Но не теперь и не здесь. Лучше бы послали сюда кого-нибудь другого, а не вас. Помолчав, офицер хотел что-то добавить, но передумал и повернулся к рослому греку. — Прими мои извинения, толстяк. Ты действительно не врёшь. Продолжай.

— Ну, конечно! — расплылось в довольной улыбке круглое лицо Андреа. — Как я уже сказал, мы поднялись по утёсу. Правда, при этом получил тяжёлое увечье парень, который остался в пещере. Убрали часового. Это Мэллори его убил, — без стеснения солгал Андреа. — Но в честном бою. Мы шли почти всю ночь, чтобы преодолеть перевал, и перед рассветом наткнулись на эту пещеру. Мы валились с ног, голодные, холодные. Так в ней и сидели.

— И ничего за всё это время не произошло?

— Ну, как же, — обрадовался Андреа, видя себя в центре всеобщего внимания. — К нам приходили два человека. Кто такие, не знаю. Лица свои они всё время прятали. Откуда пришли, тоже не знаю.

— Хорошо, что ты это сказал, — мрачно произнёс Турциг.

— Я понял, что тут побывал кто-то посторонний. Я узнал камелёк. Его украли у гауптмана Шкоды.

— Неужели? — вежливо удивился Андреа. — А я и не знал. Так вот. Они немного поговорили, а потом…

— Тебе не удалось подслушать, о чём они говорят? — прервал его обер-лейтенант. Вопрос был задан столь естественным тоном, что Мэллори затаил дыхание. Западня была расставлена мастерски. Андреа непременно попадётся в неё. Но грек на наживку не клюнул.

— Подслушать? А зачем мне было подслушивать? — обиженно скривил губы грек, воздев очи горе. — Господин обер-лейтенант, сколько раз вам надо повторять, что я у них за переводчика. Без меня они бы и не поняли друг друга. Конечно, я знаю, о чём был разговор. Эти типы собираются взорвать большие пушки, установленные в бухте.

— А я-то думал: они на курорт приехали! — с издёвкой проговорил Турциг.

— Да, но вы не знаете, что у них есть план крепости. Не знаете, что высадка на остров Керос произойдёт в воскресенье утром. Не знаете, что они постоянно поддерживают связь с Каиром по радио. Вы не знаете, что британские эсминцы войдут в Майдосский пролив в ночь с пятницы на субботу, как только будут уничтожены орудия. Вы не знаете…

— Достаточно! — хлопнул в ладоши обер-лейтенант. — Британские эсминцы, да? Превосходно! Превосходно! Вот это-то нам и надо было выяснить. Но достаточно. Остальное расскажешь гауптману Шкоде и коменданту крепости. Надо идти. Только у меня ещё один вопрос. Где взрывчатка?

Андреа с расстроенным видом развёл руками. Плечи его уныло опустились.

— Увы, господин обер-лейтенант, этого я не знаю. Они её вытащили и куда-то унесли. Сказали, что в пещере слишком жарко. — Ткнув пальцем куда-то в западном направлении, противоположном той стороне, где находилась хижина Лери, он произнёс: — Кажется, куда-то туда. Но точно сказать не могу. Они мне не сообщили. — Укоризненно посмотрев на Мэллори, грек заметил: — Эти британцы одним миром мазаны. Никому-то они не доверяют.

— И я их вполне понимаю! — брезгливо посмотрел на толстого грека обер-лейтенант. — Сейчас мне особенно хочется увидеть тебя под перекладиной на самой высокой виселице в крепости. Но Herr Kommandant человек добрый, доносчиков он жалует. Может даровать тебе жизнь, чтобы ты и впредь предавал своих товарищей

— Спасибо, спасибо! Я знал, вы человек справедливый. Обещаю вам, господин обер-лейтенант…

— Заткнись! — оборвал его презрительно Турциг. Затем перешёл на немецкий. — Фельдфебель, прикажите их связать. Толстяка тоже! Потом его развяжем, пусть несёт раненого к нам в штаб. Оставьте караульного. Остальные пойдут со мной, нужно взрывчатку найти.

— А может, заставим их язык развязать, господин обер-лейтенант? — посоветовал фельдфебель.

— Тот, кто готов сообщить, где взрывчатка, не знает этого. Всё, что знает, он уже выложил. Что касается остального, я был не прав в отношении их, фельдфебель. — Повернувшись к Мэллори, офицер слегка поклонился и по-английски произнёс:

— Я ошибся в отношении вас. Herr Мэллори. Все мы очень устали. Готов извиниться за то, что ударил вас. — Повернувшись на каблуках, офицер стал ловко подниматься по склону. Через две минуты с пленными остался лишь один караульный.

В который раз Мэллори поменял позу, пытаясь порвать верёвку, связывавшую ему руки, и в который раз убедился в тщетности своих усилий. Как новозеландец ни извивался и ни крутился, он добился лишь одного: вся одежда промокла насквозь, сам он продрог до костей и дрожал от холода. Солдат, вязавший узлы, знал своё дело. С тех пор, как Турциг и его подчинённые отправились на поиски, прошло больше часа. Неужели всю ночь будут болтаться?

Перестав дёргаться, Мэллори откинулся на снежную перину, покрывавшую склон, и задумчиво посмотрел на сидевшего, понурясь, чуть повыше его, рослого грека. Часовой жестом велел лечь всем на снег. Андреа попытался порвать верёвку. Мэллори видел, как ходят ходуном плечи товарища, как врезаются в плоть узлы. Но теперь Андреа сидел спокойно, заискивающе улыбаясь часовому с видом человека, которого незаслуженно обидели.

Андреа не стал искушать судьбу. У Турцига глаз намётанный, он сразу заметит распухшие, кровоточащие кисти рук — картина, несовместимая с образом предателя, который пытался внушить офицеру грек.

Мастерский спектакль. Тем более что создавался он экспромтом, по наитию, размышлял капитан. Андреа сообщил немцу столько достоверных сведений или таких, которые можно проверить, что невозможно не поверить и всему остальному.

Однако Андреа не сказал Турцигу ничего существенного, ничего такого, о чём немцы не могли бы узнать и сами. Не считая, правда, планов эвакуации гарнизона острова Керос на кораблях британского флота. Мысленно усмехнувшись, Мэллори вспомнил, как он расстроился, когда Андреа начал рассказывать немцу о предстоящем походе кораблей. Но Андреа не настолько прост. Ведь немцы и сами могли догадаться о намеченной операции. Нападение диверсионной группы на орудийные установки в тот же день, когда немцы осуществят налёт на Керос, не может быть простым совпадением. Ко всему, возможность убежать из плена зависит от того, в какой мере Андреа удастся убедить немцев, что он тот, за кого себя выдаёт, и от сравнительной свободы, которую при этом получит. Совершенно определённо, именно сообщение о планах эвакуации гарнизона острова Керос перевесило чашу весов в его пользу в глазах Турцига. А то, что операция, по словам Андреа, будет осуществлена в субботу, придаст словам грека особый вес, поскольку именно в этот день, согласно первоначальным сведениям, имевшимся в распоряжении у Дженсена, немцы осуществят налёт на остров. Очевидно, агенты Дженсена были дезинформированы германской контрразведкой, которая понимала, что приготовления к операции скрыть невозможно. Наконец, не сообщи Андреа обер-лейтенанту об эсминцах, ему не удалось бы убедить немца, что он действительно немецкий прихвостень. Дело кончилось бы тем, что всех их вздёрнули бы в крепости Наварон, орудия остались бы целы и невредимы и в конце концов пустили бы британские эсминцы ко дну.