Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина - Анатолий Сарычев Страница 42

– Когда на Руси начали заниматься соколиной охотой? – спросил Федоров, вынимая из полного котелка еловую веточку.

– На Руси начали заниматься соколиной еще в девятом веке в Киеве при князе Олеге. Охота с ловчими птицами описывается и в «Слове о полку Игореве», и в «Поучении» Владимира Мономаха. Кречеты наряду с мягкой рухлядью и рыбьим зубом [85]считались в Русском государстве большой ценностью и шли наравне с драгоценными камнями. Русские сокольники славились своим искусством далеко за пределами Руси. Соколов посылали в подарок правителям соседних государств, и ценились они так высоко, что с их помощью удавалось улаживать международные конфликты, добиваться заключения мира с соседними государствами и даже договариваться о выгодных займах! [86]Сейчас соколы находятся под государственной охраной не только у нас в стране, но и в Америке и Африке! – отпил Соколов глоток чая, требовательно взглянув на своего подчиненного.

Федоров подскочил к котелку и, открыв крышку, с удовольствием вдохнул запах чуть подгорелого сала и картошки, перемешанный с еловым ароматом. Сняв котелок со спиртовки, поставил перед кап-два и вытащил из ранца две алюминиевые ложки, одну из которых подал Соколову.

– Поставь еще воду кипятиться! – приказал Соколов, глазами показывая на карман своей сумки.

Действительно, в кармане оказалась большая железная кружка, которая через минуту стояла на спиртовке, до краев полная водой.

– Где ты так научился готовить? – спросил Соколов, без стеснения уписывая горячий кулеш за обе щеки.

– С отцом ездили на рыбалку, вот там и готовили казацкий кулеш. Отец добавлял в кулеш водоросли и говорил, что это настоящий плавневый кулеш [87], – только успел сказать Федоров, как послышался шум мотора.

Соколов моментально упал на землю, не отпуская из правой руки ложки.

Федоров тоже лег на землю, не переставая жевать.

По озеру шел широкий моторный катер, откидывая в обе стороны длинные усы волн.

Пристав к гидросамолету, с катера начали выгружать какие-то зеленые ящики, явно армейского образца.

Федоров оглянулся на кап-два, который улыбнулся и развел руками, показывая, что ничего не может сделать и надо принимать мир таким, какой он есть.

– Мы ничего не видели и ничего не знаем, – пояснил Соколов, заворачиваясь в плащ-палатку.

Через минуту богатырский храп огласил окрестности.

Федоров не стал ничего говорить, а, последовав примеру своего старшего начальника, прилег рядом, решив вздремнуть после сытного обеда.

Полтора часа спустя катер отошел от самолета, о чем возвестил рокот мощного мотора, который довольно быстро стих.

И сразу же заорал высокий пилот по имени Сэм:

– Джек! Хватит спать! Мы через десять минут взлетаем!

– О’кей, Сэм! – моментально ответил Соколов, в нынешней транскрипции Фалко, пробурчав себе под нос: – Опять брюки придется снимать!

Обратный поход к самолету прошел не в пример быстрее и легче. То ли путь был разведан, то ли Соколов шел быстрее, но через пять минут Соколов с Федоровым, полностью одетые, стояли около гидросамолета, с которого пилоты снимали маскировочный брезент.

Еще через десять минут гидросамолет начал разбег и взлетел с озера.

Судя по расположению солнца, как определил Федоров, самолет держал курс на юг.

Осмотревшись, Федоров обнаружил, что ящики с московской водкой исчезли, а их место заняли ящики с виски «Джек Даниэльс», как было написано на боковых крышках.

Выглянув в иллюминатор, Федоров обнаружил, что тундра понемногу переходит в лесотундру, а вдали виден сплошной густой лес, уходящий к самому горизонту.

«Если здесь самолет упадет, то нас искать долго будут. А если учитывать, что мы летим на «левом» самолете, то искать нас никто не станет!» – понял Федоров, снова надевая свою кожаную куртку.

Соколов еще раньше надел куртку и, надвинув капюшон на голову, мирно дремал, прислонившись спиной к переборке.

Гидросамолет приземлился под утро на какой-то широкой реке и бодро побежал вперед, пересекая по диагонали водное пространство.

– Сложи куртки в мешок! – приказал Соколов, складывая литровые бутылки с виски в свою сумку.

– О’кей, босс! – согласился Федоров, скатывая куртку кап-два и всовывая ее в большой брезентовый мешок.

Соколов, опорожнив один ящик, удовлетворенно хмыкнул и, широко размахнувшись, закинул пустую тару в темный хвост самолета.

Федоров тем временем взял в руки немецкий ранец, начал вертеть его в руках.

Уж больно жалко было оставлять такую удобную вещь в самолете.

– Жмот ты, лейтенант! – констатировал кап-два, забирая у Федорова туго набитый ранец.

Еще раз хмыкнув, Соколов засунул в мешок ранец, сверху запихнув федоровскую куртку.

Самолет тем временем причалил к пирсу, слабо стукнувшись фюзеляжем.

– Джек! Такси прибыло! – доложил низкорослый пилот, переминаясь с ноги на ногу.

Подойдя к двери в переборке с левой стороны, невысокий пилот дернул за ручку, и внутрь хлынул свежий воздух, принеся запах нефти, гниющих водорослей.

– Какое такси? – успел только спросить Федоров, как его вытолкнули на дощатый причал, который оказался на полметра ниже нижнего края двери.

Ответа на свой вопрос Федоров не дождался, а вот мешок, в который запихнули две куртки и ранец, ощутимо позвякивал и весил не меньше пятидесяти килограммов.

«Соколов засунул в мешок еще один ящик с виски. Мародер, а не морской офицер!» – оценил Федоров поведение кап-два, осторожно ставя мешок справа от себя.

Далее последовали два чемодана и сумка.

И вот уже дверь самолета захлопнулась, винт завертелся быстрее, и гидросамолет, отойдя от причала, начал разгоняться, держа курс вниз по течению.

К Соколову подскочил какой-то мужик в кожаной куртке и спросил, смешно коверкая слова:

– Куда вас отвезти, мистер?