Ядерный будильник - Сергей Гайдуков Страница 44

— Я вижу, Морозова произвела на тебя сильное впечатление, — засмеялся Харкевич и подмигнул видеокамере, прятавшейся за цветочным кашпо. В соседней комнате наблюдавшая трансляцию женщина равнодушно пожала плечами.

— Стерва? Господи, ну и молодёжь пошла. И что я ему такого сделала?

Слова, поступки, эмоции, мысли — все это в конце концов становилось сжатой кодированной информацией, а потом запускалось по отлаженным каналам в нужном направлении. В данном случае информацией становились слова Селима. Было этих слов немного, и Лапшин уже косился в сторону заветной упаковки с «говоруном», химическим препаратом для развязывания языка. Бондарев, однако, не торопился применять химию, потому что не знал наверняка стратегических планов начальства. А начальство помалкивало, что было странно. Наконец пришло сообщение из Москвы, но совсем не то, чего ждал Бондарев. Взлом хилой защиты компьютерной сети отеля показал, что номера для Акмаля и Селима были заказаны в один день и оплачены по одной кредитной карточке — причём эта кредитка не принадлежала ни Акмалю, ни Селиму.

— Очень хорошо, — сказал Бондарев. — То есть у вас тут всё-таки намечалось деловое совещание. По какой проблеме?

— Оно только намечалось, — пожал плечами Селим. — Откуда я знаю, по какому поводу совещание, если совещания не было?

— Может, обсуждение нового задания?

— Может быть.

— И тебе даже не намекнули, когда приглашали сюда?

— Нет, не намекнули. Этот человек, на которого теперь работает Акмаль, он не намекает. Он сразу говорит — что, как и когда. Это не мне он так говорил, это мне Акмаль рассказывал так. Слушайте, что насчёт моих денег?

— Вопрос обсуждают на самом верху, — сказал Бондарев.

— Не могут договориться, сколько миллионов тебе выписать, — съязвил Лапшин.

— Ну, миллионов у вас нет, вы же бедные, это все знают. Хотя… — Селим задумался. — Акмаль мне рассказывал, что в прошлом году в Нью-Йорке застрелили одного русского. Он был раньше гангстер, потом стал бизнесмен, — ну как это у вас обычно бывает.

— А у вас наоборот? — подал голос Лапшин.

— Он имел много миллионов денег и решил стать политиком. Очень твёрдо решил. И все свои деньги, всех своих людей пустил в это дело. Ваши власти пытались его не допустить к политике, но как можно? У вас же конституция, у вас же свободная страна. Власти были очень печальны на этот счёт. Потом этот человек на один день приехал в Америку, чтобы показать американцам себя. И его в Америке тут же убили. И газеты писали, что если убили в Америке, то это какие-то денежные дела. Это какой-то старый криминал. Но Акмаль говорил с американцами, он держит с ними всё время контакт. Американцы сказали Акмалю — это не криминал, это русская спецслужба ликвидировала того человека.

— Ну и при чём тут твои миллионы, Селим?

— И ещё американцы сказали Селиму: это сделали русские, но это не ФСБ. Потому что мы знаем их стиль. Мы знаем их людей в Нью-Йорке, в Америке. Они так себя не ведут, они не будут убивать в Нью-Йорке посреди дня, потому что это не понравится ФБР и ЦРУ. А ещё убийца жил в отеле «Плаза». Это очень дорогой отель, и люди из ФСБ не могут себе это позволить. А тот человек там жил целый месяц, дожидался, пока приедет тот бизнесмен. И американские друзья Акмаля сказали ему — мы думаем, у русских есть новая спецслужба. Очень тайная, очень много денег. И она совсем без комплексов. То есть они делают что хотят, нравится это кому-то или нет. Американские друзья сказали Акмалю, что в самой России умерло несколько человек, которые были опасны для государства, для страны. Их долго все боялись, а потом они раз — и умерли. Это тоже сделала новая спецслужба. И если бы вы двое были из той спецслужбы, у вас было бы много денег. И вы бы могли мне заплатить. Но вы из ФСБ, поэтому денег у вас нет. И мы сидим в этой дыре, а не в отеле «Плаза». И еду приносит не официант, а небритый шпион, — Селим покосился на Лапшина. — Про еду я дальше говорить не буду, а то вы обидитесь.

— Новая спецслужба… Много денег… Мечтать не вредно, — сказал Лапшин. А потом добавил: — Так что, у американцев-то очко взыграло? Испугались?

— Они не испугались, им просто не нравится, когда у них под носом какие-то люди делают свои дела, не спрашивая разрешения. Они привыкли, что у них спрашивают разрешение. А тут просто взяли и убили человека, который приехал встречаться с конгрессменами. Ему воткнули в шею такую штуку, с ядом… Американцы сильно возмущались.

— А так им и надо. А пусть не расслабляются, — с довольной ухмылкой сказал Лапшин.

Позже он подошёл к Бондареву и тихо сказал, тоскливо морщась:

— Месяц в «Плазе»… Ну почему одним — все, а другим — ослы на дороге?

— Вернёшься, спросишь у Дюка, — ответил Бондарев.

В полдень пришёл паром с материка и выгрузил толпу легкомысленно одетых туристов, мгновенно рассосавшихся по побережью. Когда пристань опустела, Бондарев обнаружил, что рядом с ним стоит Директор — в шортах, пляжной шляпе с широкими полями и майке с неприличной английской надписью.

— У меня есть два часа, — сказал Директор.

— Успеете искупаться, — вежливо сказал Бондарев.

— Не успею.

Они ушли с пристани в сторону кипарисовой рощи. Бондарев по дороге показывал местные достопримечательности, Директор, как и положено, щёлкал «Поляроидом».

Отсняв плёнку, Директор покосился на Бондарева и спросил:

— Ну теперь-то я похож на нормального отдыхающего?

— Если вы ещё немного расслабитесь и проявите живой интерес вот к этой хреновине…

— А что это за хреновина?

— Развалины древнеримской крепости.

— Какие-то несолидные развалины. У меня неподалёку от дачи — развалины химического комбината, вот это развалины так развалины, впечатляют.

— Всё-таки на отдыхающего вы не похожи.

— А на кого я похож?

— На профессионала, который хочет прикинуться отдыхающим, но не может этого сделать, потому что не представляет, что такое быть отдыхающим.

— Это ты загнул… Будь попроще, Бондарев, особенно с начальством. А на самом деле я действительно не понимаю, как можно две недели кряду шататься по жаре и глазеть на эти руины. Какой в этом смысл? Какое мне до них дело?

— Согласен, — усмехнулся Бондарев. — Никакой оперативной ценности они не представляют.

Директор согласился и посмотрел на часы.

— Осталось час пятьдесят. Давай к делу…

Они расположились в тени несолидной римской развалины.

— Селим, — сказал Директор. — Он пока сам разговаривает? Или ты ему помогаешь?